И одного-единственного человека рядом.
Я немного полюбовалась украдкой на спящего Рона, а потом поудобнее опёрлась спиной о трубу, сцепила руки на коленях и позволила себе тоже закрыть глаза и посидеть немного так, в блаженной тишине, прислушиваясь к ощущениям тёплого ветра, овевающего лицо.
Рон караулил меня всю ночь — теперь моя очередь. Просто посижу немного рядом, пока он спит, и подумаю о чём-нибудь приятном… И я совершенно не собираюсь… спать…
Глава 9
Когда я проснулась, солнце давным-давно уже миновало зенит и склонялось к горизонту, щедро рассыпая закатное золото на тёплый серый камень.
Мы же проспали всё на свете! В замке нас, наверное, уже потеряли!
Ругая себя почём свет, я бросилась будить Рона. Покараулила, называется, сонная тетеря!
Присела рядом с ним на коленях и задумалась. И как же я буду это делать? Что за дурацкая, совершенно неприличная ситуация…
Тень от трубы укрыла нас и словно отрезала от всего остального, залитого солнцем мира. И в этом уютном полумраке — мой личный полюс притяжения. Может быть, на меня так повлиял пересказ учебника по географии, но в этот момент я совершенно точно казалась себе стрелкой сошедшего с ума компаса, у которого есть только его Север, а весь мир вокруг пусть катится в тартарары со всеми своими сторонами света.
Осторожно, так, словно совершаю преступление, касаюсь его правого плеча. Ощущение шершавой белой ткани на кончиках пальцев… Хотела потрясти его, но почему-то сейчас кажется кощунственным так поступить, и я просто веду по этой сильной и неожиданно твёрдой линии, мучаясь в сомнениях, что же делать дальше.
Не могу выдавить из себя ни единого громкого слова.
И как прикажете будить кого-то в таком состоянии?..
Прежде, чем понимаю, что делаю, пальцы сами тянутся к его лицу — им мало было рубашки, им до боли сильно хочется узнать теперь, каковы на ощупь те колючки на его щеке.
Внутри меня будто кто-то разбил банку с клубничным вареньем. Я полна хрупких острых осколков — каждое движение мучительно, одинаковая мука и оставаться на месте, и двигаться дальше. А по венам растекается тягучее и тёплое чувство. И ещё оно сладкое. Нестерпимо сладкое.
Нет. Если позволю себе коснуться его кожи — просто взорвусь облаком мыльных пузырей. Или сделаю глупость посерьезнее.
Поэтому убираю руку — чтобы отодвинуться самой, силы воли уже не хватает, всю израсходовала. Возле каминной трубы ветром нанесло немного земли, там проросла трава. Срываю одну травинку и делаю последнее, на что еще хватает воображения моему плавящемуся мозгу — щекочу Рона возле уха.
Он хмурится, но не открывает глаз.
Вот же невыносимый упрямец, даже во сне!
Веду травинкой ниже… с тем же эффектом.
Но когда зелёное орудие пыток меня самой, дрогнув в моих пугливых пальцах, касается плотно сомкнутых губ… Случается странное.
Рон вдруг совершает молниеносное движение вперёд и прихватывает травинку зубами. От этого хищного броска волна трепета прокатывается у меня по позвоночнику и сердце пропускает удар. Он впивается в мои плечи пальцами и тянет на себя — и лишь в последнем движении, упершись ладонями, я избегаю того, чтобы просто упасть ему на грудь. Блеск чёрных глаз под полуприкрытыми веками совсем близко…
— А я вообще-то давно уже не сплю. Мне просто интересно стало, как ты собираешься меня будить.
Меня захлёстывает самая настоящая паника — как у вора, застигнутого на месте преступления. И как долго, интересно, он уже не спит?!
Рон же рассматривает меня несколько мгновений пристальным, тёмным как ночь взглядом, и мы замираем посередине этого странного порыва, этого мучительного движения — то ли друг к другу, то ли прочь.
Я слышу только шум своего дыхания. В голове ни одной-единственной мысли.
…А потом он с затяжным вздохом меня отстраняет и отодвигает подальше. Рывком садится и опирается локтем о колено, продолжая изучающе смотреть на меня, перепугано сжавшуюся в комок. Напряжение в его взгляде сменяется ласковым теплом, а в уголках губ рождается улыбка. Качает головой сокрушённо:
— Сколько паники в глазах! Черепашка, ты режешь меня по живому.
Потом снова тянется ко мне, осторожно касается щеки кончиками пальцев.
— Я скорее отрублю себе руку, чем допущу, чтобы ты меня боялась. Поняла?
Молча киваю, не зная, куда девать взгляд.
И пытаюсь понять, прислушиваясь к бешеной круговерти эмоций внутри — я рада тому, что он понял меня совсем, совсем неправильно? Или… разочарована?
Рон меж тем пружинисто встает и начинает деловито складывать оставшиеся с пикника продукты. Деликатно не смотрит на меня и ничего больше не говорит, давая время собраться с мыслями. И тогда я, наконец, отмираю и начинаю ему так же молча помогать.
