— Отчего ж не поцеловаться, — он обнял меня горячими руками и прижал к себе. — Но прощаться нам еще…
Я закрыла глаза, а потом вытаращила, потому что мои розовые штанишки, с вышитыми белыми бабочками, показались мне совершенно лишними, и рубашка распахнулась, будто была живой и подыгрывала своему хозяину. Да, рубашка была этого зеленоглазого недоразумения среди магов.
Его руки смяли мою грудь, а я, несовершеннолетняя воспитанная девица, восемнадцати лет отроду, вцепилась в волосы парня, как дикая камарранда! Мое строгое воспитание обливалось слезами, но перебирать блестящие мягкие пряди было необыкновенно приятно.
— … ра-а-ано… — прошептал он, стягивая рубаху с моих плеч.
— Э-э… ты чего? — возмутилась я, но его тонкие пальцы заскользили по моим плечам, вызывая сладкую истому и желание сорвать оставшиеся тряпки, отделяющие меня от наслаждения и того… чего я и не представляла, но предчувствовала, такого сладкого, такого важного сейчас. Самого важного…
Горячие губы парня прихватили соски, потом ткнулись в ложбинку между грудями.
— А… почему… я в твоей рубашке проснулась? — выдохнула я, борясь с яркими всполохами в глазах и сладким томлением между ног.
— Потому… — он задыхался, — платье свое ты испортила… о… милая-а-а-а…
— Неужели меня вытошнило? — мои руки дрожали, колени подгибались, внутри пылало и горело.
— Нет, соус вылила, целое блюдо… — он рывком прижал меня к себе, резко дернулся и обнял опять, но нежнее, мягче.
— Ты красивая… — пробормотал он, откидываясь на подушки, которые все до одной подгреб под себя.
— Заезжено, — буркнула я, чувствуя, что меня обманули, словно увлекательная книга оборвалась на самом интересном месте.
— Хорошо, — усмехнулся грустно он, — твои глаза, как ночь, пронизанная светом далеких звезд.
Его губы ласкали мои веки, щеки, виски. Я почувствовала себя очень странно, мне хотелось большего. Но подлый зеленоглазый остановился.
— Твои губы, как лепестки последнего шиповника, цветущего на пике лета, — его губы коснулись моих, потом он поцеловал меня, совершенно иначе, нежно, нежно, усиливая невыносимое томление.
— Твои волосы… — но я ухватила его за черные пряди и прижала его рот к своему, просовывая язык так далеко, как только возможно и прикусывая зубами нижнюю губу зеленоглазого поганца.
— Какие еще волосы, если мы с губами не… договорили! — прошипела я, оторвавшись от него, чтобы вдохнуть.
— Оу! Зубы, как жемчуг, острые и беспощадные, к любимым, как к врагам… — выдохнул он, сдергивая рубашку с меня и просовывая руку в мои штанишки, а потом между бедер.
— Нет! Я ведь девушка? — прозвучало полуутвердительно-полувопросительно.
Он не ответил, но руку вынул, чтобы пропеть на ухо:
— Волосы — золотой поток на рассвете в горах Рэйнсмарры, — и нахально повторил движение, на этот раз просунув пальцы гораздо дальше между моих ног и…
— Ты говори, — прошептала я, — не останавливайся, — и потерлась о его пальцы внутри меня, понимая, что мои слова прозвучали двусмысленно.
Но на это мне было наплевать. На все было наплевать, если быть честной перед самой собой.
— Да… — выдохнул он, целуя мои груди и облизывая соски, так что я вся потянулась за его языком, и насадила себя на его пальцы.
Было больно, он как-то догадался об этом и быстро вынул руку, чтобы потом опять просунуть пальцы между бедер.
— Кожа, белая и сладкая-а-а, как… как молоко горной камарранды, — прошептал он, вызвав мой смешок.
Но умный мальчик, не стал уточнять, что меня рассмешило, а продолжал целовать, гладить, пробовать на вкус и сводить с ума. Между ног у меня стало влажно и очень томительно, такое чувство, что развернула конфету, даже облизала, но съесть не дают, вот, вот еще немного и будет сладко…
— Ну, же… — простонала я, не понимая, что говорю и зачем.
