— Простите, Ваше Высочество, за это, — и голубые глаза закатываются.
— Что с ней? — Акси падает рядом на колени.
— Она отцом управляла, — ответила я с самыми темными интонациями, — ей тяжело пришлось, надо срочно к врачам.
— Позволите? — за нашими спинами появился глава маминой стражи.
— Кайл? — я удивилась его появлению.
— Она мне слишком дорога, — в глазах мужчины стояла такая нежность, что мы смогли только кивнуть.
В полуобморочном состоянии я сидела с собственной гостиной и медленно крошечными глотками пила успокоительное, оно явно не помогало, но я его стойко пила. Где-то глубоко внутри ворочались мысли и подозрения.
Через барьер не мог пройти никто с такими мыслями, а, следовательно, предатель, который сообщил Разуру о произошедшем, находился прямо тут, во дворце. Но кто же он?
На глаза попались старые документы по отбору и, не придумав ничего лучше, решила отвлечься, хоть на это. Сейчас тонкие папки под завязку были набиты документами, отчетами и всей прочей информацией.
Виктор давно покинул страну, но за ним так и велось тайное наблюдение. Факт о моем здоровье выбил этого сильного мужчину из колеи. На пару со вспомнившим молодость Ректором, они решили напиться и устроить марш-бросок по всем злачным заведениям похоже всех миров. От суммы, потраченной ими на развлечение с дамами и, о боги, не только с дамами, мне аж поплохело, это же полугодовой бюджет нашей Империи. Может не стоило ему рассказывать, а уже после свадьбы признаться, такой капитал и в трубу. Но через пару листов убористого текста расслабилась. Как выяснилось две трети таких заведений принадлежат подпольному миру Колыбели, а следовательно, тридцать процентов от их заработка идут на мой закрытый счет в банке гоблиновской столице, что гарантировало мне единоличное пользование деньгами.
Михаэль женился на сбежавшей с ним фрейлине, удачно консумировал брак в туже ночь, теперь же Принцесса Волхвы не имеет на нее ни каких прав, и вообще претензий не имеет и иметь не может. Да, внимательно надо читать даже самый мелкий шрифт, особенно когда заключаешь договора с демонами. Ну хоть этому Королю напакостить смогла, и то на душе радостно стало. По рассказам, Леди Дюэр была прекрасной девушкой и сейчас могла бы украшать своей красотой демонический двор, но она давно мертва и этого уже не исправить.
К третьей папке тянулась без особого интереса: с Александром мы и так просидели семь лет в Академии. Но от нечего делать все же решила открыть информацию о последнем женихе. Медленно читая строчки, я то умилялась, то злилась. Но вот последний лист про родословную заставил напрячься. Я знала о первых двух семьях женихов достаточно, чтобы вообще забыть про эту страницу в досье. И сейчас мои глаза по размеру напоминали два блюдца. Найти такое я точно не ожидала. Александр был не родной сын для вожака стаи, а племянником от погибшей сестры, которая сбежала от семьи и, не пережив разрыва с любимым, покончила с собой, оставив новорожденного ребенка семье. Он оказывается был даже старше Виктора; но для оборотней возраст играет немного другую роль, и щенятами они перестают быть только, мамочки, в пятьдесят с лишнем лет. Но даже не этот факт шокировал меня, я не могла поверить тому, что стояло в графе родной отец. «Оуриаль Саурейман»!
Вот такого поворота событий я точно не ожидала. Первый муж матери является биологическим отцом Александра, это же чуть ли не скандал намечается. Согласно правилам отбора, он вообще не имел права участвовать в нем, так как все кандидаты должны быть без жен, детей и не вдовствовать. А он получается нарушил правила и незаконно попал на отбор.
И тут где-то глубоко в сознание царапнули подозрения, едва различимые, но подозрения; если он знает, что приемный, и если об этом узнали мои люди, то и леди Саурейман могла знать о существование внука, а о рождение мальчика в королевской семье знали много.
Заговор не на пустом месте возник, хотели полностью поменять правящую династию, раз нельзя бороться с проклятием. Сменить легче, чем изменить, все это началось из-за того, что в победе Алекса не было уверенности, а тут еще и я со своими выкрутасами. Так еще и Элмард встал на их пути.
За Принца Конгломерация я не переживала, а вот за сохранность собственной шкурки очень. Еще раз посмотреть на строчки я не решилась, а вот успокоительное подействовало вовремя. Холодная голова мне сейчас нужна как воздух.
С дивана я фактически срываюсь и несусь вниз по коридорам, в срочном порядке главнокомандующие моих и маминых подразделений были вызваны вниз.
— Приказом высшего королевского имени, — мой голос прозвучал с верхней ступени парадной лестницы, — всей королевской страже приказываю схватить Александра Люпуса по крови и наследию Саурейман. Как причастный к смерти первого Короля и заговорщик, устроивший беспорядки, он приговаривается к смертной казни. Боги свидетели мне в этом!
