Немного посидев в одиночестве, Кайрон тоже обернулся. Одно полнолуние — а там он прекратит строить из себя послушного волчонка. Не важно, что думает самка, но она его хочет. Теперь-то он точно это знал! И, если бы не опасность просто замучить девушку страстью, сейчас он бы двигался между широко расставленных ног и пил стоны с опухших и измазанных его семенем губ. Сочных и сладких, как крупная, спелая земляника.
Глухой стон перерос в протяжный, полный тоски рык.
Несколько ночей. Даже не неделя. И они станут полноценной парой. А пока он отведет Айлу к шаманкам. Там она будет в безопасности.
***
Прислушиваясь к каждому шороху, Айла быстро перебирала спрятанные запасы. А в голове пойманной птицей билась лишь одна мысль — бежать. Да так, чтобы сверкали пятки. Несколько кусочков хлеба упали в мешок, и она принялась судорожно завязывать горловину.
Варвар что-то сделал с ней! Приручил незаметно и нагло! Еще недавно она тряслась от ужаса, а вчера с готовностью раздвинула ноги, подпуская непозволительно близко!
Румянец был до того мучительным, что на глаза навернулись слезы. Она старалась не думать, но… Его пальцы были внутри. Там, в самом нежном местечке. И Айла даже представить не могла, что это может быть так приятно. И каждое бесстыдное касание будет казаться настолько естественным. Необходимым. Желанным… А его язык? Боги, ну почему целоваться хочется именно с ним?! Что он делает такого, от чего разум испаряется, превращая ее в готовую на все развратницу?!
Маленький мешочек с сухарями выпал из дрожащих рук. С протяжным вздохом Айла сползла по стене на пол.
Она хотела варвара. И совершенно, ни капельки это было не похоже на то, что однажды чувствовала по отношению к Кельвину! Почему? Ведь Кельвин был в сто раз ближе! Они могли долго разговаривать, точнее, говорил в основном парень, гуляли почти каждый вечер, вместе обедали или выбирались на пикник… Но от случайных прикосновений она испытывала лишь едва заметное тепло. А рядом с Кайроном трепет, переходящий в голодную и горячую как сто пустынь бурю!
Во дворе что-то хрустнуло, и она скорее запихнула небольшую сумочку обратно на самую дальнюю полку в кладовой.
Едва успела закрыть дверь, как в комнату вошел Кайрон. Айла нервно сглотнула. С каждой секундой между ними росло напряжение. Вчера, когда она оттолкнула распаленного мужчину, он вопреки ее ожиданиям не прекратил ласки! И только после укуса его глаза стали осмысленными. А она до сих пор задается вопросом, чего в ней было больше — испуга или восторга от того, с какой нуждой смотрел на нее оборотень.
Почти так же, как сейчас. Мужчина глубоко вдохнул и прикрыл багровые глаза.
— Собери все, что тебе нужно на три дня. Я отведу тебя к шаманкам.
***
Гвен встретила их у самого входа. А вместе с ней ещё две женщины. В них Айла узнала владелиц инструментов.
— Мать Волчица никогда не забывает усердия своих детей, — вместо приветствия проскрипела шаманка. Над головой послышался тихий фырк — Кайрон злился. А ещё ему было плохо. Непонятно как, но Айла чувствовала это.
— Твоя пара будет в безопасности, — заверила мужчину одна из волчиц, — смело давай своему зверю волю.
Айла очень старательно опускала лицо, но когда подбородок подцепили сильные пальцы, вся решимость держаться как можно дальше испарилась. Безропотно подняв голову, она встретилась взглядом с потемневшими серыми глазами.
И если можно раздеть взглядом, то только что оборотень взял ее во всех возможных позах. Никогда ещё она не краснела так много и часто. И ни разу от этого не было так больно и в то же время сладко.
— Ты будешь моей, — прорычал сквозь звериные клыки, — хватит игр.
