— Прости. Ты права, я действительно боюсь, что ты во мне усомнишься и начнёшь качать права или спорить с премьером, и хочу, чтобы ты была полностью на моей стороне и помнила, что я действую в наших общих интересах.
Ну, наверное, его можно было понять. Характер у меня не сахар, и я часто ляпаю лишнее на эмоциях. Оставалось вздохнуть:
— Обещаю, что буду держать себя в руках: молчать и не таращить глаза, что бы ни произошло.
— Спасибо, сокровище моё, — он поцеловал меня в висок и повёл на аудиенцию.
Премьер нас уже ожидал, и в его кабинет мы попали без промедлений. Пафосная обстановка и сам грозный вид главного дракона страны могли бы заставить меня стушеваться, если бы Дрого не держал так крепко за руку, поэтому, когда мы расположились за круглым столом, я была совершенно спокойна.
— Начну с того, что очень рад, что мир обрёл фаунлингву, а ты, Дрогомил, сокровище. — Мы дружно поблагодарили и он продолжил: — Надеюсь, вы понимаете, как это важно для всех нас?
— Понимаем, — ответил Дрого, — и тоже надеемся, что вы понимаете, что это значит для нас.
Премьер мимолётно нахмурился — тут, похоже, все всё понимают, кроме меня.
— Позвольте мне сделать вам очень выгодное предложение: я приглашаю тебя, Дрогомил, занять кресло моего первого заместителя и правой руки, а твою пару стать министром маговодства.
Я замерла. Так вот чего опасался Дрого: он всегда стремился к власти и теперь боялся, что я могу взбрыкнуть и отказаться. А я могу? Пожалуй. Мне сейчас пост министра вообще даром не нужен.
— Это очень выгодное предложение, но мы вынуждены отказаться, — вопреки моим опасениям возразил Дрогомил, и я вообще запуталась, — сейчас у нас другие приоритеты: Красава ждёт ребёнка, и после свадьбы мы отправимся жить в уединении на мой остров в Тихом океане. Прошу понять и не чинить препоны.
Ни фига себе заявки! Так, Красава, ты обещала держать себя в руках и не таращить глаза — изволь выполнять.
— Дрогомил, дорогой, а почему ты не даёшь сказать слово своей паре?
— Мы думаем одинаково, и я озвучиваю общее решение. — Врёт, конечно, я понятия не имела о его планах, но, в принципе, поддерживаю.
— Думаю, она просто не знает всей информации, впрочем, как и ты. Я сейчас просто не имею права промолчать, так что поделюсь ею с вами. Эти сведения хранятся в закрытых архивах и недоступны широким массам, но сказки про фаунлингв немного искажают историю, а на самом деле дело было так:
Фаунлингвы внезапно пришли к нам в мир вместе с магиками и быстро установили на Земле своё господство. Способность понимать своих питомцев у их расы передавалась только по женской линии, и в попытке продолжить род фаунлингвы заводили гаремы, устраивали отборы и проводили жизнь в поисках мужчины, способного подарить им наследницу. Беда в том, что двуликие мужчины Земли приобретали зависимость вскоре после интимной близости с фаунлингвой, от этого и пошло понятие «истинная пара», но то была односторонняя слабость. Фаунлингвы к ним такой привязанности не питали, и вскоре наши мужчины взбунтовались против господства фаунлингв и их гаремов. Воевать женщины не стали. Они погрузили магиков в свой ковчег и просто в одночасье покинули наш мир. Поначалу все вздохнули с облегчением, но вскоре поняли, как жестоко просчитались. Дело в том, что в потомках мужского пола, которых они родили от драконов появились излишки магии, которые приводили к помешательству, если только рядом не находился подходящий магик. Но большинство особей фаунлингвы забрали с собой, остатков катастрофически не хватало, а тут ещё и рождаемость у них упала… В общем, тогда и приняли закон о том, что все магички, не желающие учиться, обязаны обзавестись маленьким гаремом. Так мы надеялись, что в какой-то из наследниц проявится ген фаунлингвы.
