Даже на стрельбище ощущала на себе чужие взгляды. Из-за этого часто отвлекалась, так что получала втык почти каждые пять минут. Прежде чем научить нас стрелять, преподаватель желал максимально познакомить нас с имеющимся в арсенале оружием. И не просто познакомить: разбирать, чистить, стрелять — все это входило в наши обязанности и умения, которых нам пока не хватало.
Взгляды были и на строевой, и на полосе препятствий, которую я сегодня даже проходила будто плавнее, проще, ловчее. Как никогда ощущала себя женственной — вот что делает с женщиной простая прическа — и совершенно забыла о том, что здесь это скорее минус. А зря, потому что напомнили мне об этом этим же вечером.
Несмотря на все замечания, с полосы препятствий меня отпустили первую. Буквально через несколько минут вслед за мной в комнату общежития явилась и Эльза. Я как раз заходила в уборную, чтобы принять душ и постирать, когда девушка, ругаясь на все лады, залетела в двери. По ее рукам стекала самая настоящая кровь.
— Тебе помочь? — забеспокоилась я, останавливаясь в дверном проеме.
— Себе помоги, убогая! — огрызнулась она, но я не стала как-либо реагировать на оскорбление.
Просто не видела в ней угрозы. Ее я могла сравнить с тем самым видом мелких собак, что истошно лают на руках хозяйки, но никогда не кусают. А еще совсем немного, но мне было ее по-человечески жаль.
Еще неизвестно, что предпочтительнее: иметь таких родителей или вообще никаких, но жалость моя не относилась к самой ситуации. Она относилась к тому, как Эльза воспринимала происходящее в ее семье. Ведь только от нас зависит, какой может быть наша жизнь, а обиды…
Застарелые обиды зачастую просто не дают нам полноценно жить. Нужно уметь освобождать от них свое сердце.
Раздевшись, я закинула вещи в стим и встала под душ. Наконец-то могла не торопиться и хоть немного просто постоять под теплыми струями, приводя мысли в порядок.
За исключением ночного инцидента, пока все шло для меня более-менее хорошо.
Верила: имсит Ирадий рано или поздно успокоится. Ведь невозможно до бесконечности стучать в закрытую дверь, а значит, нужно всего лишь перетерпеть. Другое дело, что я не знала, каковы границы его терпения. Хотелось бы отмучиться быстро, но с имситами никогда ничего не бывает просто.
Дверь в душевые открылась, но я не оборачивалась. И без того было ясно, что это Эльза.
Стояла спокойно, опираясь руками о плитки, но чужое присутствие прямо за своей спиной почувствовала отчетливо. Обернуться успела, а вот выскользнуть из кабинки — уже нет.
— Попалась, дрянь? — схватил меня Лис, со всей дури вдавливая в стену.
Больно ударившись затылком, я на мгновение потерялась в пространстве — в глазах потемнело, искры полетели. Этого времени рыжему вполне хватило, чтобы навалиться на меня. Отбивалась буквально вслепую. Старалась ударить между ног или в солнечное сплетение, но места для маневров категорически не хватало.
Мимолетом видела, как мнется в отдалении Смерч. Поглядывает в нашу сторону то ли беспокойством, то ли со смущением. Морщился, раскачиваясь с пятки на носок, пока Медведь выходил за дверь. Видимо, чтобы стоять на стреме.
Синяки — они наверняка останутся на коже: на бедрах, талии, плечах и груди, но я не жалела себя, не пыталась закрываться от жадного взора, что был противен до тошноты.
Нет-нет, моей первостепенной задачей было покалечить этого мерзавца, да только, к сожалению, мы имели разные весовые категории.
— Лис, хорош, — неуверенно дернулся Смерч.
— Надо проучить выскочку.
— Нет, я в этом участвовать не буду! — стремительно вышел парень из душевых.
Схватив меня за шею, Лис впился в мои сомкнутые губы, пытаясь протолкнуть сквозь них язык. Как же это было противно!
Дернув его за руку, чтобы попробовать выбить плечевой сустав, я со всей силы укусила гада за нижнюю губу. Соленая кровь брызнула в рот, оставляя металлический привкус.
Подлец зарычал, дернулся назад, что все-таки позволило мне размахнуться и ударить в солнечное сплетение, отталкивая мерзавца еще дальше.
Буквально слышала, как из него выбило дух. Чтобы закрепить эффект, схватила согнувшегося пополам гаденыша за плечи, намереваясь ударить коленом по самому больному, но он дернул меня за ногу, и я неизбежно упала на мокрый пол, ударяясь не только головой, но и спиной, и копчиком.
— Помогите! — закричала я, чувствуя, что сама подняться если и смогу, то исключительно ползком.
— Тварь! — придавил Лис меня к полу коленом.
Увидев, что он размахивается, попыталась закрыть голову руками, но реакция была заторможенной. Левую сторону лица обожгло болью. Я вскрикнула непроизвольно, но мне туг же зажали рот рукой. Злые слезы брызнули из глаз.
Убью. Убью, чего бы мне это ни стоило. Не сейчас, так после. Убью, а иначе подобное повторится еще не раз. Такое не должно оставаться безнаказанным, а здесь его не накажут.
Никто не захочет разбираться, чтобы не бросить тень на академию. Я это знала почти что из первых рук.
Из вторых — дочка одного из работников крематория из академии домой вернулась в капсуле.
Вцепившись зубами в его ладонь, я попыталась оттолкнуть гаденыша из последних сил.
