— Будущая королева обязательно должна быть волшебницей, — продолжал Валентин, решив умолчать о такой мелочи, как смерть после рождения второго сына. Этого умудрялись избегать; нынешняя саалийская государыня использовала магию, родила трех дочек после первенца, и только потом на свет появился Эжен. — По традиции Саалии, это защищает правящую династию, страну и народ. Его высочество Эжен прибудет в академию в самое ближайшее время. К тому моменту уже станет ясно, кто пройдет первый этап отбора. Принц умен, хорош собой, прекрасно воспитан и благороден — как и полагается принцу.
Девушки восхищенно ахнули, уже представляя себя в объятиях завидного жениха. Селянки-первокурсницы залились румянцем. Это был бы для них просто восхитительный прыжок из грязи в князи. Месяц назад они сгребали сено на поле и доили коров, а еще через месяц одна из них может стать принцессой и будущей королевой.
В зал вбежало множество крыс в торжественных белых сюртучках. В лапках они держали цветочные горшки, наполненные землей, и бархатные мешочки. Некоторое время в зале царила веселая суета: девушки рассматривали горшки, на пузатых боках которых проявлялись их имена, написанные золотом, и пытались развязать тесемки мешочков.
Дайна задумчиво смотрела на горшок — она уже поняла, что нужно сделать, и Валентин видел, что ей не хочется. Вся ее душа протестовала и возмущалась.
Интересно, почему бы? Не хочет замуж за Эжена Саалийского? Сомневается в том, что он порядочный человек, или в ней еще теплятся какие-то чувства к бывшему мужу?
Скоро Эжен будет в академии, и Дайна обязательно в него влюбится. Все девушки влюбляются в принцев, так уж заведено. И Дайна вполне способна дойти до конца отбора и победить. Эта мысль казалась Валентину ланцетом хирурга: она причиняла боль, но была целительной.
Пусть влюбится. Не в принца, так в кого-то другого. Пусть держит своего избранника за руку, пусть целуется с ним в дальних уголках замка и со смехом убегает от бранящегося Шайло.
— Развяжите ваши мешочки, — приказал Валентин. — В каждом из них есть зерно провозвестника. Это растение издавна использовалось в предсказательной магии, а сейчас оно поработает на вас.
Снова возня — девушки развязывали мешочки, вытряхивали на ладонь зерна, темно-красные, ребристые, похожие на наконечник стрелы. Зерна шевелились, в них пульсировала жизнь, готовилась вырваться.
— Все вынули зерна? — спросил Валентин. Девушки закивали, многие подняли руки с зерном, зажатым в пальцах. Дайна сидела неподвижно, словно необходимость участия в отборе причиняла ей боль, и она старалась не двигаться лишний раз. — Теперь осторожно погрузите их в землю, носиком вперед.
Девушки послушно принялись закапывать зерна. Первокурсницы, которые сидели рядом с Дайной, о чем-то спросили ее — она натянуто улыбнулась, негромко ответила. Среди веселых и восторженных девушек, уже предвкушающих победу, она казалась вороной среди куриц — Валентин не знал, откуда взялось именно такое сравнение.
— Завтра вечером часть зерен уже прорастет, — произнес Валентин. — И вечером мы придем сюда и осмотрим ваши горшки. Те девушки, чьи зерна дадут побеги, пройдут на отбор невест.
Кто-то из девушек разочарованно вздохнул. Валентин отчетливо услышал:
— Нет, не с моим счастьем!
— Вы не знаете, где ваше счастье, Клера, — заметил он. — Возможно, как раз сегодня оно будет мыть полы у преподавательского зала.
Девушки рассмеялись. Ни для кого из старшекурсниц не было секретом, что Клера пытается понравиться Базилю, и поэтому постоянно находится рядом с ним и поддерживает во всех его гадких выходках. Клера залилась румянцем и поджала губы.
— Что ж, если все посадили зерна, то тогда оставляйте ваши горшки до завтра! — улыбнулся Валентин. Нет, все-таки девушки были очень трогательными. Им хотелось любить и быть любимыми, им хотелось счастья. — И я искренне желаю удачи каждой из вас!
Они не знали, глупышки, к чему иногда может привести любовь. Они надеялись, что с ними не случится ничего плохого, и ни одна из них никогда не будет лежать в облетевшем осеннем лесу, застреленная на королевской охоте. Валентин сложил послание его величества Леона и вспомнил, как король сказал, что рад за него.
«Ничего ты не знаешь, Леон Саалийский», — подумал Валентин и двинулся к выходу из зала.
***
Дайна вышла из своей комнаты тогда, когда большие часы на одной из башен пробили час ночи.
Академия спала. Спали преподаватели и студенты, спали крысы, свернувшись в своих каморках, спали все — Дайна вышла в коридор и рухнула в такую тьму, что на мгновение ей показалось, будто она ослепла. На ощупь, ведя ладонью по стене, Дайна направилась вперед, в сторону лестницы, и в коридоре сделалось светлее.
Маленький колибри пролетел над Дайной, энергично работая золотыми крылышками и рассыпая свет.
— Кыш! — прошептала Дайна. — Кыш, уйди!
Не хватало еще, чтобы ее заметили! Колибри никак не отреагировал на возмущенное восклицание Дайны, и она решила, что это все-таки к лучшему. Так она хотя бы видит, куда идет — а если ее обнаружат, то всегда можно сказать, что она ходит во сне.