Он говорил долго, и мне на протяжении всего рассказа постоянно хотелось вскочить и заорать: «Врёте! Мне не нужен гарем! Мне не нужна наследница женского пола! Мне нужен только Дрого и наш драконёнок!» — но мой дракон успокаивающе гладил меня по руке, и я сразу вспоминала его просьбу верить только ему и ничего не бояться.
— К чему вы клоните? — ледяным голосом Дрогомила можно было заморозить весь кабинет.
— Возможно, Красава хочет свободы и возрождения старых традиций? — вопреки обещанию, глаза я всё-таки вытаращила от возмущения.
— Да как вам в голову такое пришло? Да как… — я попыталась вскочить, но Дрого удержал.
— Моя пара и моё сокровище не та фаунлингва, что прибыла к нам из другого мира, она родилась здесь, на Земле, и я прошу оставить нашу семью в покое. Мы будем заниматься делами магиков и обязательно увеличим их популяцию. Со временем. Но самостоятельно. Спасибо, что рассказали историю, но она не про нас. — Дрого встал и поднял меня. — Всего доброго, я пришлю приглашение на свадьбу.
— Что ж, желаю счастья. Ещё увидимся, — не стал нас удерживать силой премьер, и я с облегчением выдохнула.
Покидали резиденцию и садились в машину мы в гробовом молчании.
— Давай поедем без ускорения, — только и попросила я, когда Дрогомил завёл двигатель: он послушался.
Я смотрела в окно и пыталась привести мысли в порядок, пока мы не выехали на трассу, и Дрого не выдержал:
— Не молчи, Красава. Прошу! Скажи хоть что-нибудь!
— А когда у нас свадьба, если ты мне даже ещё предложения не делал?
— Завтра?
— Нет, завтра никак нельзя. Девчонки обидятся, что не купили платья, мама тоже…
— А когда ты хочешь?
— Давай на нашем острове, когда переедем? Оплатим всем дорогу, там есть где разместиться? — Дрого резко свернул на обочину и затормозил, потом отстегнул мой ремень безопасности, перетащил на колени и принялся покрывать поцелуями всё, до чего доставал.
— То есть ты согласна? Ты ему не поверила? Ты хочешь быть только со мной?
— Как ты можешь во мне сомневаться? Я так тебя люблю, что сердце готово разорваться, — я тоже покрывала его лицо поцелуями, и мне не верилось, что он мог так подумать. — Он всё врёт. Политики всегда врут! И у нас обязательно ещё родится девочка, возможно, даже фаунлингва, но позже. Гораздо позже. Поехали домой?
И мы поехали, а дома перед сном, когда мы лежали, обнажённые, в объятьях друг друга, я опять пытала своего дракона:
— Расскажи мне всё, всё, всё: как понял, что любишь, как мучился, что думал?
Мне были жизненно необходимы эти рассказы, и он рассказывал.
Глава 32 Дрогомил
Она уснула на моменте, когда я каялся в рукоблудии, которым занимался после её попытки показать «лепесток». Счастливо захихикала и унеслась в мир снов, а я ещё долго не мог к ней присоединиться: всё взвешивал и переваривал последние события, раздумывал над словами премьера.
Не могу сказать, что он выбил почву из-под моих ног, но пошатнуться заставил. Не то чтобы я поверил ему, Красава права — политики постоянно врут, но зерно сомнения премьер посеял. А вдруг она меня бросит? Я ведь этого не переживу…
У каждого дракона где-то есть его личное сокровище. Мы знаем эту истину с детства, впитываем с молоком матери, а потом всю жизнь стремимся его отыскать и присвоить.
Каждый из нас наполняет свою сокровищницу скрупулёзно: рыская по миру и сражаясь на турнирах, пытаясь найти то самое, настоящее. Этим может стать картина, побрякушка, редкое растение, да вообще всё что угодно. Никто не знает, что именно окажется самым важным и ценным в драконьей жизни.