— Мерзавка, — два высоких военных скрутили вырывающегося оборотня.
— За обман вашего отца вы не в ответе, — я пафосно встала в стойку, — его уже покарали боги, но за свои грехи перед Империей вы ответите в полном объеме.
— Ты все равно сдохнешь, — зло выплюнул парень, — это мой трон, и мой отец должен его занимать.
— Твой отец нарушил заповедь богов, — я вскинула бровь на входящую мать, — приняв участие в отборе, имея беременную жену. Ты же бастард простого рода, пытаешься доказать всем, что от союза обманщика и сбежавшей волчицы мог получиться Принц. Хоть бы подумал и объявил бы себя пропавшим наследником, но твоим жалким мозгам даже это не под силу.
— К объявлению казни я, наверное, опоздала? — мгновение и мать стоит рядом.
— Да, головы ему уже не видать, — я кивнула.
— Тогда от себя могу только добавить, — она холодным взглядом заморозила кровь в жилах у половины присутствующих, — все два дня до исполнения приговора вы проведете в стенах нашей пыточной, надеюсь, Клариус покажет вам все грани своего гостеприимства. Увести!
Зеваки разошлись, а мы, так и не сказав друг другу ни единого слова, разошлись по разным этажам. Сейчас обсуждать хоть что-то мы были не способны.
Эпилог
Два дня пролетели в безумной суматохе, новость о первом Короле и его сыне вызвала такой ажиотаж в обществе, да и среди других стран, что на сегодняшнюю казнь можно было билеты продавать, и заработали бы мы неплохо. Из высокого стрельчатого окна я наблюдала за тем, как маги натягивают экраны трансляции. Людей уже было столько, что площадь трещала по швам от нехватки места.
Красное платье плотно прилегало к телу, старинная диадема вплетена в волосы, а чтобы занять руки я медленно вертела уменьшившийся до размеров скипетра посох. Я нервничала, все же не каждый день отправляешь на смерть собственными руками.
Да, руки у меня жили явно отдельной жизнью. С матерью мы за эти дни поговорили только об Александре и его отце. Это уже от бабушки я узнала, что мать на втором месяце беременности и уезжала подальше, потому что-то ли знала, то ли чувствовала, в такие тонкости я не вникала.
Все придворные лекари носились как угорелые, прислуга готовила детскую, в общем, делалось все, чтобы я почувствовала себя лишней на этом празднике жизни.
Наверное, единственное, что меня сейчас останавливало от побега, это осознание того, что народ начал меня принимать, и, если я сейчас сбегу, они невесть что подумают. А так я буду стоять и с отсутствующим видом смотреть за исполнением своих слов.
Медленно и чинно я спускалась к балкону, сегодня на нем царило оживление, ведь надо было разместить, а точнее впихнуть на него всех и сразу. Меня, мать, отца и всю нашу общую свиту из фрейлин и офицеров. На нем было не протолкнуться.
Высокая мягкая спинка словно колола иголками, пока я устраивалась на подушке, до боли хотелось увидеть своего сказочного Принца, чтобы он, так же как отец, наклонялся к моему уху и шептал всякие глупости, а я, прикрываясь веером, хихикала.
Но Элмард был далеко и пока ни единого повода для его прилета не было. Он не мог сорваться бросить все и примчаться ко мне. О почти тайной помолвке знали, помимо нас, только Аксионелла и кто-то из его друзей по Академии. В тот момент я не уточняла имени.
Толпа заволновалась, окружая плотным кольцом помост, везде уже были магические казни, и только у нас можно было поглазеть на настоящего палача с настоящим топором для рубки голов.
Плотное кольцо сжималось и все тянулись к заветной сцене, на которой для многих развернется просто представление, а не смерть и трагедия. Для большинства приговор в измене уже достойный повод, чтобы лишиться головы. А приписанное с моей легкой руки еще и убийство родного отца не прощалось практически ни одним народом.
И вот во всем алом Клариус всходит на свою персональную сцену, огромное блестящее лезвие топора горит огнем. Даже не прикасаясь, видно на сколько остро оно заточено, как сильно лучи светила переливаются на его гранях.
Толпа заволновалась, по площади пронесся гул одобрения. Клариуса, наверное, любили больше, чем всю мою семейку вместе взятую. Эта суровая гора мышц скинула накидку оставаясь в одних штанах. Женская половина возликовала, мужская завистливо вздохнула.
Иногда он выступал в роли моего охранника, и я знала на что способен этот здоровяк на самом деле. Уверенный в себе и гордый, он осознавал себе цену и пользовался наивностью девушек любых мастей и сословий.
