Аделард презрительно фыркнул и решительно поддержал Гровира:
— Действительно, недостойное поведение, — и добавил так, что отдалось по всему коридору: — Порядочные люди так себя не ведут!
Шайло выразительно завел глаза к потолку. Видимо, он не ожидал, что орк и шаннийский принц выступят единым фронтом.
— Идите уже… — сказал он и открыл одну из дверей. — Миледи, ваша комната.
Комната оказалась маленькой, но уютной. Дайна прошла к окну, забранному витой решеткой, и увидела гору, далекий лес, закатное небо. Что ж, вполне приятное место — Дайна села на край кровати, заправленной простым бледно-голубым покрывалом, и подумала, что нашла дом, пусть и всего на несколько лет учебы.
В комнате был маленький шкаф — в приоткрытую дверцу Дайна увидела, что весь ее немногочисленный багаж уже разложили по полкам. Медведь тоже там был, смотрел старыми глазами-пуговками. Дайна вытащила его, обняла и едва не расплакалась от внезапно нахлынувшей тоски.
Чего только не было за эти два дня! А что еще будет? Вот, в академии уже знают, кто такая Дайна Девлет, как она рассталась с мужем и почему. Наверняка тот задира надел портки и уже сплетничает о новой студентке, а его чернокудрая подруга добавляет жареных фактов о семейной жизни Дайны, наполовину вычитанных в газетах, которые наверняка вовсю трубят о разводе принца Кендрика, наполовину выдуманных.
В дверь негромко постучали. Дождавшись разрешения войти, в комнату заглянул серый крыс и сказал:
— Миледи, господин ректор приглашает вас к себе.
***
Покои ректора занимали целый этаж в западной части замка. Сначала Дайна в сопровождении крыса прошла через большую оранжерею, полную цветочных запахов и криков больших кривоносых попугаев. Здесь царил таинственный полумрак, было душно, откуда-то доносилось мерное капанье воды, и алые плетистые розы рассыпали лепестки на головы идущим. На мгновение Дайне показалось, что рядом с ними мелькнул силуэт вандорского оленя с широко раскинутой короной рогов.
Потом они миновали лабораторию с высокими окнами, где в стеллажах до потолка теснились коробки, книги, ящики, груды драгоценных камней, костей и цветной пыли. В отдельном шкафу стояли бесчисленные банки и пузырьки с зельями и впечатляющей бумажной наклейкой с черепом. Дайна предположила, что это были яды.
Затем они оказались в том, что Дайна назвала музеем редкостей из-за прозрачных рам, в которых плавали змеи, насекомые, пугающие многоголовые животные, погруженные в зеленоватую жидкость. Дайне показалось, что одна из змей шевельнулась и приоткрыла рот.
В конце концов, они пошли по библиотеке. На дюжине столов лежали одинаковые тетради и стояли новенькие сверкающие чернильницы: возможно, ректор проводил здесь лекции или принимал экзамены. Дайна невольно залюбовалась книгами — она любила читать. Может быть, Валентин разрешит ей приходить сюда, брать очередной пухлый том…
В какой-то момент Дайна даже испугалась, что не сможет найти дорогу обратно. Но наконец перед ними возникла высокая дверь из темного дерева, крыс осторожно постучал, и Дайна услышала:
— Входите!
Крыс открыл дверь, пропуская Дайну.
Зал по красоте и богатству отделки ничем не уступал дворцу принца Кендрика. Дайна прошла к камину, в котором весело потрескивало пламя, устроилась в мягком кресле и с любопытством стала рассматривать картины в тяжелых старинных рамах. На одной из них был полководец на коне — властная осанка, тяжелый взгляд, саалийский флаг, который развивался над ним, как крылья. На втором полотне было море, написанное так ярко, живо и легко, что Дайне послышался шум волн и запах соли, водорослей, рыб.
— Нравится?
Валентин подошел неслышно — протянул Дайне бокал с водой, сел в кресло напротив. Он поменял маску: новая была белой, полностью закрывающей лицо, с золотыми тенями на щеках и лбу.
— Очень, — искренне улыбнулась Дайна. — Я когда-то давно жила у моря. В детстве.
Она осеклась, понимая, что это совершенно неинтересно. Кто захочет знать, в каких краях обитала принцесса-побирушка до того, как до нее снизошел принц Кендрик?
Молчать и слушать — вот все, что ей следует делать.
— Вам нравилось море? — спросил Валентин так, словно это имело значение. Дайна почувствовала, как все в ней вздрогнуло.
— Да, — ответила она тише, чем собиралась. — Очень. Я хотела съездить на море с Кендриком, но свекровь запретила.
Дайне стало холодно. Еще вчера утром Кендрик был ее мужем, и она привычно надеялась, что их брак все-таки не будет фиктивным. Дайне показалось, что во взгляде Валентина мелькнуло сочувствие. Возможно, действительно показалось. Что там можно разглядеть в прорези маски?
— Выпейте, — посоветовал Валентин. — Это поможет мне настроить вашу защиту.
