— Попробуй усилитель магии, это самый лучший в столице напиток, — протянул мне глиняную кружку Рони.
— Ни за что, — буркнула я, рассматривая посетителей.
Их было немного, и играть на раздевание они почему-то не торопились.
Кажется, ничего интересного мы здесь не увидим, вот тебе и кабачок-легенда, я разочарованно вздохнула и увидела наглую морду бродяги перед собой.
— Выпей усилителя магии, это ведь самый чудесный напиток, куколка, — сладко улыбнулся он, протягивая мне кружку.
А вот называть меня так премерзко не стоило! Я выхватила кружку справа, из нее только глотнул эльф, поэтому пришлось сделать три больших глотка, чтобы увидеть дно. Когда я осушила кружку, то меч цапнула слева, некроманты всегда носят оружие, и непринужденно приставила к горлу бродяги лезвие:
— Не смей! Меня! Называть! Куклой! — заорала я.
Он продолжал улыбаться, вывернулся все с той же улыбкой и обезоружил меня вмиг. Да, я поняла из-за чего у него мозоли на ладонях, когда он привычно взялся за клинок, повертел и бросил мне меч некроманта, протянул руку, не глядя в сторону эльфа:
— Поделись мечом, ушастый.
— Я не могу отдать свое именное оружие неизвестно кому, — поджал красивые губы Элль.
— Я верну, — пожал плечами бродяга, обернувшись ко мне. — Погоди, куколка, сейчас подеремся. Выясним, чего ты, куколка, стоишь?
Я скрипнула зубами, выясним! Усилитель туманил мой мозг, любое море мне сейчас было по колено!
Мозоли у бродяги были от оружия. Интересно, только от тренировок или и от настоящих боев? Возможно, он — наемник из отряда короля?
— Ты ведь рыцарь, ушастый, — бродяга прижал эльфа к спинке стула, нависнув над ним всем телом, — бродяге меч дать не можешь, а своему королю — не хочешь?
Эльф переглотнул и протянул светлый роскошный клинок бродяге и самозванцу. Поверить не могу, что король ворует лепешки и сидит в тюрьме среди бродяг в собственном королевстве. Хотя… он — некромант! Но как же тогда прекрасная королева, если он предпочитает мужчин? Я поняла, что протрезвела, и теперь мне совсем не хотелось размахивать тяжеленным клинком, от немалого веса которого уже заныли запястья.
Посетители «Хромого дракона», казалось, только и мечтали о таком зрелище, нас окружили почти все, потрясая кружками, делали ставки, конечно, на крепкого бродягу-самозванца, а мой гнев уже затих, испарился вместе с усилителем магии, я была средним мечником, куда мне тягаться с парнем, у которого ладони сплошь в мозолях от оружия?
И все-таки я взялась покрепче и ударила изо всех сил. О черная богиня мертвых Авликая! Зачем я ввязалась в эту драку?
победной улыбкой бродяга-самозванец был уверен в победе, он потому отдал мне меч, что решил поиграть со мной, как с котенком, пушистым малышом, думающим, что его мягкие коготки способны причинить вред настоящему хищнику. Но он просчитался. Конечно, я была слабее его, но за два года в колледже боевых магов пришлось сдать кучу экзаменов, то есть драться с самыми разными магами всеми видами оружия. Я была тощей, маленькой, слабой, мне пришлось научиться драться без правил. Мне неизменно снижали балл на экзаменах за грязные приемы в бою, преподаватели делали вид, что девушка не должна быть нечестной, чтобы выжить среди крепких натренированных парней, но я думала иначе: честный боевой маг — это мертвый боевой маг.
Меня позабавило, что на меня поставил Рони и еще два-три студента-заучки, я знала, что выиграю, с трудом, из последних сил, но вырву победу из мозолистых рук бродяги.
На алых губах самозванного короля по-прежнему сияла улыбка, без плаща он выглядел наемником, вернувшимся из плена. Неужели, он не врет? И он — Людевик Двенадцатый, прекрасный король, которого придворные поэты сравнивали с серебристой луной, хоть он и был некромантом.
В первый вдох после вскрика: «Начинайте!» — мне пришлось очень худо. Король был искуснее, да просто сильнее, хотя меч некроманта оказался тяжелее эльфийского, это не сыграло мне на руку, потому что чего-чего, а силенок у меня было мало.
Каждый удар короля-попрошайки был сокрушительным, каждый выпад бродяги-самозванца толпа поклонников встречала выкриками и одобрительными хлопками по бедрам. Они казались мне стаей зубастых антраварров, загнавших меня — легкую добычу на высокое дерево и усевшихся вокруг в ожидании того, когда я окажусь на земле, и они разорвут меня на мелкие куски.
Они орали, что следующий удар будет последним, но это было не так. Мне было трудно, но со страхом и азартом я быстро справилась. Холодный расчет и нужные заклинания уже работали над планом поражения бродяги-самозванца.
