Знакомьтесь с Аишей Хашас!
— Вы не приняты, Аиша Хашас. — мрачным голосом припечатал мужчина, подняв на меня ледяной, почти прозрачный, взгляд голубых глаз. Снежно-белая прядь волос упала на плечо, резко контрастируя с темной ректорской мантией.
Я вся похолодела. Если меня сейчас не примут — я пропала! Дома, откуда я сбежала, боясь позора быть выданной замуж не за нага, меня явно уже не ждут. А если и ждут, то только для того, чтобы предать публичной анафеме и выгнать из клана. Отец хоть и был главой рода, церемониться бы не стал даже с собственной дочерью за подобный проступок.
— Почему? — дрожащим голосом переспросила я, нервно подергивая кончиком длинного темно-синего чешуйчатого хвоста. — Я ведь хорошо сдала все экзамены…
— Вы — нагиня. Насколько мне известно, у народа нагов есть собственная академия магии, не зависимая от объединенных государств. Давать Вам шанс занять здесь чье-то место, когда Вы можете преспокойно поступать в свое учебное учреждение… Думаю, что это нечестно. К тому же я пересмотрел Ваши документы. Нет ни официальных запросов от главы Вашего клана, ни от родственников или поручителей. Я не знаю, кто Вы, и не могу с полной уверенностью гарантировать безопасность моей академии, пока Вы будете находиться внутри. Вам ведь известно, что многие расы ненавидят нагов? Конфликты мне не нужны… — ректор с громким хлопком захлопнул папку с моим личным делом, давая понять тем самым, что вопрос закрыт и обжалованию не подлежит.
Но я была бы не я, если бы не попыталась! К тому же, выхода у меня другого нет. АУЭр — академия управления энергиями, хранит строгую конфиденциальность касаемо обучающихся у них учеников. А это значит, что искать меня здесь будут в последнюю очередь.
— Это незаконно! — возмутилась я.
Ректор вновь поднял на меня взгляд. По спине пробежалась бодрая толпа мурашек. Стало так страшно, что захотелось невольно зарыться страусом в пол. И плевать, что он каменный.
— Смеете мне перечить? — в голосе засквозил не просто лед, а настоящая стужа. Мне показалось или в большом приемном зале, где я сейчас находилась, даже засквозил легкий ветерок?
Я закусила губу. Давай Аиша. Это твой единственный шанс! Или ты сможешь уговорить этого мужчину с куском льда вместо сердца, или придется отправляться назад к папочке.
— Смею! — выдохнула я.
Члены комиссии, сидевшие здесь же, по обе руки от ректора за длинным столом, перед которым я стояла, слегка покачиваясь на длинном хвосте, зашептались.
— У вас на здании академии надпись крупным шрифтом: "Мы ждем всех!". Ну вот. Ждали? Я пришла!
Ректор даже слегка опешил от такой наглости. Как и остальные члены комиссии. Кто-то из них даже засвистел, но быстро стушевался под укоризненными взглядами общественности.
— Плевать! Вас выживут здесь, Аиша! — мужчина слегка приподнялся со своего места, а я, наконец, смогла разглядеть надпись на табличке, что стояла на его столе: "Ректор Норланд".
— Да я сама, кого хочешь, выживу… — беззаботно махнула я рукой.
— Судя по тому, как разговаривает эта девица, то ее правда — с ней тягаться будет тяжеловато! — вставил свою реплику седовласый старец, сидевший по правую руку от ректора.
— Вот-вот! — широко улыбнулась я, нервно дернув кончиком синего чешуйчатого хвоста.
Ректор вздохнул, поджал губы и обернулся к старцу.
— То есть Вы, профессор Варкх, считаете, что мы должны зачислить нагиню?! — с нажимом спросил он.
Старец усмехнулся в седую бороду и попросил у ректора папку с моим личным делом.
