кто вазмет бесспроса таво забадает алень»
Ниже синими, чуть расплывшимися чернилами пририсована смеющаяся рожица.
Книга выпадает из моих враз ослабевших пальцев.
…Ну, собственно говоря, этим и должно было всё закончиться.
Я так увлеклась, что не слышала шагов в коридоре, и спохватилась только, когда дверь отворилась и на пороге застыл Рон.
Он мгновенно оценил ситуацию и нахмурился.
Притворяться или бежать было поздно. Я аккуратно подняла книгу с пола, положила на стол и приготовилась уйти в глухую оборону.
— Я не должна была, я знаю!
Рон закрыл дверь и медленно двинулся ко мне. Выражение его лица, нахмуренные брови и пронизывающий взгляд не предвещали ничего хорошего.
— Что именно не должна?
— Вламываться к тебе в комнату… и рыться в вещах… и подслушивать.
— И?..
— Я дико извиняюсь!
— И?..
— Это было в первый и последний раз! Я должна была тебе больше доверять!
Он приближался так, как, наверное, делают носороги, кипящие гневом и грозящие на тебя наступить. Начал говорить — очень тихо, но таким тоном, что у меня душа в пятки ушла:
— Между прочим, Рин, если ты ещё не забыла, я тебя на целый год отпустил одну в столицу со всеми её соблазнами. Нет, даже не так — не просто отпустил, а сам же и отправил! Сделал бы я это, если бы тебе не доверял?
Вот теперь мне становится по-настоящему стыдно. А ещё я начинаю всерьёз обдумывать маршруты бегства.
— Ну прости, прости, прости!! Я просто…
— …и вдруг оказывается, что я не заслужил немного доверия в ответ?
Нет, всё-таки я тоже ещё не до конца успокоилась.
— Но ведь ты только вернулся! И мало того, что Эмбер зачем-то приехала тоже, так ты ещё и уединяешься с ней для каких-то непонятных разговоров… И на корабле с ней вместе плыли, да?..
Он снова перебивает:
— …Оставим сейчас тот момент, что мы вообще-то с ней расстались друзьями и я по гроб жизни буду благодарен Эмбер за то, что она сделала для нас с тобой. Я бы тебе давно и подробно всё рассказал, но ты когда-то сама не захотела слушать, так что извини. Конечно, я разговаривал с ней! Она тоже агент Бульдога, Рин! Вот и всё. И больше ничего. На Материке она не только училась, убежав из-под надзора отца, но и внимательно следила за тем, что происходит вокруг. Вернулась раньше нас на Острова — так что нет, мы не плыли с ней на одном корабле. Бульдог вызвал её гонцом сюда, хочет в суете подготовки к балу незаметно с ней поговорить. Эмбер пробудет здесь несколько дней, а потом снова уедет к каким-то дальним родственникам. Или ты предлагаешь мне выставить её прямо сейчас?
Рон останавливается, смотрит на меня, злится и тяжело дышит. Я тоже помимо воли злюсь. Больше на себя, если честно — но кажется, по мне этого не заметно.
— Но почему ты мне даже не сказал, что Эмбер здесь?
— Когда бы я успел, скажи на милость? Пока ты спала? А в первые минуты после нашей встречи, уж прости, я совсем не о ней думал!
И я понимаю, что если бы уже не была в него по уши влюблена, то в этот момент точно стоило бы влюбиться. Ведь я понятия не имею, откуда у него, при его-то характере и после того, что я натворила, вдруг взялось столько выдержки, чтобы мне терпеливо отвечать — потому что я не могу удержаться, чтобы не задать ещё один мучающий меня вопрос:
— А… а откуда у неё твои книги?
— Книги эти её отец затребовал когда-то у моего в качестве свадебного подарка. Конечно, такой дар был слишком щедрым, но отец согласился, и я не успел помешать. Когда помолвку расторгли, Сильверстоун был в таком бешенстве, что дал понять мне — он и не подумает ничего возвращать. Ну не на дуэль же мне было его вызывать из-за этого? А Эмбер тайком забрала книги из родового замка и привезла мне, прекрасно зная, какую реакцию это вызовет у её отца. Ну что, у тебя есть ещё вопросы? Или может прекратим заниматься ерундой и дашь мне, наконец, сказать, как зверски я по тебе соскучился?..