— Бедра такие округлые, мягкие и…
Моя правая ладошка скользнула за пояс его штанов, сначала он замер, поймав ее там, где ей было не место, а потом с неохотой вытолкнул мои пальцы, пробормотав:
— … нежные-э-э-э…
Но моя правая рука оказалась своевольной и снова быстро просунулась за пояс, обхватила твердый член и сжала легонько.
Парень коротко дернулся, а потом заерзал, его горячий член становился тверже в моей руке, я осторожно сжимала его, старясь не причинить боли.
— Крепче, — прошептал мне на ухо зеленоглазый.
Я изнахалилась, и вторая моя рука нырнула туда же, теперь я трогала, сжимала, но смотрела с интересом в его лицо. В его глазах сияли мои крошечные отражения. Он вздрогнул и прижал меня к себе, чуть не вывернув мои руки, но опомнился и осторожно освободил мои ладони, а меня поцеловал, просунув свои пальцы в мои штанишки и резко коснувшись меня между бедрами.
Ой! Что это было?!
Внутри взорвалось и рассыпалось звездочками. Странное приятное и непонятное чувство сладости, когда конфета только во рту оказалась, аромат и сладость можно распробовать, вот только невозможно сладостно было между ног, и все тело радостно расправилось, распрямилось, изменяясь и изменяя разуму, который твердил, что надо бежать отсюда и как можно скорее.
Я помедлила несколько вздохов в объятиях зеленоглазого и встала рывком, буркнула:
— Приятно было познакомиться, — теперь мне надо было все-таки убираться отсюда и ехать в королевскую высшую академию боевых магов.
Ведь я — разумная молодая леди, и экзамены начнутся через два дня.
Мне пора было снять чужую рубашку и надеть свое платье. Я только вытянула из сумки, брошенной в угол комнаты, серое дорожное платьице и начала снимать рубаху бродяги-мага, как он зашелестел бумагами и сообщил:
— Куда это ты собралась? Никуда не поедешь, вчера ты дала мне слово мага, что поступишь в Королевский Университет Некромантии! Вот документик! И подпись твоя! И печать магии тоже твоя!
Я рванулась в распахнувшейся рубашке к документу в его руках, успела рассмотреть свою подпись и печать, но зеленоглазый быстренько убрал пергамент в карман штанов.
Надо было отобрать возмутительную записку!
Как?
Я оглядела мага. Силой? Не выйдет, после вчерашнего я чувствовала пустоту магического резерва.
Хитростью?
Но он видит меня насквозь. Особенно сейчас, когда я дала рубашке слететь с меня на пол, обнажив груди, и осталась в одних коротеньких розовых штанишках.
— Это подделка, — начала я издалека, — я была вчера не в состоянии здраво мыслить.
— Угу, — зеленоглазый только крякнул, подбирая свою рубашку с пола.
Что делать? Как выбраться из ловушки, в которую я загнала себя сама? Как?
Я вдруг отчетливо вспомнила разговор няни и молоденькой служанки о мужчинах, подслушанный мной, крепко схватила парня за пояс и утянула на пол. Мне, конечно, будет неудобно, но мы будем на одном уровне. Главное добраться до кармана в его штанах. Я подползла к парню на коленях, сняла его штаны и задумчиво уставилась на член.
Советы няни были странные, оттого я их и запомнила наизусть. Я заклинания с такой быстротой не учила, как эту глупую болтовню.
«Ты губами и языком господина Эрентия, младшего мага, приласкай», — нянюшка у меня была затейница и рассказывала служанке Эльде такое, во что я даже поверить не могла.
Но, кажется, меня ожидало полное поражение. Член мага висел расслабленной тряпкой.
Зеленоглазый торопливо натянул штаны и просипел:
— Хватит. У тебя жених есть. Этот, как его? — он поерзал, но так и не вспомнил замысловатое имечко главного некроманта королевства.
— Я не люблю его, — пожала я плечами и прижалась твердыми сосками к груди парня.
Тот хмыкнул и грустно улыбнулся:
— Документ не отдам, хоть что делай.