Тот скрипнул зубами, но папочкой поделился и теперь, пока профессор Варкх знакомился с моей липовой биографией, напряженно смотрел на меня хмурым и ничего хорошего не предвещающим взглядом. В этой душераздирающей тишине, прерываемой только шелестом страниц и моим взволнованным дыханием, царило такое напряжение, что невольно становилось не по себе.
— Ну с… — протянул, наконец, старик, отложив мое личное дело в сторону. — Вступительные экзамены абитуриентка Хашас сдала хорошо, и магическую теорию, и базовую практику…Вы знаете, Норланд, мы ведь действительно законодательно не можем ей отказать, даже с учетом того, что у нее нет рекомендательных писем. Уж кому, как не Вам, ректору нашей прекрасной академии, это знать. Мы принимаем всех. Если откажем, абитуриентка Хашас будет вправе подать на нас в Магсудебные органы.
— Есть! — я прищелкнула кончиком хвоста и тут же наткнулась на ледяной могильный взгляд ректора Норланда. Мне кажется, такой взгляд должен быть у гробовщика, который заколачивает последний гвоздь в крышку деревянного ящика, или у могильщика.
— Хорошо. — вдруг неожиданно легко согласился ректор. — Но, абитуриентка Хашас, не говорите потом, что я Вас не предупреждал! Нагов не любят. Их боятся. Кому-то они и вовсе омерзительны. Маги из человеческого рода вообще почитают род змеелюдов за нечисть. Вам будет сложно. Я бы сказал невыносимо.
— Мне все равно. — ответила я, выдерживая тяжелый ледяной взгляд мужчины.
— Боюсь даже спрашивать, что Вас сюда к нам привело, если Вы так настойчиво рветесь к собственным проблемам. — заметил Норланд.
— Вот и не спрашивайте. — улыбнулась я.
Взгляд Норланда вспыхнул. Мы с минуту еще поиграли в гляделки, после чего, ректор с усмешкой хлопнул по столу рукой.
— Зачислена! Следующий!
О ненависти к сладкому
Стоило только ректору объявить о моем зачислении, как передо мной появилась парочка худощавых троллей. Высокие и зеленые, с длинными носами, покрытыми бородавками, они четко ассоциировались у меня с "Буратино в годах", почему-то заработавшим отравление и оттого приобретшим столь уникальный цвет сальмониллезной неожиданности.
— Тролли прислуживают в АУЭре с незапамятных времен. Они во всем стараются поддерживать порядок. — пояснил мне профессор Варкх, заметив мое невольное удивление. — Они проводят Вас до нужной комнаты, выдадут значок и форму академии, а так же помогут донести личные вещи.
Личные вещи! Ха! В чем было, в том и приползла. Ни денег, ни шмоток… Все пришлось оставить дома, чтобы не тащить с собой и не вызывать раньше времени подозрений. Сейчас-то уже схватились наверняка… А вот в день побега, вернее, пополза…. В общем, нет у меня вещей.
Братцы-тролли, хмыкнув моей нищенской тушке, проводили меня до комнаты кладовщика, где мне выдали темно-зеленую мантию, значок с выгравированным пульсаром на нем, туфельки на застежке, с большой черной пряжкой, ну и стопку учебников.
Тролли помогли мне все дотащить до комнаты, в которую меня поселили пока одну, сказав, что к вечеру найдут мне "сокамерницу".
Я оценила их черный юмор, тепло попрощавшись и оставшись наедине с собой. В голову полезли разные мысли. Для более комфортного их обдумывания я подползла к кровати у окошечка, украшенного занавесками в мелкий зеленый горошек, и вольготно растянулась на пуховой перинке, распластав хвост и свесив его кончик, покачивая им в такт своим мыслям.
Интересно, как там папуля поживает? Продал меня двуногому крокодилу… Вернее, не совсем крокодилу, да и не видела я его… Мне просто ответили, как всегда в высокомерной манере, на вопрос "А кто он?" — "Не наг. Этого пока для тебя довольно".