Взгляд с прищуром и взрывоопасно вкрадчивый тон, с которым он всё это говорит, вызывают у меня желание смыться отсюда по-быстрому прежде, чем он дойдёт, наконец, до стола. И я делаю одну-единственную попытку прошмыгнуть мимо. Она на удивление оказывается удачной, потому что Рон меня не ловит, только всем корпусом поворачивается вслед и бросает иронично вдогонку:
— Как предсказуемо! Сначала обвинить во всех смертных грехах, а потом сбежать.
Я спотыкаюсь и застываю.
Что я творю? Я же совершенно не так представляла себе наш первый разговор после долгой разлуки! Разве можно сейчас просто уйти? Надо что-то сказать, но что… Или без лишних слов — остаться?..
И тут Замок приходит мне на помощь с решением.
Плети белых роз, украшающие стены, оживают и приходят в движение. Тянутся и тянутся — добираются до двери, переплетают, свивают колючие узлы, намертво перекрывают мне пути к отступлению. Если всё, что я знаю о Замке, правда — эти живые запоры не перерезать никаким оружием. Мы с Роном останемся в его комнате до тех пор, пока Замок сам нас не выпустит.
С ворчанием и протяжным скрипом захлопываются ставни на окнах.
У меня уже холодок по спине — как-то это всё слишком… Не хватало ещё, чтобы…
Мигнув напоследок, гаснут светильники на стенах.
И мы остаёмся в кромешной тьме.
Кажется, кому-то очень не нравится, когда мы с Роном ссоримся!
Глава 3
Так… приплыли! Я пытаюсь собрать в кучку скачущие мысли. Что ж, Замок, признаю — ты как всегда прав! В темноте правду говорить действительно проще. Я уже прекрасно это поняла в прошлый свой приезд. Поэтому набираю воздуху в грудь и выпаливаю как можно скорее, не давая себе возможности передумать и пойти на попятный:
— Прости!! Я просто слишком сильно тебя люблю, поэтому безумно ревную! Вот такая я идиотка. Всё, Замок, я это сказала! Можешь теперь включать свет и открывать эту дурацкую дверь…
…И ничего не происходит.
Вокруг меня по-прежнему плотная жаркая тьма. И мурашки уже ощутимо так побежали, потому что где-то там, впереди, разъярённый Рон, которого я не вижу и от этого чувствую себя беспомощной, словно кролик перед тигром.
— Хм. Черепашка, сдаётся мне, эта каменная махина в кои-то веки на моей стороне… Что ж, мне очень даже нравится такой вариант продолжения разговора. Так что давай-ка ты с самого начала и поподробнее! Особенно в части первого тезиса.
И тут я понимаю, что вовсе он не «где-то там», а очень даже почти уже «где-то тут», потому что голос Рона умудрился за какие-то считанные секунды оказаться совсем рядом. И в этой темноте я ощущаю каждый его звук как осторожное прикосновение. И он совсем даже не разъярённый, а напротив, какой-то… мурлыкающий.
А ещё понимаю, что передумала убегать. Мне до дрожи в коленках хочется быть пойманной.
Ну, я и стою. Жду, когда поймают.
Тихий серебряный звук — звенит яблоко на моём браслете.
И меня не заставляют долго ждать.
Рон хватает меня обеими руками и прижимает к себе как-то сразу всю. Понятия не имею, как он это умудряется. Мысли путаются, кожа горит, и в этой блаженной темноте я особенно остро ощущаю каждую деталь нашего беззвучного «разговора».
То, как сильно впиваются в плечи его пальцы. Как остро и колко прикосновение его небритой щеки. Его запах, который я уже успела позабыть и вот теперь открываю для себя заново.
А он приникает к моей шее поцелуем голодным и жарким, и шепчет:
— Только ты… всегда… глупая… только ты!
Тянет платье с плеча, и я слышу треск кружева под его нетерпеливыми пальцами.
И кажется, бесконечные месяцы ожидания сожгли во мне какой-то барьер, потому что я отбрасываю стыд и сама тянусь к нему, как слепой котёнок к солнцу, и пытаюсь нащупать в темноте его губы.
Его пальцы в это время ныряют мне в волосы. Одна за другой вытаскивают шпильки и отбрасывают прочь. А потом так же небрежно вынимают заколку и швыряют, не разбирая, этот зачарованный подарок Замка туда же…
…Как я могла забыть!