И, резко отшатнувшись, он пошел прочь. Айла облизнула ноющие губы. Бежать. Быстро и далеко.
— Пойдем, сладкоголосая Айла, — поманила ее Гвен, — если, конечно, не желаешь в полнолуние выполнить свой долг пары.
Айла замотала головой. Она догадывалась, чего захочет от нее Кайрон, оставшись наедине.
— Твой мужчина крепок, не беспокойся, — мерно рассказывала Гвен, ведя ее в ту комнату, где Айла когда-то очнулась, — но дальше затягивать с меткой опасно. Мы наполовину звери. И вражда с самим собой может свести с ума.
— Я не хочу метки, — уныло возразила Айла.
— Мать Волчица выбрала вас. Чем быстрее прекратите играть в ненужные непокорность и терпение, тем скорее обретёте счастье.
От такой будничной наглости Айла потеряла дар речи, и, должно быть, выглядела смешно, потому что шаманка вдруг тихо рассмеялась.
— Какие страшные глаза! Учись принимать судьбу, сладкоголосая. Иначе она сама тебя научит, и, поверь, это тебе понравится ещё меньше.
— Но это… это… Это глупо! И жестоко! Выбор, который от тебя не зависит!
— Когда-то оборотни имели силу, чтобы с ним спорить, — согласно кивнула шаманка, жестом, предлагая ей войти в комнату первой. — Они воротились нос от своих пар, что щедро дарила Мать Волчица, и любили поиграть в сильных диких зверей. И вот… мы тут.
Гвен оглядела пространство пустым взглядом. Тронула тонкими пальцами стоявшую на столе фигуру из дерева: сидящий волк склонил морду к своей волчице. От него так и веяло защитой и трепетной любовь. А между их лап путалось три крохотных щенка.
— Тут — в Айсвинде? — не удержалась Айла.
— Да. Это не наш дом. Мы жили далеко… за эти горами. Жили так, что Мать Волчица решила проучить своих детей за жестокость, недостойную даже зверей. Наказать насилие над парами и самками, жадность до власти и смертные дуэли, происходящие по любому поводу. Наш народ потерял способность продлевать род. Самки скидывали щенков, а у самцов не получалось сделать новых, сколько бы они ни старались. Легенды гласят, что все началось постепенно. Но однажды оборотни очнулись и поняли, что начинают вырождаться.
Тонкие пальцы осторожно касались голов деревянных волчат.
— А… другие народы рядом? — уточнила Айла. — Разве ваш… то есть тогда разве не стали искать других женщин? Не оборотней…
— Других не было рядом. Одни легенды говорят об одиночестве оборотней на собственных землях, другие о кровавой жестокости к слабым. Стыдно, но последним я верю больше.
Айла поежилась. Да, оборотни очень опасны. Но тут, в Айсвинде, есть соседи! Может, местность скалистая и лесная, но приграничные деревни людей найти можно.
— Попыток не было и на этой земле, — предупредила ее новый вопрос Гвен. — Если только одиночки решали вновь испытать строгость Матери Волчицы. И все же ни одного ребенка от человеческой женщины не появилось в кланах. Кто знает, возможно ли вообще потомство между нашими народами.
И после этих слов ей стало действительно плохо. У них с Кайроном никогда не будет детей. А какое ж это счастье — без нежного «мама»? Для нее — точно нет.
— Это хорошо, что ты думаешь о щенках, — вдруг усмехнулась шаманка. — Не горюй раньше времени, сладкоголосая. Вы с Кайроном — пара. А ведь такого тоже раньше не случалось между оборотнем и человеком. Сама судьба вела тебя к нам.
Айла покраснела. Боги, о чем она, вообще? Какие совместные дети, если она решилась на побег?!
— Около пяти сотен лет назад мы появились здесь, решив покинуть осквернённые земли и начать все сначала, — продолжила тем временем Гвен, — определили законы, по которым стали растить наших вымоленных у Матери Волчицы щенков. Как несмышлёные дети учатся ходить, мы заново учились благородству. Простым истинам, помогающим жить правильно.