Мы быстро собираемся и в напряженном молчании уходим в замок той же дорогой. Рон идёт рядом, но чуть позади на полшага. И он больше не держит меня за руку. А мне от этого неожиданно хочется плакать. Неужели я всё испортила?
На выходе из последнего коридора он притормаживает и осторожно выглядывает сквозь приоткрытую дверь — проверяет, что в холле никого нет. А потом бросает заговорщическим тоном через плечо:
— Ты только не признавайся никому, Черепашка, что наследник Замка ледяной розы вынужден лезть на крышу собственного имения только для того, чтобы скрыться от досужих сплетников и сходить на свидание с красивой девушкой. Вредно скажется на моей репутации.
И от этой мимолётной шутки меня неожиданно отпускает. Я смеюсь и прижимаю палец к губам.
— Торжественно клянусь хранить наш секрет! Ну разве что когда-нибудь начну тебя этим шантажировать…
Я очень быстро поперхнулась своим смехом, когда Рон вдруг обернулся и вжал правую ладонь в стену у моей головы, левой привлекая к себе за талию. Ни дюйма расстояния меж нами в пыльном густом сумраке. Вкрадчивый шёпот мне на ухо:
— Только попробуй, Черепашка, и ты узнаешь, как я поступаю с шантажистами… И не забудь, что через пару часов начинается очередной бал. Кстати, мне больше понравилось белое.
И не давая возможности придумать достойный ответ, так же резко отстраняет от себя и выталкивает прочь в коридор. Захлопывается дверь за моей спиной.
На совершенно ватных ногах я добираюсь до своей комнаты. Одна. У нас же конспирация, чтоб её…
Так… Уф-ф-ф… Эм-м-м-м… Да.
Где там моё белое платье?
Глава 10
Когда выхожу снова в коридор в девятом часу вечера, едва переводя дыхание от волнения, вижу там оживлённую суету. Графиня всё-таки сдержала обещание и приказала заселить пустующие на этаже комнаты. Теперь здесь полно народу — хлопают двери, бегают туда-сюда горничные, барышни раздают последние указания…
Предвкушение праздника зажигает огонь в моей крови.
Как странно. Вот вроде бы я одета и причесана как обычно… но, видимо, что-то изменилось во мне самой за прошедшие сутки, потому что, вступая в ослепляющий огнями бальный зал, я то и дело ловлю на себе заинтересованные взгляды. Все-таки, танцы были бы не танцами, если б графиня Винтерстоун пригласила одних старичков и почтенных матрон, так что на балу немало молодых людей. И мне уже пришлось пару раз уворачиваться от явных попыток движения в мою сторону.
Мне же позарез надо найти в толпе одного-единственного человека… Которого как на зло всё нет и нет. Да что же такое — уснул он там снова, что ли?
Задумчиво выуживаю из вазы с фруктами невероятно соблазнительное красное яблоко, подпеваю вполголоса звукам пианино и флейты… Напряжённое ожидание не даёт устоять на месте, оно концентрируется где-то возле лопаток — так, словно даже спиной пытаюсь уловить знакомый взгляд — и я снова пускаюсь в медленный круг вдоль стены.
Бархатные портьеры и зеркала, изысканная мебель и веера, ароматы роз и духов, учтивые беседы вполголоса и кокетливый смех… Сегодня я жадно ловлю всё это. Сегодня я тоже хочу быть частью этого бала.
Всё-таки замечаю среди гостей знакомое лицо, и направляюсь туда, где на крохотном диванчике у стены восседает пожилая дама в сером. Не скрывая, как рада её видеть, приседаю в учтивом поклоне, и она, отвечая мягкой улыбкой, похлопывает ладонью по свободному месту рядом с собой. Смотрит на меня так, будто знает обо мне что-то, чего не знаю я, с затаённой добродушной усмешкой.
— Спасибо вам огромное за советы! — выпаливаю прежде, чем окончательно стушуюсь и растеряю свою решимость.
Во взгляде старушки — лукавые огоньки.
— Я сразу поняла по глазам, что кроме хорошенького личика у тебя есть ещё и мозги. А кстати, милочка, ты не слыхала ли свежих сплетен?
— Это каких ещё?.. — выдавливаю из себя, а сама холодею. В голове мечутся разные варианты, и ни один мне не нравится. Потому что в них фигурируют ночные визиты наследника замка к незамужней девице или что-то вроде «они спали вместе средь бела дня на крыше замка». И попробуй потом докажи, что «спали вместе» — это действительно всего лишь спали.
Старушка, посмеиваясь над моим смятением, меж тем продолжает:
— Весь замок сегодня гудит. Обсуждают таинственное исчезновение младшего Винтерстоуна.
— Надо же… Нет, сплетни до меня не доходили. А почему вдруг «таинственное»? — я попыталась сделать невозмутимое лицо. Получилось так себе.
— Возможно потому, что, поговаривают, кто-то видел, как он с крайне удручённым видом хромал к своей карете сегодня поутру, имея на физиономии неудачно запудренный синяк совершенно неприличных размеров.
Она сказала это с непередаваемым удовольствием в голосе. Я же растерялась и не нашлась с ответом.