Глава 32
Я беспомощно обернулась к Райвену, зная, что все слова оправдания тут бесполезны. И точно. В направленном на меня яростном взгляде не было ни капли понимания. Только обжигающая ненависть.
— Я был прав, — прошипел он, и пространство вокруг меня как-то сразу расчистилось, как будто я прокаженная. Но в их глазах я действительно та еще тварь. Ох, лучше бы мне умереть на месте и не чувствовать направленные на меня потоки всеобщего презрения. Вот так, в одно мгновение, я из кланового заклинателя превратилась в смертельного врага. Я хотела кричать, что никакого заговора не было, но Райвен уже отгородился от меня стеной холодного непонимания. А ведь раньше он мне доверял, я это знаю. Ненавидел, но доверял, потому что каждый раз при малейшей опасности я выворачивалась наизнанку, чтобы его защитить. И он всегда знал, что от меня можно не ждать удара в спину.
— Иди сюда, — повторил Алекс.
— Пошел к хаффу, — сквозь зубы огрызнулась я, пытаясь хотя бы для себя решить, чего мне больше хочется. Наверное, мне придется остаться посередине, между двух огней. Но разве каратель не понимает, что я его уязвимое место?
И почему, в конце концов, я должна выбирать?
Разозлившись, я направила коня к Алексу, и никто, никто меня не остановил. Эльф смотрел на меня с нескрываемым одобрением.
— Молодец, — похвалил он своим чудесным, слегка хрипловатым голосом, и я едва удержалась, чтобы не растаять.
Спрыгнув с Коня и ласково погладив длинную золотистую гриву, я отозвала его. Вряд ли мне доведется отсюда уехать, так пусть хоть животное не пострадает. Выдернув из ножен парные клинки, я двинулась к герцогу. Да, я приду к тебе, мой эльф. Приду и убью. Все, как я и обещала. Надеюсь, Райвену хватит ума не вмешиваться. Если Латиэль — это его личная проблема, то Алекс — мой. Он меня предал, он пустил меня в расход, он пытался убить меня и ждал, что я покорно взойду на плаху. Я бы взошла, но с моих глаз спала пелена. Долг, честь, клятвы, присяга, принесенная в Академии — все это для меня пустое, когда дело касается Лексиана. Я им больше ничего не должна. Я никому больше ничего не должна.
Алекс смотрел на меня со смесью недоумения и любопытства. Так, как будто любимый хомяк внезапно встал на задние лапы и начал жонглировать. Нет, серьезно, он действительно уверен, что у меня не хватит духу наброситься на него?
— У тебя был шанс, — крикнула я так, чтобы Райвен тоже услышал. — Я говорила тебе убираться так далеко, чтобы я никогда тебя не нашла. Говорила я такое, Алекс?
— Я никуда без тебя не уйду, — кажется, эльф не обратил внимания, что я окончательно перешла на «ты». Он смотрел на меня серьезно, будто действительно ждал, что мы сейчас развернемся и умчимся в закат.
Не ответив, я бросилась на эльфа. О, Богиня, что я делаю? Я убью и себя, и карателя. И если Алекс сейчас пустит в ход хотя бы часть своих боевых способностей, я не выстою.
«Рейн! — практически зарычал на меня Райвен. — Я верю тебе. Отступи, пока не поздно».
Поздно. Меня уже не остановить. Я только горько усмехнулась. Испугался, пернатый? Неужели он думает, что меня можно бесконечно подозревать, обвинять, и я от этого не сломаюсь? Меня давно уже сломали. Но каратель сделал меня хрупкой, уязвимой, ранимой. Я собиралась отгородиться прочной стеной отрешенности, но его стрелы бьют метко, не давая мне ни закрыться, ни уклониться. И с каждым таким ударом я становлюсь всю слабее.
«Я не могу» — едва слышно, на выдохе, прошептала я, и метнулась к рыцарю, нанося ему оглушающий удар. Не дав опомниться, заблокировала ему возможность восстановиться, сорвала несколько защитных заклинаний, но, похоже, цели своей так и не добилась. Кажется, рыцарю в тяжелой броне мои нападки показались смешными, судя по расползающейся на лице ухмылке.
