Ну вот. Приплыли.
Хотела, называется, спокойно выпуститься!
Со мной уже псы разговаривают. Только что Светлячок, кажется, предельно чётко дал понять, почему он так рвётся наружу. Где-то там Аврора. И судя по всему, мы должны её спасать. От чего только?
— Что там? Что ей угрожает?
…темнота. Просто темнота перед глазами… Ничего не видно и очень страшно…
Мда. Не густо. Я совершенно ничего не поняла из этого видения, кроме того, что мне совершенно туда не хочется. Но идти надо.
Да тут ещё эта мысль дурацкая, что грызла весь день — я почти-почти её уловила… но снова никак. А самое неприятное, что я понятия не имею, как подготовиться к неизвестному. Единственное, что приходит в голову — это захватить с собой на всякий случай подарок Замка пурпурной розы.
Засовываю руку под подушку, вытаскиваю камень. Сжимаю его в ладони, тороплюсь к выходу — скорее, пока продолжающий пухнуть на глазах Светлячок ещё помещается в дверной проём…
И тут ощущаю в ладони странную пустоту. Разжимаю пальцы — в них действительно ничего! Странно. Камень исчез.
Проверяю внезапную догадку и опять бросаюсь к кровати.
Так и есть! Камень каким-то образом снова очутился под подушкой. Вторая и третья попытка донести его до двери планомерно проваливаются.
Великолепно! Кажется, камень боится выходить наружу. Он решил, что ему безопаснее отсидеться под подушкой. А я, значит, должна идти?!
Но времени удивляться у меня совершенно нет, я оставляю в покое трусливый камень, встаю плечом к плечу с псом и осторожно выглядываю за дверь. Беспокойство Светлячка передаётся мне, и на кончиках пальцев загораются голубые искры. Надеюсь, никто не вздумает в этот ночной час выглянуть в коридор — заикаться будет до конца жизни при виде меня и собаки, сияющих как взбесившиеся новогодние ёлки, утыканные свечами.
В коридоре темно — намного темнее, чем обычно, как будто даже луна и звёзды спрятались в испуге. А я ведь понятия не имею, куда уходила Аврора по ночам — и где же я должна теперь её искать?
— Светлячок, след! — упрашиваю я напарника, в надежде, что он как всегда поймёт. И пёс срывается с места, несётся в сторону лестницы, по дороге сшибая здоровенным хвостом напольную вазу с букетом засушенных хризантем.
Я, конечно же, за ним. Не хватало ещё потерять единственный источник света — мои-то искры освещают в лучшем случае ладони. Не задерживаясь, пёс проскакивает второй этаж — значит, учебные аудитории и старый корпус отметаем. Первый этаж — и мы несёмся почему-то мимо перехода в соседнее здание. Но я думала…
Столовая. Здоровенная комната с длинными рядами столов и стульев, которые стоят… стояли аккуратно возле них. Следом — смежная кухня с огромными кастрюлями и здоровенной плитой. И в самом углу — ещё одна неприметная дверь. Кладовка?
И тут меня сшибает осознание. Настолько оглушительное, что я просто останавливаюсь как столб посреди комнаты.
Кажется, меня опять тащат в подвалы. И кажется, я начинаю понимать, что к чему, и что именно не давало мне покоя так долго.
Замки ведь добрые! Я знаю уже из дневника той девушки, который нашла когда-то в библиотеке Замка ледяной розы, что они создавались как печати, призванные оберегать наш мир от того, что должно было прийти из мира другого. Я подумала тогда, что речь о шелкопрядах… но что, если есть не только они?
Не мог Замок пурпурной розы обращать в камень живых существ — особенно после того, как увял и рассыпался в пыль, потеряв всю свою магию без остатка. У него просто не было сил для этого — да и причин.
Какая же я глупая! Должна была догадаться раньше. Ведь снова повторяется одно и то же — как только сила замков слабеет, из недр земли появляется что-то, несущее смертельную угрозу. Шелкопряды оказались вполне милыми существами, если знать, как с ними обращаться. Но с чего я взяла, что остальное, что придёт оттуда, окажется таким же?
Я уже не маленькая девочка и должна понимать, что не всегда зло — это страдающее добро, которое постигла когда-то неудача. Иногда зло — это просто зло. Без всяких оговорок. Не со всяким монстром можно договориться. Наверное, мне просто повезло, что я не встретилась с чем-то по-настоящему ужасным в детстве, когда была слишком наивна.