Действительно, довольно. Потому что для любой нагини выйти замуж не за нага — позор. Страшнее только смертная казнь. И как мой любимый папа мог на это решиться? Ведь он — глава рода… Продался, да и только! Сказал, что за меня выкуп дан был такой, что можно земель прикупить на них еще размером со всю территорию нашего клана, которому места не очень-то и хватало.
От моих мыслей меня отвлек душераздирающий визг где-то переходящий от ноты "соль" к "си-бемоль".
— ЗМЕЯ! ЗМЕЮКА! ЗМЕЕЛЮДКА! — вопила белокурая девчонка, застывшая сахарной мумией в дверях, в платье таком приторно-розовом, что невольно тошнило и навевало мысли о торте с бисквитным кремом и надписью "Очень калорийно! Опасно для здоровья!".
— Ну змея… Ну хвост у меня… Но это же не повод так нервничать! — попыталась я успокоить смесь пирожного и человека.
Но девушка оказалась непробиваема, как кирпичная стена.
— ЗМЕЕЕЕЯ! — голосила она, то заламывая руки, то растирая ими мутные слезы на щеках. — ГАААААДОООООСТЬ!
Я со вздохом сползла с кровати, невольно стащив за своим хвостом покрывало, и подползла к незнакомке.
— Я — нагиня. Не нужно нервничать. Я ничем от тебя не отличаюсь… — сделала я еще одну попытку, но просчиталась. Слабонервная особь человеческого пола вылетела из комнаты, не забыв хлопнуть дверью и сообщив, что пойдет жаловаться ректору.
— Отлично. ссс… Замечательно! — я даже невольно шипеть начала. — Вот ведь дура, а? Ну подумаешь, соседка у нее с телом змеи! Ну какая разница?! Я же такая же, как она!
Но мое обращение к пустой комнате так и осталось без ответа. Зато жалоба розового платья с девочкой внутри нашла своего почитателя, потому что спустя десять минут на пороге моей комнаты замер ледяной статуей ректор Норланд. Я даже залюбовалась его грациозной ненавистью, обращенной на мир. За его спиной маячила тушка розового беззащитного хомячка-жалобщицы.
— Студентка Хашас. Мне кажется, или Вы всего несколько часов назад убеждали меня, что от Вас не будет совершенно никаких проблем?! — ректор сверкнул раздраженным взглядом.
Я подползла ближе, невольно став раскачиваться на длинном хвосте. Дурацкая привычка, всегда так делаю, когда нервничаю. Но вот ректору об этом знать совсем не обязательно.
— А какие от меня проблемы, дядечка-ректор? — сахарным голоском пропела я.
Сложила ручки на пузичке и благоговейно похлопала ресницами.
Ректор слегка посторонился, открывая моему взгляду зареванное пирожное.
— Студентка Валлорель плачет и говорит, что Вы вели себя агрессивно. Пытались ее укусить.
Я поперхнулась собственным матом. Чего я хотела сделать?! Розовый хомяк женского пола оказался не только жалобщицей, но еще и разносчицей клеветы?!
— При всем моем уважении, я не настолько спятила еще, чтобы кусать кого-то в первый день поступления. Вы сами, я надеюсь, понимаете, что мне это просто не выгодно. — как можно более спокойным голосом сказала я.
— Но Вы принимали боевую стойку? Которую принимаете обычно перед броском? — продолжал докапываться мужчина.
А вот я невольно напряглась. Откуда у него такие познания обычаев нагов? Тесно общался с кем-то из них?
— Нет. — сухо ответила я. — Не имею привычки бросаться на кусок зареванного торта.
Ректор, кажется, шутку оценил. А то с чего бы в его глазах появилось этакое насмешливое выражение? Хотя, внешне он никак этого не показал, а потому продолжил в моем личном списке оставаться айсбергом холодным, с черной, как ночь, душой.