— Оплата наличными подойдёт?
Она “сдулась” и, поджав губы, кивнула. Я уже заранее знал сумму, которую был должен, поэтому, накинув сверху ещё пару тысяч за, так сказать, старание, прошёл к выходу и отворил дверь, выпроваживая уборщиков.
Мне оставили какие-то бумаги, в которые я даже всматриваться не собирался, поэтому кинул их на тумбочке в прихожей.
Оказавшись в своей спальне, я понял, что этот день для меня был слишком длинным. Прямо в домашней одежде завалившись поверх покрывала, я сразу же заснул.
На следующей утро я проснулся, будто бы от толчка: только что спал, а следующее мгновение сижу на кровати полностью проснувшийся.
Глянув на время, понял, что биологические часы работают, как надо: проснулся я без пяти пять. И, сразу же, только встав на ноги, понял, что хочу есть. М-да, хорошо, что у меня получилось стать богатым, иначе бы половину зарплаты офисного работника я спускал бы на собственное пропитание. А, не дай боже, истинная и дети… Пришлось бы банк грабить, чтобы мяса на зиму закупить. Это было бы даже смешно, если бы не было так грустно.
Приняв душ и позавтракав, я вспомнил о том, что вскоре Дана окажется в моём доме. Да, добился я этого очень глупым способом, однако же радости было не отнять.
Ещё через десять минут ко мне пришла идея приехать в центр в то же время, что Дана будет там. Это, может быть, глупо, но я хотел увидеть, насколько она дорожит отцом… Ведь может быть всякое, я не знаю какие именно у них отношения. Для неё эта жертва — просто дочерний долг или же нечто большее? Проявление любви дочери к отцу и страх его потерять? Вчерашнюю нашу встречу я уже помню смутно.
По моим расчётам, в медицинском центре Дана должна была оказаться в десятом часу, ближе к половине. То есть, я вполне успевал заехать в офис, оставить там кое-какие нужные документы, позвонить Свете и узнать, как там всё проходит. Мне, конечно, придётся ещё раз самому слетать в Екатеринбург, но я надеюсь оттянуть этот визит хотя бы на неделю. Этого срока будет мало для того, чтобы понять, чего там намутили эти гаврики, так что, я как раз успею лично поучаствовать в производственном расследование. К тому же, придётся ведь и иск подавать и, возможно, дело уголовное заводить по поводу хищения, если они там поупражнялись на славу.
Мне от офиса до медцентра ехать было минут двадцать, с учётом пробок, может быть, сорок, если всё совсем запущено. К девяти я уже освободился, успел поговорить со Светой: с ней разговор мог затянуться и дольше, но я узнал, что всё пошло, как по маслу, поэтому решил не выслушивать её подробный отчёт. Это можно сделать и позже.
В центре я был ровно в девять часов. Операция Евгения Сергеевича начнётся через два часа, сейчас он уже должен быть здесь, как мне вчера говорили.
Я поднялся к врачу, который будет проводить операцию и постучал в кабинет:
— Здравствуйте, Игорь Михайлович, — я разговаривал с этим мужчиной вчера вечером. — Я родственник Истомина. Можно узнать о его состояние?
— Здравствуйте, — доктору на вид было лет пятьдесят, он был в очках и вставать при моём появление не стал, хотя говорил вежливо: — Владислав Егорович, если я не ошибаюсь?
Я кивнул и вошёл в кабинет, присев в кресло.
— Состояние пациента стабилизировалось, теперь оно остаётся стабильно… крайне тяжёлым. Могу лишь позавидовать вашей оперативности: если бы не своевременные действия с вашей стороны и не мой свободный день, то это могло бы закончиться достаточно печально.
— Могу я вас попросить не говорить это дочери Евгения Сергеевича? Она будет здесь через двадцать минут примерно.
Игорь Михайлович усмехнулся, видимо, поняв, каким именно “родственником” я являюсь для отца Даны. А затем он сказал:
— На самом деле, эту информацию до неё должны были донести до того, как пациент оказался в нашей клинике, так что, могу спокойно согласиться на вашу просьбу. Лишние нервы сейчас никому не нужны. К тому же, вероятность того, что что-что пойдёт не так крайне мала.
— Благодарю за понимание, — вежливо улыбнулся я, — Удачного вам дня, — с этими словами я вышел из кабинета и спустился в холл, ожидая увидеть там Дану, но её ещё не было.
Вошла она через пару минут, её попытались задержать на ресепшене, но я показал ещё раз свои документы и сказал, что она со мной.
— Доброе утро, — улыбнулся я ей. Она же смотрела на меня хмуро, однако страха в её глазах, который запомнился мне вчера, я не заметил. — Пойдём? Тебя не пустят в палату к отцу, но ты сможешь увидеть его через стекло. Его уже готовят к операции, так что, давай поторопимся.