Дайна послушно осушила бокал и почувствовала, как немеют ноги. Камин, кресла, картины — все поплыло куда-то в сторону, все сделалось вязким и призрачным. Валентин протянул к ней руку: Дайне почудилось, что у него шесть пальцев, и один из них покрыт золотыми чешуйками.
— Вставайте! — приказал он. Дайна поднялась с кресла и едва не упала на ковер. Ноги были непослушными, голова кружилась. Валентин удержал ее, но она все же не устояла на ватных ногах и уткнулась лбом в его грудь.
Ее обожгло. Ощущение было таким, словно прикосновение вызвало огненную волну — она прокатилась по телу Дайны, почти выбивая дух. Издалека доносилось мерное биение чужого сердца, ладони Валентина тяжело и властно лежали на плечах, и Дайна чувствовала себя мошкой, которая вязнет в густом сладком сиропе.
— Больно… — выдохнула она в темный шелк плаща.
— Так и должно быть, — откликнулся Валентин. — Потерпи еще немного. Сейчас тебя окончательно укроет, и станет легче.
«Я расплатилась за его доброту, — напомнила себе Дайна. — Иначе он уже сдал бы некромантку инквизиции». Ей хотелось быть циничной, но сейчас, окутанная теплом Валентина, она не могла.
Постепенно предательская слабость в ногах отступила. Сквозь нее проявилось новое чувство — Дайне казалось, что легкое перышко щекочет ее шею. Потом оно ушло, Валентин осторожно отстранил Дайну от себя и, подцепив ее подбородок кончиками пальцев, посмотрел в лицо и спросил:
— Легче?
— Да, — прошептала Дайна, не сводя взгляда с прорезей его маски. — Благодарю вас, милорд.
Он не выпускал ее, и Дайна, понимая, что ей следует отступить, мысленно просила, чтобы это странное полуобъятие не разрывалось. Еще немного, секунду, еще одну.
Пока объятие длилось, она чувствовала себя нужной. Хоть кому-то. Хоть так — Дайна понимала, что Валентин сейчас смотрит на нее и видит ту девушку, которую не смог спасти.
Неважно. Совсем неважно.
Всю свою жизнь Дайна не видела от других ничего, кроме равнодушия и презрения. Принц Кендрик хотел ее использовать и смог замаскировать это желание. Валентин спасал ее, искупая вину перед своим прошлым — Дайна прекрасно это понимала.
Но он все-таки видел в ней живого человека. Не вещь.
— Сядь, — сказал Валентин, и Дайна вдруг поняла, что объятие разорвано, и что она уже сидит в кресле. В бокале снова была вода; Дайна машинально взяла его — просто для того, чтобы занять руки. — Выпей.
Дайна послушно сделала глоток — простая вода без каких-либо примесей. Валентин сбросил плащ прямо на ковер и устало опустился в кресло. Дайне подумалось, что у них обоих был очень длинный день.
— Что там был за скандал? — поинтересовался он, мягко махнув рукой в сторону камина. Пламя разгорелось с новой силой, на маску и белые волосы легли мягкие золотые мазки огня.
— Какой-то юноша стал обзывать нас, — ответила Дайна. Почему-то от воды ей сделалось так весело и тепло, словно она выпила вина. — Удивился, что орк делает в академии. Назвал меня степной шлюхой, но его сразу же поправили. Тут, оказывается, уже знают, кто я.
Ей сделалось горько. Она будет учиться, ходить по коридорам и лестницам, сидеть в библиотеке, и на нее станут смотреть, показывать пальцем и говорить: вот она, та самая Дайна, с которой законный супруг не стал ложиться в постель.
Кем лучше быть, шлюхой или женой, которая так и осталась невинной? Что не так смешно и нелепо выглядит?
— А, Базиль, — понимающе кивнул Валентин. — И с ним Клера. Они всегда всех задирают.
— Он назвал меня Баронессой Рваного Платья, — ответила Дайна и только теперь поняла, что так и не успела переодеться, и на ней то же самое платье, в котором она валялась в траве, когда в двух шагах от нее ревел огненный столб. — Я не жалуюсь, не подумайте.
Валентин усмехнулся.
— Я сам об этом спросил.
Дайне подумалось, что он уже должен отправить ее обратно в комнату. Неужели не хочет, чтобы она уходила?
— Когда начнутся занятия? — спросила Дайна.
— Уже завтра. У первокурсников весь день уйдет на основы магической практики, — ответил Валентин и пояснил: — Это индивидуальное занятие с куратором.
Дайна понимающе кивнула.
— А кто будет моим куратором? — сердце вдруг забилось часто-часто. Валентин пожал плечами.
— Не знаю. Магическое поле замка само распределит.
— Хорошо бы, оно распределило к вам… — проговорила Дайна словно не по своей воле. Опомнившись, она едва не вскочила с кресла, с трудом подавив в себе желание зажать рот ладонями, чтобы больше не сказать никакой неподобающей чуши.
Дура, дура, дура!
Но Валентин лишь кивнул — по маске снова скользнули золотые блики.