Вот только понимание всего этого никак не облегчает мне задачу — преодолеть страх и открыть-таки дверь этой кладовки. Обнадёживает лишь одно — я же сумела как-то «разморозить» и пса, и голубей. Значит, оружие против того нового неведомого врага у меня есть. И судя по всему, не такой уж он всемогущий — ведь, как только король приказал засыпать котлован Замка пурпурной розы землёй, нападения прекратились. Даже головные боли у людей прошли — они снова стали безбоязненно приближаться к этому месту, а стражу просто-напросто сняли за ненадобностью. Значит, этому злу нужен непосредственный контакт, и в случае чего, у меня появляется надежда убежать.
Почему именно сюда привел меня Светлячок, тоже теперь понятно. Судя по всему, это неведомое, что пугает нас с ним и угрожает Авроре, является откуда-то снизу. А ведь Школа находится совсем рядом с местом, где стоял Замок пурпурной розы! Наверняка подвалы сообщаются.
Я вспомнила о жилах чёрной породы, уходящих вглубь белого камня Ледяных Островов, и вздрогнула.
Камень. Снова и снова на моём пути. Камень живой и камень… мёртвый.
Я увидела Аврору сразу же, как только распахнула двери кладовки. За моей спиной Светлячок разрывался от угрожающего рычания. Мой пёс был уже слишком велик, чтобы протиснуться следом, но его света с лихвой хватало, чтобы осмотреться.
…Она стояла, вперившись в пустоту, посреди этой небольшой комнаты, заставленной шкафами, стеллажами и мешками, и у неё были красные глаза. А по ногам её взбиралась всё выше чёрная грязь, застывая и превращаясь в камень. Поток этой грязи выплёскивался из ещё одной неказистой двери, что была в противоположном углу кладовой и вела, по всей видимости, в те самые злосчастные подвалы. Живой текучий камень взбирался по стенам, медленно заливал потолок — словно где-то там, за дверью, у злобного великана убежало смертоносное тесто.
И тут я, наконец, отмерла. Надо срочно что-то делать! Ведь у меня получалось уже!.. Правда, кажется, голодный камень усилил свои способности за истекшие месяцы. Если раньше он мог приманивать только животных, а люди избегали даже подходить к опасному месту, то теперь получается, у него хватило сил, чтобы справиться с целым человеком. Вот только к счастью, он не смог «заморозить» Аврору так же быстро, как голубя. Это обнадёживает.
Я потёрла ладони друг о друга, вызывая знакомое ощущение покалывания и жжения в коже. Направила их в сторону девушки, которая уже почти до пояса превратилась в каменное изваяние.
Едва потоки голубых искр коснулись черноты, живой камень дрогнул и пошёл рябью. Даже те его складки, у самых ступней Авроры, что уже затвердели, сейчас снова стали мягкими, как глина, и поплыли. Я зачерпнула больше сил, призвала всю свою ярость и негодование — злость на эту гадкую тьму, посягающую на мир живых — и поток искр усилился, превратился в снопы жидкого синего пламени. Его языки обожгли остатки камня и он, словно в испуге, отпрянул, освобождая ноги Авроры. Я не останавливаясь гнала его всё дальше, смывала со стен, пола, потолка, загоняла обратно в пустоту подземелий, откуда этот ужас и явился к нам — неведомо из каких миров.
Глаза Авроры побледнели и снова стали голубыми. Она покачнулась. Я бросилась к ней, чтобы подхватить.
Светлячок снова уменьшился и протиснулся в кладовую, метнулся мимо нас в угол.
— Фу! Сидеть! — крикнула я, но было поздно. Со злобным рычанием мой пёс бросился в чёрный провал двери и скрылся за ней. Кажется, он хотел отомстить врагу, который напугал его когда-то.
И я уже собиралась осторожно усадить Аврору на пол, чтобы скорее вернуть бедового пса, пока он не наделал глупостей… Как за моей спиной тишину вспорол ледяной голос:
— Рор, отойди от неё немедленно!
Я оглянулась и увидела профессора Оскотта, который с фонарём в руках смотрел на меня с ненавистью и страхом.