«Тогда просто отвали в сторону» — рявкнул каратель, и в следующую секунду улыбающегося рыцаря смело мощным ударом. Я вздрогнула и пошатнулась, жалея, что сразу не нанесла Алексу максимальный урон. У меня в арсенале есть мощные атакующие заклинания. Почему я не пустила их в ход? Ответ был очевиден. Я не хотела причинить вреда эльфу. Несмотря на всю свою злость и негодование, на обиду и жажду мести, я не могу. А Райвен… Райвен сможет. Или хотя бы попытается.
Следующие несколько минут слились для меня в непрерывный вихрь, состоящий из мелькания стали. Противники передвигались настолько молниеносно, что я видела лишь трассирующие следы, остающиеся после них. Уши закладывало от грохота, и было понятно, что Райвен, в отличие от меня, пустил в ход весь свой опыт. Поняв, что Алекс даже не выдохся, я кивком головы указала на стоящего неподалеку заклинателя, усиливающего своего герцога. Один из воинов плавно отделился от толпы наблюдателей и аккуратно уложил заклинателя. Лишившись поддержки, эльф, кажется, запаниковал и приложил все силы, чтобы скорее прикончить своего противника. Двуручный меч несколько раз рассек воздух в опасной близости от горла карателя. Я судорожно наблюдала, не в силах ничем помочь. Я только периодически обновляла заклинания, но было видно, что Алекс сильнее, и защита у него куда как прочнее.
После очередного удара, сопровождающегося яркой вспышкой, Райвен свалился на землю и откатился в сторону, уворачиваясь от разящего лезвия. Вскочив, он был вынужден снова отпрыгнуть в сторону. Благо, скорость у карателя была не в пример лучше, чем у рыцаря. Не дав противнику опомниться, Алекс притянул его к себе и от души полоснул мечом по плохо защищенной груди. Каратель зашипел и снова рухнул на колени. Я наблюдала, закусив губу. Не могу точно сказать, на чьей я стороне. Оба были мне одинаково дороги, ради любого из них я могла бы свернуть горы. Но выбрать можно только одного.
Пользуясь всеобщим замешательством, воины Шантары скрутили почти не сопротивляющихся противников. Алекс остался на поле совсем один. Но в его руках был наш командир. В руках, это буквально, потому что Алекс держал полуживого шанара за грудки и собирался загнать ему в глотку три фута холодной стали. Все-таки опыт есть опыт. И против сильного рыцаря молодому карателю придется попотеть, чтобы остаться в живых. Райвен был слишком вымотан предыдущими сражениями, ослаблен ранами, выжат физически и эмоционально. Я не оправдываю его. Я просто чисто для себя пытаюсь понять, как каратель оказался поверженным. Я видела, как опустил руки целитель, не в силах помочь. Его магический запас и так был на пределе, а теперь иссяк окончательно. Я, как могла, исцелила Райвена, но толку от этого было мало, он оказался в крепкой хватке эльфа, и, кажется, Алекс не собирался расставаться со своей жертвой.
«Алекс, — мне осталось только тянуть время. — Знаешь, почему я так привязана к Шантаре?»
«Потом расскажешь» — отмахнулся от меня эльф, глубже загоняя меч в грудь карателя. Райвен выгнулся дугой и хрипло закричал.
«Не будет никакого потом, — понимая, что все кончено, сказала я. Алекс сжимал карателя в объятиях, как самый нежный любовник, и смотрел, как серебристые глаза медленно гаснут. Это зрелище должно было целиком достаться мне. Но Алекс отобрал у меня даже это. Наслаждение долгожданной местью. — Мы с этим пернатым связаны странным заклятьем. Как только он перестанет дышать, я тоже умру. Ты убиваешь меня, Алекс».