Начну я с того, что сотру улыбочку с губ этого короля-нищеброда. Пяток гадких запрещенных заклинаний слетел с моего языка.
Заклинания накинулись на моего врага, как мелкие бродячие псы на пушистую кошку. Следующий удар противника был слабее предыдущего, король-нищеброд больше не улыбался. Я усилила магическую атаку, это были простенькое заклинание, руна, которую помнили только первокурсники, не давала королю дышать, он ловил ртом воздух, но в легкие его попадало недостаточно.
Король понял, что я колдую и попытался бросить в меня сложной руной, но я ушла от его заклинания, и он взглянул на меня, впервые, как на равную. А его сложная руна взорвалась у пола и несколько золотых звезд ударили в ближайших драконов, заставив их хрустально зазвенеть.
Затемнение глаз и руна спотыкания выбили моего противника из равновесия окончательно. Ясно, он всегда дрался по правилам, это почти доказывало, что передо мной настоящий король. Все перед ним расшаркивались, может быть, даже уступали и поддавались.
Руны навязли на его ногах, и король рухнул на ровном месте.
Играть честно — невыгодно.
И это он понял. Когда я хотела приставить меч к его груди, он стащил меня на пол, ухватив за щиколотки двумя руками. Я шмякнулась рядом с ним, но бросила на шею короля сжимающее заклятие.
Бедняга захрипел, его глаза закатились.
— П-п-признаю п-п-поражение, — пролепетал бродяга-король посиневшими губами.
— Принимаю! — я отпрыгнула от него подальше, прихватив с собой злосчастное для него заклинание.
В полной тишине первым захлопал Рони, остальные, даже те, кто поставил на меня, таращились на нас, на поднимающегося с трудом с пола здоровенного бойца и тощую мелкую меня.
Мне хотелось показать им кулак и проорать: «Что съели?!» — но я понимала, что тогда нас изобьют, решив, что мы сговорились, и бродяга-король нарочно поддался мне.
— Выпьем за моих друзей, — выбрался из ледяного молчания зрителей Рони, — я плачу за всех!
Все зашумели, завопили, выигравшие попытались меня поднять на руки, но Рони умело оттер их плечом.
— Ты — боевой маг? — поднялся на ноги, резко пошатнувшись, но удержавшись в вертикальном положении, бродяга-король.
— Да, — улыбнулась я.
— То-то приемчики все грязные, — выдохнул бродяга и добавил. — Предупреждать надо, — а потом сказал, протягивая мне рассеченную ладонь. — Смотри, кровь.
Странно. Я же его ни разу не задела.
— И у тебя, — усмехнулся он, кивнув на мое запястье. — Кажется, мы смешали кровь.
— Можно еще раз, чтобы наверняка, — сказала я, понимая, что если б не хлебнула усилителя магии, мне бы такое в голову не пришло.
— Лепешку преломить, усилителя отпить, кровь смешать, — проскандировал бродяга-король, прижимая ладонь к моему запястью. — Не бойсь, сестренка, я не такой уж скверный брат, — усмехнулся он моим расширившимся от боли и неожиданности от этого действа глазам.
— Дай слово чести, что не будешь называть меня куклой, — сказала я серьезно.
— Даю, — усмехнулся он. — Хотя… ты такая хорошенькая, как кукол… — он перехватил мой злобный взгляд и замолчал.
Только тогда, когда он загнал гадкое слово в свою глотку обратно, я осознала, что выиграла! Те немногие, кто поставил на меня, опять выразили горячее желание поднять меня на руки, остальные, выпив по оплаченной Рони кружке, прикидывали, как нас всех побить, но Рони опять не допустил ко мне первых и усиленно соображал, как обезвредить вторых.
Я опустошила пару кружек усилителя магии. А Рони, собрав свой выигрыш, заплатил за всех посетителей еще раз, меланхоличный красноглазый хозяин впервые улыбнулся и легко выкатил большую покрытую пылью бочку выдержанного усилителя магии.
Поднятые завсегдатаями «Хромого дракона», кружки взлетели в воздух. «Да не иссякнет магия некромантки Таэль!» — проорали и выигравшие, и проигравшие. Я покраснела и кивнула им.
Потом мы выпили за короля-нищеброда.
— А я не верю, что бродяга, которого я спасла, с которым побраталась, король! — выпалила я.
— Не веришь?! — удивился бродяга. — Но я — король. Вот! — он выхватил из рук у эльфа серебряную монету и приложил ее к своему перемазанному профилю. — Гляди!
— Будем считать, что ты не врешь, — хихикнула я.
Изображение на монетке напоминало этого бродягу, но было отмыто, выбрито и причесано.
— За оружие благодарю, — бродяга вернул меч и монетку эльфу.
Я протянула молчком оружие некроманту.
Выпили во славу нашего оружия.
После за дружбу.
Чем закончился вечер, рассказать не могу, не помню.
Зато яснее ясного, с чего началось мое утро. Я ожидаемо очнулась от обвала. Или это было землетрясение?