Аврора вскрикнула, оттолкнула мои руки и бросилась к нему. Упала ему на грудь и прижалась, всхлипывая.
— Девочка моя, что эта ведьма с тобой сделала? Я всегда знал, что это ничтожество тебя ненавидит, но чтобы такое…
А она плакала, вздрагивала и ничего не могла сказать.
— Иди в мою комнату, а с этим отродьем тьмы я сам разберусь!
Аврора не заставила себя просить дважды. Кивнула и выбежала из кладовой. А я осталась — чувствуя, как руки наливаются свинцом, кружится голова и темнеет перед глазами. Всё-таки слишком много энергии израсходовала. Кажется, сейчас самым позорным образом хлопнусь в обморок. У меня не хватало сил даже удивляться.
Так вот оно что, оказывается… На первый этаж Аврора бегала вовсе не потому, что там переход в корпус юношей, как я подумала. Просто-напросто, здесь апартаменты преподавателей. А учитывая, что почти все они — семейные люди и пользуются ими лишь чтобы передохнуть между уроками, сейчас занята наверняка лишь парочка комнат, такими одиночками как Оскотт. Ночью на этаже наверняка очень пусто и очень тихо.
Значит, «единственная родственная душа в этом сборище ничтожеств», да, Аврора? Что ж… они и в самом деле похожи.
— Так это вы? Вы с ней…
Оскотт изменился в лице и подскочил ко мне. Прошипел, хватая за запястье:
— Ты никому об этом не скажешь, ведьма!
— Я и не…
— И я позабочусь, чтобы тебе никто не поверил! Завтра же утром сдам тебя королевской страже. Думаю, в Сенате найдутся дальновидные люди, которые постараются дознаться, откуда снова взялось мерзостное колдовство, что мы уже уничтожили много веков назад. А они найдутся, поверь!
Я сцепила зубы, чувствуя, как подступает паника. Я ведь слышала, что у Оскотта обширные связи в Сенате. Леди Темплтон рассказывала мне по секрету, что этот орган, который объединяет виднейших представителей дворянства, за годы дряхления предыдущего монарха, по сути, подмял под себя власть в королевстве. И он не собирался так просто с ней расставаться даже при новом владыке. Меня могут разменять как пешку в игре для усиления влияния.
А ещё я смотрела в глаза своего преподавателя и видела там иррациональный ужас. Страх перед магией, который закладывается в нас с детства — с тех самых «Легенд эпохи Завоевания», что детям читают перед сном. Оскотт не остановится, не попытается со мной договориться или как-то запугать. Он хочет просто-напросто меня уничтожить, как зловредное насекомое.
Изо всех сил я дёрнула руку, но Оскотт держал крепко. И тут меня осенило.
— Светлячок, ко мне!!
На мой крик откуда-то из глубины подземелий раздался слабый отголосок рычания. Вот только его услышала не я одна.
— Какая удача! Одним махом избавлюсь от обоих исчадий тьмы.
Оскотт сделал несколько широких шагов, таща меня за собой, и захлопнул дверь в подвал. Несколько раз повернул ключ, торчавший в двери, а потом положил его себе в карман.
Я отчаянно вырывалась и попыталась ударить Оскотта, но тщетно. Почему в книгах маленький, но добрый, всегда побеждает большого и злого? Почему в жизни побеждает сила?
Только оказавшись снова в своей комнате, услышав, как щёлкает замок и снаружи звенит ключ, я, наконец, по-настоящему осознала всю серьёзность своего положения.
Я заперта в комнате одна до рассвета. А на рассвете за мной придут. С третьего этажа я не спрыгну — слишком высоко, а под окнами каменная мостовая, разобьюсь насмерть. К тому же, даже для того, чтобы устроить какое-нибудь сумасбродство с простынями, потребуется выбить прочные оконные рамы, которые на зиму запирались. А окна Оскотта почти под моими, он непременно услышит. Леди Темплтон нету в школе. Мой пёс закрыт в подвале, и еще счастье, если он выберется оттуда живым, учитывая, какая дрянь там обитает. Единственный человек, который знает, что на самом деле произошло — Аврора — на стороне моего врага. А он в отсутствие старой леди и ректора — единственная власть в Эбердин. Где сейчас Рон и что с ним, я даже думать боюсь. Магию исчерпала до дна, и как долго она будет восстанавливаться, понятия не имею.