Я картинно осела на землю, хотя на самом деле не чувствовала ничего. Не знаю, как это происходит. Наверное, Райвен должен окончательно отключиться, чтобы я последовала за ним.
«Страхуешь?» — Из-под опущенных ресниц взглянув на целителя, спросила я. Хеон едва заметно кивнул.
Алекс смотрел на меня широко распахнутыми глазами. Ну давай же, мой эльф, решай в очередной раз, жить мне или умереть. Я упала на землю, выпустив из рук оружие. Я знаю, что Райвен еще жив, и что целитель готов мгновенно вылечить его. Но пока он в руках Алекса, это невозможно.
— Она умрет, — как будто поняв происходящее, каратель открыл глаза и обнажил окровавленные зубы в горькой усмешке. — Я заберу её с собой.
Выругавшись, эльф выдернул меч из груди пернатого и отшвырнул от себя бессознательное тело. Целитель, не теряя времени, принялся за работу.
— Иди ко мне, Рейн, — позвал Алекс, решив, наверное, что раз ему не удалось убить Райвена, он заберет меня. Я, в принципе, не против.
Не видя смысла дальше притворяться, я поднялась на ноги и подошла к Алексу. Оружие я подняла, но прятать не стала. Посмотрим, насколько он мне доверяет. Не знаю, что ему сказать. На моем лице маска, по которой он при всем желании ничего не сможет прочесть. Больно ли мне? Да. Больно от того, что именно я собираюсь сделать.
Райвен пришел в себя и тоже поднялся, опираясь на целителя. Выглядел он ужасно. Весь подбородок залит кровью, кожаная броня на груди распорота и тоже вся пропитана кровью, а в глазах боль. Боль и вина. И удивление. Да, я догадалась, что заклятья больше нет, иначе отключилась бы вместе с ним. Не знаю только, когда он успел. Но, думаю, у меня еще будет время выяснить. Он гадает, почему я не позволила Алексу убить его? Я и сама этого не знаю, не могу себе объяснить. Наверное, это чувство вины. Ведь если бы не я, ничего этого не произошло бы. К тому же, у нас впереди дуэль.
Глава 33
— Рейн, — в голосе эльфа было столько нежности, что я невольно зажмурилась, скрывая боль. Я могу поверить, что все может закончиться хорошо. Могу, но не стану. Я просто забуду о тебе, Алекс. Потому что предавший дважды не остановится на достигнутом, а третьего раза я допустить не могу, я не железная.
Заглянула в лучистые голубые глаза. Он что, действительно доверяет мне? Думает, мы покинем этот лагерь вместе? Он и правда уверен, что Райвен позволит ему уйти? Нет, нам просто дали время. Мне дали, чтобы расквитаться, чтобы выплатить долг. Я пытаюсь убедить себя, что другого выхода нет. Он есть, но кем я буду, если не воспользуюсь такой удобной возможностью? Я, переступив через собственную гордость, пойду на предательство. Я стану отвратительной, ничтожной тварью в своих собственных глазах. Но так надо. Я должна это сделать. Сама. Предательство за предательство. Вот такая вот я сволочь, Рейн Даханавар из клана Лексиан.
— Алекс, почему ты так со мной? — мне действительно хотелось знать. Неужели у него совсем нет души? Неужели он сознательно был так жесток? Но почему я? Можно было найти кого-то более сильного. Того, кто не сломается. Я смотрела в такие чистые, кристально-ясные глаза, взирающие на меня с безмятежной радостью. Ну зачем он так? Зачем все усложнять?
— Время пришло, — эльф притянул меня к себе, наслаждаясь вытянувшимся лицом карателя. Райвен не вмешивался, ждал, когда я отлипну от Алекса и уберусь на безопасное расстояние. — Тенелов повержен и больше не представляет для тебя опасности. Аура детей Гатара скрыла тебя от «Энрии», но теперь можно не прятаться.
— То, что орки не убили меня — это чудо, — прорычала я.
— Нет. Это — твое предназначение. Ты отмечена Богиней. Ты веришь мне?