Он уже потянулся к своим штанам, так что сомнений в его намерениях не оставалось. Да только я не ожидала, что у меня получится.
Распахнув от удивления начинающие воспаляться веки, увидела, как Лис буквально отлетает от меня. Врезавшись спиной в противоположную стену, он застонал и рухнул вниз, но почти сразу же вскочил на ноги.
Перед глазами все расплывалось — люди смазывались в темно-синие пятна. С трудом усевшись на колени, отползла к стене. Стон сорвался с губ непроизвольно. Боль прострелила затылок. Кровь, смешиваясь с водой, утекала в сток. Сконцентрировав взгляд на разворачивающейся картине, я вновь начала различать лица.
Наверное, это даже было предсказуемо. Услышать мой голос, мой призыв о помощи среди прочив звуков мог разве что тот, кто находился в комнате, или… имсит. Да только ни Медведь, ни Смерч, ни даже Эльза спасать меня или хотя бы просто вмешиваться в ситуацию не спешили. Это сделал Эльдер.
Именно он сейчас стоял посреди душевой и удерживал Лиса за горло одной рукой, приподняв его над полом. Больше, гораздо шире в плечах, чем я помнила. Молодой мужчина значительно возвышался над поверженным противником, но его я не боялась.
Страха во мне не было ровно до тех пор, пока чужая шея не хрустнула, а на пол не свалилось обмякшее бездыханное тело. Эльдер обернулся, и сердце мое забилось чаще.
— Нет… Нет-нет-нет! — твердила я, вздрагивая от каждого шага мужчины, что приближался ко мне неторопливо, мягко, опасно.
Его радужка больше не была серой. Чистейшее серебро полыхало в его глазах, затапливая их. Лицо — без единой эмоции, каменное. Я прекрасно знала, что это означает.
Каждый человек знал это с пеленок, потому что такое состояние имситов грозило опасностью всем и каждому. Когда у модифицированных отключался разум, их было не остановить.
— Пожалуйста… — прошептала я, а предательские слезы заскользили по щекам.
Не смотреть. Не смотреть в глаза.
Закрыв веки, я даже дышала через раз. Сейчас от меня абсолютно ничего не зависело.
Если захочет разорвать, то сделает это голыми руками, и никто ему не помешает.
Я молилась. Стискивала зубы до боли, пытаясь сдержать рвущиеся наружу рыдания.
Слезы прочерчивали дорожки по щекам, шее, ключицам, оставляя холодные следы.
Хорошо, если сразу убьет. И плохо, если покалечит, потому что это будет уже не жизнь.
Чувствовала его дыхание. Говорят, люди ощущают дыхание смерти, когда она приходит за ними, но это дыхание было теплым, приятным. Прикосновение к волосам обескуражило, заставило вздрогнуть, в ужасе распахнуть веки.
Эльдер был совсем близко — его лицо находилось лишь в нескольких миллиметрах от моего. Глаза полыхали, но за ними я видела только пустоту. И эти глаза — они были все ближе и ближе, пока щеки не коснулись сухие губы.
Меня потряхивало, его… Его нет. Пальцы осторожно касались моего лица.
Притрагивался едва-едва. Губы целовали щеки, веки, нос, лоб и подбородок. Каждый судорожный вздох равнялся ударам моего сердца.
Когда спустился к шее, плечам и ключицам, я попыталась его немного оттолкнуть, но в ответ услышала глухой рык и оставила попытки. Прислонившись затылком к стене, смотрела на дверь, не представляя, смогу ли позвать на помощь. Точнее, смочь-то смогу, но как на это отреагирует имсит?
Дверь открылась без моего участия. Увидев имсита Ирадия, я лишь одними губами произнесла: “Помогите”, но и этого хватило, чтобы веркомандир космической армии мгновенно отреагировал. Он подошел к нам настолько бесшумно и стремительно, что я и пикнуть не успела бы, но Эльдер услышал.
С глухим нарастающим рыком он начал поворачиваться к новому противнику. Весь подобрался, будто для прыжка, однако сделать ничего не успел.
Сняв с напульсника один из шприцов-пистолетов, которые все имситы были обязаны носить при себе на видном месте, веркомандир одним ударом вколол лошадиную дозу успокоительного Эльдеру в шею.
Парень обмяк тут же, а я наконец-то смогла выдохнуть, но на этом опасности для меня не закончились. Не дав мне сказать ни слова, Ирадий скинул с себя куртку и завернул меня в нее, скрывая от чужих глаз. Никогда я еще не видела, чтобы кто-то двигался настолько быстро.
У меня голова закружилась, замутило — еще и от голода, потому что ужина еще не было. Окружающий мир смазывался в пятна, а чужие руки сжимали так сильно, что приносили ощутимую боль. Слышала скрип зубов мужчины. Спрятав лицо у него на груди, боролась с тошнотой. Сердце его заходилось в бешеном ритме. Да и мое стучало не меньше, потому что я понятия не имела, куда меня так стремительно уносят.
Лишь минутами позже осознала, когда меня — мокрую, нагую, измазанную в крови — бережно уложили в чистую постель. Комната имсита в главном корпусе плыла перед глазами. Сил вдруг не осталось. Накатила такая слабость, что мне казалось, я вот-вот отключусь. Кажется, временами все-таки уплывала в темноту, потому что, открыв глаза в очередной раз, я увидела незнакомого мужчину. Поверх военной формы на нем имелся белый халат.
— Вы меня видите? Сколько пальцев я показываю? — склонился надо мной мужчина, тогда как Ирадий стоял в шаге от кровати.