Дана кивнула молча. Обычно она была более разговорчивой, но я решил не пытаться её растормошить: не трудно было догадаться, что она сейчас совсем не в том состояние, чтобы говорить о погоде. Всё-таки, я склоняюсь к тому, что она не просто из чувства долга всё это делает.
Просто мне самому трудно это понять: моя мать больше помешана на моём отце, а мой отец больше помешан на себе самом. Они вообще не лучшая иллюстрация того, что бывает с истинными… Надеюсь, если у меня всё получится, и в будущем мы с Даной станем семьёй, у нас появятся дети, то я не стану просто неплохим приложением к самой Дане, а буду любить и их тоже. На счёт своей истинной я не сомневаюсь: она абсолютно точно будет прекрасной матерью.
Я знал, в какой палате сейчас находится Евгений Сергеевич, так как заранее узнал об этом на ресепшене. Поднимаясь на второй этаж, я вслушивался в тихии шаги девушки, следовавшей за мной и думал. просто думал о нас, о том, какого мужчину она хотела бы видеть рядом с собой… Наверное, знай я её детские мечты о принце на белом коне и том, какими качествами она его наделяла, было бы проще. Но реальность подсказок не даёт
Мы оказались у палаты отца Даны через пару минут, я открыл для неё дверь, указал на стекло, а сам отошёл к двери, лишь изредка поглядывая на свою истинную так, чтобы она не заметила.
Впрочем, она сейчас ничего не замечала. Дрожащей рукой прикоснувшись к стеклу, она тихо всхлипнула, а потом затихла. Мне на долю секунды показалось, что я чувствую её боль, чувствую страдания, которые ей причиняет вид искалеченного отца. Мне в тот же миг стало стыдно за свои мысли и за то, что я взялся её шантажировать именно этим. Наверное, теперь на веки вечные я останусь в её глазах самой страшной мразью, которую она когда либо встречала. И ко мне в тот миг пришло осознание того, что я вряд ли имею право рассчитывать на её любовь
Прошли мучительные пять минут, которые показались мне вечностью. Но Дана сама убрала руку от стекла, а потом повернулась ко мне, сделала несколько шагов на встречу и, уткнувшись лицом мне в рубашку, разрыдалась, сжимая ткань в своих маленьких кулачках.
Я оцепенел, но сумел взять себя в руки и обнять её, одной рукой поглаживая по голове.
— Дана, не плачь, — прошептал я будто бы не своим голосом. — Я говорил с врачом, он сказал, что всё будет в порядке, операцию назначили вовремя…
Но девушка не слышала моих слов, она просто продолжала реветь, тихо всхлипывая и всё сильнее прижимаясь ко мне. А я почувствовал себя настоящим козлом, потому что не мог никак сделать в этот самый момент её счастливой.
Глава 10. Дана.
Я рыдала, уткнувшись носом в рубашку Влада и чувствовала себя полнейшим ничтожеством. Сегодня утром я уговаривала себя быть сильной и, ради отца стать на этот год для своего босса идеальной игрушкой. Вот только сильной быть не получилось: я не ожидала, что он появится здесь, не ожидала, что будет рядом в тот момент, когда я увижу своего искалеченного отца…
Кажется, он что-то сказал, но я не расслышала, потому что рыдания никак не желали отступать. Слёзы всё лились и лились из моих глаз, и я ничего не могла с этим поделать. Я чувствовала мягкие поглаживания по голове и начинала реветь ещё сильнее, потому что, блин, запуталась.
Чем вообще думал Влад, когда озвучивал своё предложение? Всё ведь было просто прекрасно, пока он свои собственнические замашки не начал демонстрировать… Если ему хотелось видеть меня рядом с собой, то этого не так уж и тяжело было добиться, не тратя башенных денег при этом…
Но, к счастью, жидкость в моём организме не бесконечна, и у меня получилось успокоиться. В тот момент, когда в палату вошла медсестра, я уже едва всхлипывала, правда, продолжала и дальше прижиматься к Владу.
— Покиньте, пожалуйста, палату, пациента нужно отправить в операционную, — проговорила девушка, а за ней следом вошла вторая, и они действительно пошли к моему отцу, что-то там “колдуя” над аппаратами, отслеживающими его состояние.
Влад приобнял меня за плечо и потянул в сторону выхода в коридор.
— Успокоилась? — он спросил это, приподняв мой подбородок и вглядываясь в моё лицо.
Сегодня он был совсем не таким пугающим, как вчера или, как, например, в тот день… Который, судя по всему, я никогда не забуду.
— Можно и так сказать, — пробормотала я, опустив взгляд. Всё-таки, я не перестала переживать за отца, пусть и верила, что с ним всё будет хорошо.