Что и требовалось доказать. Я закрыла глаза. Верю. Но есть нечто, что я сейчас должна сделать, потому что теперь есть кто-то, чья вера в меня важнее.
— Верю, — я вздохнула, крепче стискивая во вспотевших ладонях рукояти мечей.
И, прижавшись к герцогу всем телом, я с силой загнала один из клинков ему в живот. Кто бы знал, чего мне это стоило. Глаза эльфа, окруженные тонкой татуировкой клана, широко распахнулись, окатив меня смесью удивления и разочарования. Думаю, он этого ждал. Мне не нужно его прощение, или понимание, мне вообще больше ничего не нужно. Судя по удивленному выдоху за моей спиной, Райвен тоже ничего такого не подозревал. Думал, наверное, что я извергну из себя поток обвинений, а потом отдам эльфа на растерзание палача. Кто же знал, что у меня хватит духу…
Алекс, схватившись за рукоять моего скимитара в своем животе, попытался его выдернуть. Я покачала головой, глядя в его глаза. Не надо. Лезвие зазубренное, и эльф лишь увеличит свои страдания. Медленно опустившись на землю, он потянул меня за собой.
— Прости, — наверное, мне действительно необходимо это сказать. Просто чтобы потом не терзаться, не думать об упущенной возможности. Я знаю, насколько пустое это «прости». Простить за что? За то, что убила? Я обманываю саму себя, пытаюсь убедить, что совесть замучает меня, а сердце разорвется от боли и огромного чувства вины. Оно не разорвется. Его у меня, похоже, больше нет.
Алекс кивнул, и, коснувшись моих губ окровавленными пальцами, закрыл глаза. Просто закрыл. Ни медленного угасания, ни сожаления во взгляде, ни боли, ни ненависти. Только холодное, стеклянное спокойствие. Как будто он знал, что все так и будет. Коснувшись пальцами сонной артерии, я поняла, что он мертв.
Я без всяких эмоций выдернула меч из безжизненного тела и вытерла его об траву. Убрав оружие в ножны, я медленно поднялась на ноги, удивляясь, что меня не поразила молния или что-то в этом роде. Наверное, все придет потом. Придет боль, придет чувство вины. А сейчас мне просто холодно. И руки, липкие от крови, хочется скорее помыть.
Все произошло совсем не так, как я себе представляла. Не было взаимных обвинений, не было яростной схватки, не было отчаянной борьбы за жизнь. И прощального, полного огня поцелуя, тоже не было. Нет. Получилось так, как будто он просто позволил мне себя убить, добровольно, покорно, как жертва на алтаре Никсы. Глядя на застывшее, бледное лицо, покрытое засохшими брызгами крови, я не чувствовала ничего. Вообще ничего. Я пуста. Во мне больше ничего нет.
Чья-то рука легла на мое плечо.
— Рейн, — хриплый после долгого крика голос.
— Оставь меня, — тихо попросила я, не в силах обернуться и взглянуть на него.
— Мы уходим. Надо проверить лагерь Гильдии Хаоса.
— Без меня, — не меняя интонации бросила я, и от меня, наконец, отстали.
Мне сейчас надо просто побыть одной. Посмотреть на мертвого Алекса у моих ног, осмыслить произошедшее, принять это, смириться. Или не выдержать и убить себя. Наверное, Райвен что-то такое предвидел, потому что, обернувшись, я увидела Шрая и Грола, оставленных меня охранять.
В отношении Райвена у меня тоже нет пока ни благодарности, ни злости за то, что не сказал о снятом заклятии, ни сожаления, ни раскаяния. Все это придет потом. А сейчас я пуста. Во мне сейчас все тихо и спокойно, но это затишье перед бурей. И, поцеловав мертвого эльфа в лоб, я увидела, как по его щекам скатились две прозрачные капли. Вот и все. Прорвало.
