И, в общем, я вот даже не удивилась, честно. Просто подняла голову и сначала выразительно посмотрела на одного, затем мрачно на второго. Оба всё правильно поняли, молодцы какие, правитель понятливо кивнул и, кажется, даже облегченно выдохнул, а второй грозно прищурился.
Вот почему-то я именно его устало и попросила:
— Да хватит уже, на меня ваша злобность не действует.
И ведь правду сказала, а он опять не оценил, взглянув на меня уже как-то совсем иначе: вроде всё также предупреждающе, но вместе с тем… насмешливо, что ли? Многообещающе так.
— Как вы узнали про потайной ход и про готовящееся нападение? — Подозрительно быстро вернув себе холодность и суровость, вопросил Мьярис, пока Аэр проходил и присаживался перед трупом на корточки.
Я машинально тут же поднялась на ноги, что, конечно же, ни от чьего внимания не укрылось.
— Не поверите — случайно, — покивав сама себе, вновь сказала я чистую правду.
И моим словам снова не поверили! Что за ужасная привычка — не верить тому, что говорят?
— Вы правы, — обжёг он меня своим ледяным взглядом, — я не верю.
— Я даже не сомневалась, — закатив глаза, покачала головой и пошла отсюда прочь.
Застывший на выходе мужчина даже не подумал подвинуться и позволить мне пройти. А фигура у него была довольно внушительной, точно больше меня, и загораживала она весь выход. И это до дрожи раздражало.
— Вы развалитесь, если подвинетесь? — Не сумев скрыть собственного раздражения, вопросила я, с высоты своего не очень высокого роста заглядывая в его тёмные глаза.
— У тебя язык отсохнет, если ты попросишь? — Не остался он в долгу, тоже не особо скрывая собственного не очень хорошего расположения духа.
Захотелось его пнуть. От души так, с силой, можно даже несколько раз!
Но вместо этого я выпустила воздух через нос и очень вежливо попросила:
— Дай пройти.
У меня от вежливой улыбки едва всё лицо судорогой не свело.
И знаете, что сделал этот мужчина? Сложил руки на груди, совершенно не собираясь уступать мне дорогу, и, не скрывая превосходящей ухмылки, сообщил:
— Плохо просишь.
Руки на груди я совсем неосознанно сложила, только после этого поняв, что копирую его жесты. И, поведя затёкшими плечами, мрачно на него воззрилась.
— На меня твои взгляды не действуют, — с нескрываемым удовольствием вернул он ранее мною сказанные слова.
Вот… молодец какой, а! Не действуют взгляды? Отлично!
Медленный вдох, выдох, вдох, и я, заставив себя успокоиться, вновь вернула себе отстранённое безразличие, не намереваясь доставлять некоторым удовольствие своими эмоциями.
И, взглянув на мужчину уже порядком холоднее, повторила:
— Дай пройти.
Спокойно сказала, убийственно спокойно… а он почему-то изогнул уголок губ и потребовал:
— Скажи пожалуйста.
Мне несложно, правда. Я просто терпеть не могу, когда мне ставят условия и приказывают. Тем более подобный бред.
Поэтому я, окинув его безразличным взглядом, выразительно положила ладонь на закреплённый на поясе кинжал.
— Думаешь, поможет? — Оценив манёвр, вскинул Мьярис бровь.
Я не думала, я была уверена.
— Поможет, — даже кивнула, но доставать клинок пока не стала, ожидая от некоторых благоразумия.
Эти некоторые благоразумными не оказались. Более того, они оказались глупыми и самоуверенными и… и, дёрнувшись, подались вперёд так быстро, что на краткий миг скрылись из поля моего зрения, а затем я невероятно быстро оказалась прижатой к стене крепкой мужской грудью, с заведёнными наверх руками и перехваченными запястьями!
Это всё случилось столь быстро, что я, годами тренируемая Королевская Тень, не успела сделать ничего, совершенно ничего! Вообще ничего! Я просто не успела даже подумать об этом!
Зато сам Мьярис даже не счёл нужным скрыть собственного удовольствия от происходящего. Он, изогнув губы в хищной улыбке, склонился к самому моему лицу, чтобы выдохнуть прямо в губы:
— Ты всё так же уверена, маленькая вредина?
Глупо было отрицать очевидное. С его-то скоростью и силой … Да, простой кинжал тут не поможет.
— У меня ещё сотня ядовитых игл есть, — сообщила, не поведясь на откровенные попытки соблазнения, и резко согнула ногу, намереваясь нанести один из запрещённых ударов.
У меня бы даже получилось, если бы в самый неподходящий момент мужчина не придвинулся ближе, лишая меня даже крох свободы.
Я не могла пошевелиться, вдавленная в твёрдую стену спиной, я не могла даже глубоко вдохнуть, чувствуя не как воздух заполняет лёгкие, а как вжимаюсь в его каменную грудь.
Странное ощущение, серьёзно. Не пугающее и не раздражающее, а такое необычное и непротивное, вызывающее странное желание вдохнуть поглубже и прижаться к нему посильнее.
Но вместо этого я подалась ему навстречу, потёрлась носом о нос явно чувствующего себя победителем мужчины, скользнула кончиком по щеке, подбородку, шее… а потом с чистой совестью укусила его за плечо!
— Больная! — Дёрнувшись, прорычал он.
Но, вопреки логике, не отпустил, а лишь сжал свои пальцы на моих запястьях сильнее, вдавливая меня в стену и вышибая весь воздух из груди.
— Раздавишь! — Прохрипела я, раздражённо дёргаясь.
— Я вам не мешаю? — Недовольно вопросил правитель откуда-то со стороны.
И если он кого-то хотел смутить, то зря старался. Мьярис был слишком занят, он тут шипел и проговаривал ругательства сквозь зубы, а я:
— Мне он мешает! — Пожаловалась, ещё раз тщетно брыкаясь в стальной хватке.
— Аксэль, посмотри, — проигнорировав мои слова, проговорил эймонт.
И удивительно, но этот… этот! Помедлив, резанул колючим взглядом, нехотя отпустил, отступил на шаг, подарил кривую самоуверенную ухмылку, развернулся и ушёл к своему… другу?
Хотелось плюнуть на все, забрать Арлим и уехать домой. Хотелось, но пришлось затолкать все свои желания поглубже.
Всё же существует весомая разница между «хочу» и «надо».
Одно моё хочу — одно тяжёлое надо для всего Королевского Союза.
Именно по этой причине я подавила раздражение в себе ещё на начальной стадии, одёрнула края тёмного мундира, повернулась, подошла и встала рядом с Мьярисом, полностью безразличная к нему и его насмешливому взгляду свысока.
Ты работаешь, Картар. Глупо с твоей стороны было забывать об этом.
— Ну и что там? — Спросила, всем своим видом показывая, что без ответа я не уйду.
И, наверно, эймонт понял это, потому что, наградив меня холодным взглядом, молча посмотрел на Аксэля. А вот тот меня серьёзно удивил, пожав плечами и спокойно произнеся:
— Она его только что своей вилкой грохнула, имеет право знать.
С одной стороны приятно, что мои заслуги только что признали и даже дали своё высочайшее разрешение что-то там узнать, но с другой — за вилку было обидно. Это, вообще-то, клинки Охро, легендарного наёмника, освободителя древних народов, спасителя Свободных лесов! Да он с этими клинками всю жизнь ходил, стольких убил, стольких спас! Да я, чтобы их найти, полмира проехала, в рабство продалась, со змеиными царями поругалась и даже немного подралась! Да из-за этих клинков я до сих пор преступник номер один во всём Лифме и его окрестностях!
А он — вилки!