— Дана, давай так, — спокойно заговорил мужчина: — Сейчас мы отвезём твои вещи в мою квартиру, ты там немного осмотришься, потом мы пообедаем где-нибудь и вернёмся сюда. Операция не должна быть долгой, так что, не придётся долго ждать врача. Ты узнаешь у него лично, как всё прошло и будешь уже спокойна за отца.
В какой-то момент мне показалось, что он разговаривает со мной, как с маленькой девочкой, а потом я поняла, что мне не показалось…
Любой другой человек пошёл был нахер, пусть и не так откровенно я бы его послала, начни он разговаривать со мной таким тоном, потому что это можно воспринимать, как снисходительность, но Влад, вроде как, просто обо мне беспокоился… И, к тому же, мне всё-таки не стоит забывать о том, что в ближайший год я не смогу никуда его послать.
Конечно, можно порассуждать о том, что в нашей стране рабства нет и всё такое, но меня гложило чувство долга. Он спас жизнь моему отцу, а год жизни с ним — это не так уж и сложно, чтобы пытаться сбежать. Пусть, это и блажь богательного сумасшедшего, но, меньшее, что я могу для него сделать — это её удовлетворить.
— Хорошо, пойдём, — я в последний раз приложила руки к лицу, в попытке хоть как-то привести свой внешний вид в относительный порядок и стать похожей на человека, а не на помидора. Я себя в зеркале, конечно, не видела, но точно знаю, как выгляжу после того, как пореву.
Мы вышли из клиники уже через пару минут. Борис выскочил из машины, собираясь открыть мне дверь, однако, Влад его остановил:
— Дана поедет со мной, давай сюда её вещи.
Борис, конечно же, послушался приказа и через несколько минут я сидела на переднем сидении уже знакомой мне машины, тем временем, как Влад закидывал на заднее сидение мою сумку. Я, кстати, вполне бы и сама с этим справилась, потому как плюнула на всё и взяла лишь домашнюю одежду, да пару джинсов с футболками. Верхняя одежда вполне свободно транспортировалась на мне самой. В конце концов, он сказал, что работать я не буду, а, кроме как в офис, мне некуда носить всякие юбки-блузки, так что, плевать.
Я даже рада избавиться от необходимости изо дня в день вставать раным рано и целыми днями зарываться по уши в бумажки. Я в детстве, например, точно не об этом мечтала, но мечты могут и нахер пойти, как доказывает жизнь. У меня ещё не так и плохо всё складывалась до аварии, в которой пострадал папа…
Отсутствие необходимости работать, а, точнее будет сказать, отсутствие возможности, влекло за собой ещё один плюс: я отосплюсь. Пока Влад будет в офисе, буду читать и фильмы смотреть. Он же не домработницу себе купил, я думаю? Да если и так, то, думаю, первый месяц беззаботного существования я точно буду воспринимать, как подарок небес, а потом, когда накатит скука, что-нибудь придумаю. Если интернет будет, а я надеюсь, что Влад не изверг, то займусь, может быть, фрилансом…
Всеми этими мыслями я лишь пыталась успокоить себя, потому что на самом деле я боялась того, что будет, когда за моей спиной захлопнется дверца золотой клетки.
— Если ты голодна, то можем заехать поесть прямо сейчас, а потом уже отвезём вещи.
— Я не думаю, что мне вообще кусок в горло полезет, — усмехнулась я. Ненадолго у меня получилось отвлечься от беспокойства об отце, но, всё-таки, мысли о нём возвращались каждый раз. Я чувствовала, что всё будет в порядке, но червячок сомнений все-равно подтачивал моё самообладание. — Максимум, думаю, смогу перекусить.
— Тогда можно будет попытаться и бутерброды соорудить дома.
Я кивнула, а потом подумала, что это его “дома” ужасно режет по ушам. При мысли о доме перед моими глазами встаёт наша с отцом квартира, а теперь мне придётся на целый год позабыть о ней и жить в совершенно чужом мне месте. Не думаю, что когда-то я смогу воспринимать квартиру Влада, как свой дома. Это ведь никогда не будет так…
— Кстати… — Влад, вроде бы, замялся, но достаточно быстро продолжил: — Я хотел сказать, что ты не обязана будешь сидеть целыми днями дома. Меня ведь не будет каждый день в лучшем случае до семи вечера. Ты, если хочешь, можешь продолжить работу у меня в офисе, просто не секретарём.
Я усмехнулась, а потом решила обнаглеть:
— А если я скажу, что хочу парочку месяцев прожить в лучших традициях ленивой амёбы?
— Тогда я скажу, что тебе не избежать волны моей чёрной зависти, потому что ты себе не представляешь, насколько я хочу прожить в таких традициях хотя бы недельку.