Я опешила. Значит, теперь он будет разговаривать, как ни в чем не бывало? Но терять возможность наладить диалог не хотела.
— Разбираешься в танцах? — спросила я.
— Имеешь что-то против?
Что, опять? Он вообще может нормально разговаривать?
Сделав глубокий вдох, пока совершала поворот, я проговорила, изо всех сил изображая спокойствие:
— Просто интересно.
— Судя по твоим танцевальным навыкам, раньше этим не интересовалась, — все так же холодно заметил Васервальд.
Я скрипнула зубами. Вот же! Он нарочно меня провоцирует? А вот обломится пусть.
Пришлось натянуть улыбку.
— Как видишь. Танцы не мое.
— А что твое? — с какой-то иронией спросил он.
Я сделала вид, что не заметила его тона.
— Не знаю. Возможно, быть незаметной.
Он усмехнулся.
— Только почему-то все время попадаешься на глаза.
— Или это ты за мной ходишь, — не выдержала я.
Пальцы Александра на моей ладони резко сжались, на талии тоже впились в бок, я закусила губу, но не издала ни звука — вот не пикну даже. Пускай что хочет делает.
Несколько секунд он сжимал меня в тисках, я всеми внутренностями ощущала его напряжение, но стойко терпела. Потом подняла голову, наши взгляды встретились, и я в очередной раз рядом с ним перепугалась.
В голубых глазах Александра перекатываются блики, мерцания, какие-то вихри, заполняют весь белок. Он неотрывно смотрит на меня, желваки двигаются, губы сжаты в тонкую нить.
Да ну что ж такое! Что опять не так? Да ему пора на курс управления гневом! Нельзя же взрываться по каждой мелочи.
Вырываться не рискнула — слишком много народа. Как-то не хочется прославиться чудачкой даже в академии магии. Александр продолжал меня держать, с каждым движением все сильнее придвигая к себе, а отстраниться у меня попросту не хватает физических сил.
Сердцебиение стало еще быстрее, по спине прокатилась горячая волна, а в районе солнечного сплетения вспыхнуло — что ему надо! И я сама веду себя как дура…
Расстояние между нами все сокращалось. Теперь его лицо нависает так близко, что вижу небольшие носогубные заломы, и между бровей тоже. То есть смеяться он умеет так же, как и злиться? Что-то первого не замечала.
Я напряглась, задеревенела, когда до лица Александра осталось сантиметров двадцать.
— Я не хожу за тобой, — проговорил он глухо.
В горле пересохло, но я смогла ответить:
— Как скажешь…
— Мы неделю не пересекались.
— Да…
— И все было в порядке.
— В порядке, — согласилась я хрипло. А что было в порядке-то? Или точнее, что было не в порядке?
Васервальд продолжил:
— А потом этот приказ ректора…
— Угу.
— Я до конца надеялся, что тебя не будет в моей группе абитуриентов, — все так же тихо произнес он.
Меня его слова снова задели. Я скривилась.
— Ну прости, что мешаю тебе жить.
— Не представляешь, как.
А вот это вообще ни в какие ворота не лезет!
— Да что я тебе такого сделала? — выдохнула я, и попыталась высвободить руку, но цепкие пальцы держат, как клещи. — Почему ты меня ненавидишь?!
Глаза Александра полыхнули синим, ноздри раздулись, пальцы еще сильнее впились мне в талию.
— Много вопросов, Вивиана, — процедил он. — Слишком много.
Несмотря на происходящее я удивилась — Васервальд знает мое имя?
Я сдула невидимый волосок со лба и сказала:
— А я никуда не спешу.
— Зато я спешу.
— Так я тебя не держу.
— А я тебя — держу, — непонятно отозвался Васервальд.
Только сейчас я заметила, что музыка прекратилась, в зале как-то тихо, даже счета мастера Камелии не слышно. Я оглянулась и взвизгнула, интуитивно вцепившись в Васервальда и прижавшись к нему. Тот, к удивлению, даже не оттолкнул.
Мы висим примерно метрах в десяти над полом, по воздуху плывут мерцающие точки, закручиваются в переливающиеся вихри. Внизу, задрав головы, на нас смотрят остальные, на лицах удивление, у некоторых восторг. Только Каролина Купала морщится, будто лимон жует. А у Николы вообще полностью почернели глаза — злится.
— Ч-что… это? — перехваченным от страха голосом спросила я.
— Трехмерный магический вальс, — с уже знакомой злостью произнес Васервальд.
— К-какой?
— Трехмерный, — снова сказал он. — Это значит, исполняется не только на полу, но и подъемом в воздух. Потолки тут почему, думаешь, высокие?
Для меня услышанное прозвучало наполовину абракадаброй, а от страха в голове все перепуталось. Я невольно сильнее вцепилась в Александра. Зато мастер Камелия, спустя несколько секунд ступора, вдруг радостно захлопала в ладоши.
— Трехмерный вальс! Какая прелесть! О, Небеса! Как давно я его не видела!
Адепты и абитуриенты загомонили, стали что-то обсуждать, но я не слышала. В ушах грохот, в груди глухие удары, а до сознания медленно доходит — я в воздухе на глазах у всех обнимаюсь с Васервальдом.
Они же все смотрят…
Меня аж в пот бросило.
— Спусти меня, — перехваченным шепотом попросила я.