Как-то на одном из заданий на не совсем трезвую голову он даже начал мериться с Анатаром количеством побед в покорении женщин. Вот тогда-то я и получила большую часть своего полового воспитания и познаний в этой стороне вопроса. На утро правда оба краснели и извинялись, но было откровенно весело.
И сейчас этот мужчина красовался перед толпой, показывая себя и позволяя наслаждаться дамам его накаченными мышцами, облитыми парой литров масла. За этакой демонстрацией скрывался и другой подтекст, кто углядит за всеобщим ликованием и обожанием свирепого монстра, что с такой легкостью снимает головы с плеч? Никто из собравшихся внизу даже не представлял, каким садистом они восхищаются.
Медленно загудели трубы, и сквозь толпу, разрезая ее косой линией, прошествовала стража. Народ засвистел и заулюлюкал, всматриваясь в причину недавних проблем. Для всех молодой оборотень выглядел лишь слегка изможденным, но вполне здоровым.
И лишь единицы, способные видеть сквозь плотный кокон иллюзий, могли оценить состояние некогда красивого юноши. Клариус знал свое дело, и ни единая черточка красивого породистого лица не была испорчена, но вот руки, ноги, грудь и почти все остальное тело было превращено в один сплошной синяк. Некоторые раны до сих пор кровоточили, кровь тонкой коркой покрывала белоснежную когда-то кожу.
Это было уже слишком, но любой, кто хоть отчасти имел доступ к власти, понимал, что даже обезумевший, запертый и спрятанный от всего мира Александр представлял еще большую угрозу, чем сплетни о его казни.
Я всматривалась в его лицо, но в зеленых глазах видела только сумасшествие, пытки не только калечат тело, они вынимают душу, ломая ее и выворачивая наизнанку. И ни одна Академия, ни один профессор не сможет приучить к такому.
Профессиональные палачи ломают умело, это в засаде против психов самоучек вам поможет курс по сопротивлению пыткам, но в умелых руках он бесполезен. И сейчас я наглядно видела это своими собственными глазами, как за день сильного, готового к смерти оборотня с его неустанной регенерацией и сопротивляемостью к боли сломали.
На колени он падает сам, ноги вряд ли его держат. Белокурая голова опустилась на жесткое, пропитанное тысячелетней кровью осужденных дерево. Я не слышу, я скорее ощущаю, как из его легких вырывается сиплый свист одного из последних вздохов в его жизни.
На секунду зелень глаз наполняется осмысленностью, и по губам вижу последние слова, которые он шепчет мне. Его глаза достали до самого потаенного участка моей души, а слово раскаленным железом проникает в мозг.
«Люблю тебя»!
Как можно, когда на плахе голова, искать в себе силы на такие слова. Я дергаюсь, но не успеваю даже встать. Слышится свист и глухой удар о деревянный пол. Эти застывшие навечно глаза продолжают смотреть и отражаться в моих расширенных зрачках.
Но площади поднимается гул, стража не подпускает никого к помосту, Клариус привычным жестом вытирает лезвие топора. И только я, словно завороженная, продолжаю смотреть в зеленые глаза, на застывшие в сумасшедшей улыбке губы.
Лишь краем отмечаю, что сидевшая рядом мать падает в обморок, на крики отца и попытки Аксионеллы и Жанетты меня растормошить. Запоздало приходит совесть и наваливается тяжелым грузом за то, что даже не поговорила и не дала объясниться. За то, что больше он не сможет сказать ни его.
Даже нам, магам смерти, не дано заставить говорить отрубленную голову; без сердца и мозга труп всего лишь способен двигаться и выполнять команды, именно поэтому у нас осталась такая смертная казнь, чтобы ни у кого не возникло желания узнать истину, даже после смерти. Даже у самих Королев.
Нахожу в себе силы встать и подойти к перилам, что, словно лед, обожгли мне руки, ухватившись за них наконец-то до конца осознала, теперь я свободна от всего: от клятв и обещаний, от собственного проклятья, от старого забытого приказа. От всего, мне не нужно больше следовать правилам и традициям. Я сама лично отправила на смерть последнее, что связывало меня по рукам и ногам.
Я вспомнила строки ровного почерка. Леди Смерть, спасибо вам за такой подарок, я и представить себе не могла, что за флакон собственной крови от вас и вашей сестры я получу столь фантастический подарок. Собственную свободу!
Я стояла на балконе и впервые в жизни вздохнула полной грудью. Там внизу бушевала радостная толпа, а я, наверное, только сейчас поняла, что значит искренне улыбаться. Прижала к груди руку с обручальным кольцом и счастливо посмотрела в даль. Мой Принц ждет меня, вот моя судьба. И отныне у нас с Элмардом будет все хорошо, и никто не нарушит наш покой, ведь сами боги нас благословили.