Уткнувшись лбом в ладони, я позволила эмоциям затопить меня, расколоть хрупкий лед показного спокойствия и погрузить мое сознание во тьму. Я никогда не умела справляться с чувствами. А сейчас мне действительно больно. Больно от осознания того, что я натворила. От того, чего я лишилась. И, главное, зачем? Зачем я это сделала? Это ведь даже не мой принцип: платить болью за боль. Да я даже злейшему врагу не пожелаю почувствовать то, что чувствую я. Но нет, это уже не я. Это сплошная открытая рана, кровоточащая, ноющая и незаживающая. Разве я могу жить после этого? Разве я могу жить в этой пустоте? Жить, когда я своими руками убила того, ради которого прошла через все выпавшие мне испытания и не чувствую по этому поводу абсолютно ничего. Как будто Алекс умер уже очень-очень давно.
Я знаю, что убив Алекса, я уничтожила Лексиан. Вряд ли в живых остался кто-то из командиров, чтобы принять лидерство на себя. Учеников Академии распустят, и один из крупнейших эльфийских кланов уйдет в небытие. Или запомнится как клан неудачников, попавшихся на удочку Гильдии Хаоса. Но мне уже все равно. Я теперь часть Шантары. А мастер Мисту всегда советовал жить настоящим, потому что воспоминания всегда тянут назад, не давая двигаться, не давая дышать. Самый лучший вариант для меня — просто забыть. Или смотреть на все произошедшее со стороны, так, как будто это просто печальная история, случившаяся с кем-то другим, с какой-то другой Рейн, более сильной, чем я. И прислушавшись к себе, я поняла, что смогу это сделать. Я смогу жить дальше, и даже радоваться этой новой жизни без Алекса.
Не знаю, сколько прошло времени, но кровь перестала сочиться из тела Алекса и наполнять воздух приторным ароматом пряностей. Небо расчистилось. Ветер разогнал удушливый дым, клубившийся над побережьем, а воины Шантары потушили пожары и возвели высокие погребальные костры. По обычаям орков, мертвые сжигались. Только так их души могли вернуться к Гатару. Поверженных врагов отправили к богам вместе со всеми остальными. Нечего разводить падальщиков в такой близости от крепости.
Слезы кончились. Я должна стыдиться таких проявления слабости, я же темная, но сейчас, наедине с собой, я могу себе это позволить. Орки, ставшие свидетелями моего эмоционального взрыва, деликатно отвернулись и тихо переговаривались между собой. А во мне остался только холод. Я смотрела на бледное лицо Алекса у моих ног и дрожала от пронизывающего холода, пока, наконец, ноги не выдержали, и я не села на землю, плотно укутавшись в накидку.
Я впала в какое-то странное, приятное оцепенение, когда мир вокруг перестают существовать, а взгляд, направленный в одну точку, ни на чем конкретном не фокусируется. Мысли мои были очень далеко от места сражения, когда чьи-то заботливые руки оторвали меня от земли и унесли подальше от наглядного доказательства моей вины. Я не сопротивлялась и покорно позволила делать со мной все необходимое. Я знаю, это друзья, они не обидят. И даже если это и не так, я верю. Потому что сейчас мне просто жизненно важно хоть кому-то верить.
Меня усадили на теплые колени, окружили теплом и заботой, которых мне так сильно не хватало. Может, это все, что нужно для счастья? Пара дружеских объятий и дом, в который всегда можно вернуться? Сейчас у меня есть дом. Он здесь, рядом с равномерно стучащим сердцем. И моя душевная пустота интуитивно тянется к чужому огню, пытаясь если не закрыть дыру, то хотя бы забыть о ней на время.
Те же руки заставили меня открыть рот и сделать большой глоток гномьего самогона. Я закашлялась, почувствовав, как спиртное обожгло глотку и все мои внутренности, а потом снова с жадностью приложилась к небольшой фляжке. Какая же это непередаваемая гадость. Через мгновение по всему телу разлилось приятное тепло, распространилось до самых кончиков пальцев, согревая, успокаивая. Я все еще дрожала, сжатая в чьих-то крепких объятиях. И у этих объятий был сладкий, щекочущий нос запах.