Мы ищем, ищем день и ночь, пытаясь добыть то, что сделает счастливыми обе ипостаси и приведёт их единению, ведь только общее сокровище способно примирить зверя и человека и навсегда заставить отступить страх потерять контроль над разумом. Этим одержимы все драконы, но нашли свой покой немногие. Мне повезло. Я — нашёл. Моё сокровище — Красава.
Я не врал ей, когда говорил, что понял это только на арене. Знал, что влюбился, знал, что никогда и никому не отдам, но то, что выиграл у судьбы джек-пот, понял лишь тогда. До того я всё пытался осознать, как так получилось, что я влюбился в дерзкую человечку?
Когда я увидел её впервые, в том госпитале, у меня в груди ничего не ёкнуло и не возникло никакого желания, кроме как прогнать прочь нахалку. Ну а после того как она меня почти публично оскорбила, я вообще сложил о ней самое отвратительное мнение. И какого же было моё удивление, когда Красава явилась ко мне в башню в попытке устроиться на работу и начала стягивать трусики. Невольно хохотнул, вспомнив нашу весёлую историю, — в тот момент она была шикарна. Такая, как я запомнил, и не такая одновременно. Глаза сияли по-другому, а запах… Зарылся в волосы Красавы носом и вдохнул полной грудью — да-а-а, мой личный наркотик этот её запах. Просто крышу сносит, и вспоминается кабинка туалета, где я впервые смог прижать её к себе так, что холодный душ не помогал три дня после того случая. Тогда пали почти все мои принципы, но дальше было больше: я узнал, что она девственница, — и всё, на этом меня можно было терять для мира. В мыслях лишь она, в мечтах лишь она, в планах на жизнь — опять она. Наверное, по неопытности и незнанию я совершил много ошибок, пока пытался завоевать её расположение, но не буду о них вспоминать. К чему? Победителей не судят. В конце концов, я теперь самый счастливый дракон на планете и не стану думать о словах премьера, не омрачу нашу с Красавой жизнь недоверием, сделаю всё, чтобы они с моим сыном были счастливы.
На этой мысли я задремал, и мне пригрезился очень странный сон. В нём я бежал по аэропорту, опаздывая на рейс (понятия не имею, зачем и куда я собирался лететь на обычном самолёте, если сам могу прекрасно добраться куда захочу), и вот у самой двери к выходу на взлётное поле прямо передо мной упал старик. Естественно, я кинулся его поднимать.
— Вы в порядке? Помощь нужна?
— Да, сынок. Плохо мне, помоги добраться до медпункта.
Во сне передо мной встала дилемма: опоздать на самолёт или бросить деда? И я выбрал единственное правильное для себя решение — потащил дедулю к лекарям.
— Не волнуйтесь только, ваши вещи у меня, сейчас вам помогут…
— А скажи-ка мне, Дрого, — он вдруг так упёрся ногами в пол, что я, как ни старался, не мог его сдвинуть, — ты жалеешь о чём-то в своей жизни?
— Да, жалею. Поспешим, дедуль. — Жалел я тогда только о том, что с ним связался.
— А о чём? — не унимался он — Может, хотел бы начать всё заново? Что-то в ней поменять?
Я похолодел лишь от одного только предположения, что в моей жизни не будет Красавы, и тут же перестал предпринимать попытки оказать деду помощь.
— Нет! Ни за что! Кто ты? Кто? Что тебе от нас надо? — я впал в неистовство, подозревая, что дед замыслил недоброе.
Начал покрываться чешуёй и был готов разнести аэропорт, стремясь как можно скорее добраться до Красавы.
— Дрого, родной, любимый мой, что случилось? Ты кричал. Я рядом, ты меня звал. — Пришёл в себя от того, что моё сокровище покрывала меня поцелуями и крепко обнимала, шепча слова любви.
— Поженимся завтра, а свадьбу сыграем позже, на острове.
— Ладно. Но что тебе приснилось? У тебя чешуйки проступили.
— Так, ерунда, не стоит внимания. Какой-то старик пытал меня в аэропорту, не хочу ли я изменить жизнь?
— А, это, наверное, был Прохор Моривич. Не бери в голову, давай спать.