— Значит, по-вашему, благородно держать меня здесь, где через одного вы желаете от меня избавиться?
А вот теперь шаманка хмурилась.
— Настолько же, насколько взяться помогать тем, кто хочет добить наш народ. Не говори о брате — все прекрасно это знают. Но ты сделала свой выбор — пошла, зная, что рискуешь. И что придется лечить тех, кто будет убивать.
— Но у меня есть семья!
— У нас тоже семьи, — парировала шаманка. — Семьи, которые нуждаются в защите. Наш секрет должен оставаться секретом. А ваша пара с Кайроном должна стать полноценной. Только тогда все будет как надо.
И Гвен покинула ее. Айла потопталась на месте, а потом тихо подошла к столу, на котором стояла статуэтка волчьей семьи. Новая история, так скупо и отрывисто рассказанная Гвен, все ещё звенела в ушах. И сердце тихонько ныло от пронзительной жалости к некогда сильному народу. Было ли так на самом деле? Кто знает… И мертвые уже не расскажут, что правда, а что вымысел. Но ведь у нее тоже есть семья! Которая тоскует о ней. А впереди три дня без оборотня. Айла крепко-крепко зажмурилась. И она теперь знает, куда идти.
Глава 22
Ее запах мерещился повсюду. Дрожал в воздухе нежными нотами. Манил и пел ему, приказывая вскочить на лапы и бежать к ней — к его паре, его единственной. Той, кто пахнет так невыносимо приятно, что хочется упасть ей в ноги и тереться о них, смиренно требуя ласки. А как она поет! Шерсть на загривке вздыбилась, и волк жалобно заворчал. Сейчас он бы мог слушать ее протяжные, громкие стоны, а не щелчки зубов окруживших его собратьев.
Волк дернулся, и тут же наперерез ему метнулся другой — светло-серый. Пригнув голову предупреждающе зарычал. Ответный оскал был в сотни раз злее. Но никто не принимал его вызов на дуэль! Жалкие трусы, они гоняли его по лесу, мешая подобраться к паре. Изматывали, не позволяя утолить обострённые до боли инстинкты. Сам вожак сбивал его с пути и водил кругами. Волк опять глухо зарычал. Он тоже кое-чего стоил. И десять матёрых зверей дышали тяжело и часто, измотанные трудной гонкой, добычей в которой была самая желанная, нежная и сладкая пара.
Бледное пятно луны скрылось за облаками. И стоило последнему лучу раствориться во влажном воздухе, как голову повело от ненавистной воли его второй части. Взвыв дурным голосом, волк заметался в кругу собратьев. Он не уступит! Самка его! Самка должна быть с ним. И под ним! Стонать его имя, двигаться в такт мощным броскам тела, которое, так и быть, он изменит ради пары. Сделает все, лишь бы избранная широко развела ноги, вздохами и запахом призывая разделить с ней дикую страсть оборотней.
Но как же он устал! Эти метания по лесу и лихорадка мучительных потребностей, которые никак не могли найти выход. Сосны вокруг поплыли багровым туманом. Лапы подломились, и волк упал на брюхо, сдаваясь бунтующему человеческому разуму. От затылка до хвоста его скрутило резкой вспышкой боли.
И следом воздух задрожал от громких криков радости.
— Вот это гонка!
— Кайрон, попридержи метку до следующей луны!
— Я бы не прочь повторить снова.
Восторг в голосах оборотней заставил поморщиться. Ещё бы! Три дня гонять по лесам и оврагам волка, равного по силам вожаку. Который тоже был тут вместе с Эйнаром.
— Я не сказал бы, что полнолуние прошло скучно, — выравнивая дыхание, откликнулся Арвид, — но своим приказом требую воссоединения пары по всем правилам. Мне нужен бета в своем уме.
Угрожающий рык зверя защекотал горло. Он вновь требовал дуэли, но разум уже брал свое.