Дайна бесшумно спустилась по лестнице. Колибри летел перед ней, освещая дорогу, и с его длинного хвостика сыпалась сверкающая пыльца, которая пахла клубникой. Один коридор, второй, снова лестница… На какое-то мгновение Дайне сделалось страшно. В замке наверняка живут чудовища, и они выползают как раз по ночам, охотятся на таких вот студентов, которым не спится спокойно в своих кроватях. Недаром же здесь на стенах начертаны обережные знаки.
Дайна усмехнулась. Мир был богат на чудеса, но самыми злыми и гадкими в нем все-таки были люди. Что взять с дракона? Такова его природа — жрать и охотиться. А люди были намного хуже чудовищ — Дайна успела убедиться в этом.
В темном углу возле одного из кабинетов что-то шевельнулось. Дайна вскрикнула и бегом спустилась по лестнице, желая обернуться и боясь оборачиваться. Нет, здесь, конечно, нет никаких чудовищ: ректор не допустит, чтобы по коридорам его академии бродили монстры и закусывали студентами.
Вот и большой зал. На мгновение Дайна испугалась, что двери заперты, но нет — зал был открыт. Должно быть, никто и предположить не мог, что какая-нибудь студентка придет сюда, чтобы залезть в горшок с зерном провозвестника.
Все девушки хотят выйти замуж за принца. Нет на свете такой дурочки, которая откажется от брака с его высочеством. Дайна помнила портреты Эжена Саалийского — молодой светловолосый красавец с волевым скуластым лицом, темными глазами и глубоким таинственным взглядом, он не мог не нравиться. Скоро он приедет в академию, и все девушки влюбятся в него.
Дайна вошла в зал, и колибри остался за дверями.
Здесь можно было видеть без помощи колибри: в высокие окна заглядывала луна, по полу тянулись длинные полотнища тени и света, и на мгновение Дайна показалась себе шахматной фигуркой, которая движется по доске. В сонной тишине ее осторожные шаги были слишком громкими. На цыпочках Дайна добралась до первого ряда — при ее появлении золотые буквы на цветочном горшке налились теплым сиянием.
Зерно еще не проросло. Дайна вздохнула с облегчением. Дело было за малым: вытащить это зерно из горшка, а потом выбросить его где-нибудь. Да хоть в канализацию замка! Все будут думать, что оно просто не проросло, и Дайна не примет участия в отборе невест. Никто и не подумает расковырять землю в ее горшке и узнать, что зерно выброшено.
Она вздохнула и запустила пальцы во взрыхленную теплую почву. Да где же это дурацкое зерно? Вроде бы было таким большим, а теперь его не найти. Может, кто-то из девиц из свиты Базиля уже успел забрать его? Думали, что устраивают Дайне гадость, а сами помогли.
В тот миг, когда она наконец-то нашарила зерно, над правым плечом прозвучало мягкое:
— Не хотите замуж за моего брата?
Дайна взвизгнула, шарахнулась в сторону, едва не выронив горшок. Обернулась — Валентин стоял сзади и был еще одной тенью во тьме. Длинные белые волосы мягко лежали на плечах, маска едва заметно серебрилась в лунном свете.
— Вы..! — выдохнула Дайна.
— Я, — кивнул Валентин. — Решили забрать свое зерно?
Дайна поставила горшок на место, чувствуя, как немеют ноги. Сжала и разжала кулаки — ладони предательски вспотели.
— Принц Эжен ваш брат? — прошептала Дайна. Значит, Валентин тоже из саалийской правящей династии?
Валентин кивнул.
— Да. Я младший ребенок в семье.
Да, Валентин тоже принц. Его высочество. Сын Леона Саалийского, который прячет лицо под маской.
— Это так неожиданно, — призналась Дайна.
Из-под скорлупы маски послышалась усмешка.
— Это что-то меняет? — спросил Валентин.
Дайна пожала плечами. С каждой минутой ей все сильнее казалось, что она спит. Ночь, лунный свет в высоких окнах, они с Валентином…
— Однажды и вы объявите отбор невест, — промолвила Дайна. — Как принц правящей династии.
Валентин пожал плечами. Взял горшок Дайны, осторожно покачал в ладонях и сообщил:
— Скоро прорастет. Вы прошли первый этап отбора, Дайна.
— Это и была бы ваша просьба? — спросила Дайна. Сверкающие буквы ее имени на боку горшка вспыхнули и погасли. Валентин кивнул, и Дайна подумала, что сейчас больше всего хочет прикоснуться к нему. Просто дотронуться — и понять, что та ночь не была сном или наваждением.
Она сжала влажную ладонь в кулак. Разжала.
— Да, — кивнул Валентин.
— Что ж, тогда я сделала правильный выбор, когда разделила с вами ложе, — сказала Дайна. Она, разумеется, не видела лица ректора под маской, но ей показалось, что он вопросительно поднял бровь.
— Даже так? Чем же вам не угодил мой брат? Уверяю вас, он просто средоточие прекрасных качеств. Благороден, добр и щедр, хорошо воспитан. Самый настоящий принц из сказки.
Дайне вдруг захотелось взять Валентина за мантию и встряхнуть, как следует, чтобы он больше ничего не говорил, особенно не нахваливал своего брата.
Неужели он не понимает? Не чувствует?
— Я не отрицаю, что ваш брат полон достоинств, — сказала она холодно. — И та, которая пройдет отбор, станет счастливой невестой и не менее счастливой женой. Но я хочу выйти замуж за того, кого полюблю. Навязанный и безлюбый брак у меня уже был.
Валентин вздохнул. Вернул горшок на место.