— Забирайся на кровать, но прежде возьми вон в той куче любую шкуру, обмотаешь ей ноги, сразу согреешься. — Прошла к столу и зажгла светильник. — И давай уже рассказывай, о чём ты хотела со мной поговорить, наверняка не только о том, что обладаешь способностями. — Обернулась и обомлела.
Тания стояла к ней спиной и возилась со шкурами. На ночной рубахе в области ягодиц был оторван клок ткани. Он несчастным лоскутом свисал вниз, открывая все прелести хозяйки.
— М — м — м. Скажи, ты когда патрульных встретила, была именно так одета?
— Да. — Таня выудила шкуру какого — то зверя, оглянулась, но, заметив выражение на лице орчанки, подозрительно прищурилась: — А что?
— Твоя ночная рубаха разорвана. — Дранкива кивнула, указывая жестом куда — то вниз.
Таня выронила шкуру из рук, дёрнула рубашку сначала в одну сторону, затем в другую, и зависла, обнаружив огромную дырень. "Какой кошмар! Они видели мою…"
— Подожди. — Дранкива подошла к сундуку и принялась копаться в нём. На свет появилось нечто, сшитое из шкур. — Моя ночная рубаха тебе будет велика, а вот это платье, которое я носила, когда была поменьше, думаю, будет тебе в пору.
Татьяна подошла ближе и с любопытством заглянула в сундук:
— А каких — нибудь штанов у тебя там не найдётся? — поинтересовалась она, с тоской вспоминая о своей повседневной одежде — джинсах и футболке.
— В моих штанах ты подавно утонешь, — коротко бросила Дранкива, подавая ей платье: — На вот, переоденься.
— Полцарства за трусы! — Таня принялась крутить в руках странное одеяние, пытаясь понять, как его надеть. Её глаза загорелись торжеством. — Ха! Не такое ещё видали. — Скинула порванную рубаху, стыдливо отворачиваясь от пристальных глаз орчанки. Дранкива почему — то рухнула на сундук, который только что закрыла, и сидела с открытым ртом.
— Что ты с собой сделала? — с ужасом в голосе спросила она, поднимаясь с сундука и не отводя осуждающего взгляда от Тани.
— Что я сделала? — проследила за её взглядом: — А, это?.. — опустила подол и махнула рукой. — Подстриглась. — У Дранкивы было такое выражение лица, что Таня испугалась. — Послушай, я понимаю, как это смотрится со стороны — будто меня моль побила, но убрать растительность обычными ножницами очень сложно, поэтому ты видишь то, что видишь. Вот только сзади я не смогла дотянуться, чтобы подстричь. Побоялась покалечить себя. Было бы зеркало — другой разговор. — Засмеялась: — Кстати, там такой знатный пук шерсти получился. У вас тут никто носки не вяжет?
Орчанка так на неё зыркнула, что у Тани сразу отпало желание смеяться.
— Ну что не так — то?
— А то… — Дранкива подошла к Тане и поправила на спине крест — накрест лежащие полосы кожи платья. — Как ты завтра пойдёшь на занятия в таком виде? У тебя помимо естествознания и трансфигурации, будет физподготовка, а это два объединённых класса.
— Слушай, а мне все эти предметы знакомы, — Таня улыбнулась, пропуская мимо ушей непонятное выражение два объединённых класса. — Более того, две из этих дисциплин изучают и у нас.
— Это какие же?
— Физкультура и естествознание. Физкультура, это понятное дело: прыгай, бегай, подтягивайся, отжимайся, участвуй в дурацких эстафетах. Ну а естествознание, — сделала умное лицо, — это совокупность знаний о природных объектах, явлениях и процессах. Но я также знаю, что значит и трансфигурация, этот предмет изучали в Хогвартсе. — Улыбнулась: — Это дисциплина, изучающая магические способы превращения предметов — неживые в живые и наоборот. — Но чем она дальше говорила, тем сильнее портилось настроение. Пришло вдруг осознание, что в этом мире все эти предметы могут иметь совсем другое значение. — Дранкива, кажется, я не переживу завтрашний день.
— Переживёшь. Вот только я хочу тебя предупредить. — Дранкива сочувственно взирала на девушку в орочьем детском платье. — Физподготовке здесь уделяют особенное внимание, не только, как ты сказала, "прыгай, бегай, отжимайся". Раз в месяц мы проводим внутренние соревнования, чтобы выявить лучших на курсе. И раз в полгода или к нам приезжают из других академий, или мы куда — нибудь едем — это зависит от жеребьёвки. Вот ты какими обладаешь достоинствами, чтобы можно было заявить их на физподготовке?
— Да при чём здесь физподготовка? Чтобы выжить в этом мире, мне срочно нужно учить вашу письменность. Я не могу прочитать ни одного заклинания. Мне нужна будет здешняя азбука, а ты просто будешь подсказывать, как произносить ту или иную букву.
— Это чего такое?
— Ну, там где буква и предмет к ней, чтобы было понятнее, например, буква А — арбуз, буква Б — барабан или баран, не могу точно вспомнить сейчас.
Дранкива опустилась на стул и как — то странно смотрела на неё.
— Ты поможешь мне?
— Нет. В этом я тебе точно не помощница. И кстати, нет у нас никакой азбУки. — Орчанка неправильно поставила ударение в слове "азбука". — Но я, кажется, понимаю, о чём ты говоришь. Есть у нас такой фолиант, в котором собраны образцы письменности всех рас, населяющих мир Лотарии. — А Татьяна отметила себе на будущее ещё один пункт к списку, который с каждым днём только расширялся: изучить историю этого мира и населяющих его народов. — Но вот что я думаю: чтобы выжить в этом мире, тебе нужно не письменность зубрить, а обладать чем — то ещё. Вот расскажи мне, что ты умеешь? Какие у тебя достоинства?
— Ну — у — у, — протянула Татьяна, немного сомневаясь в том, что правильно поняла вопрос. — Я хорошо рисую, даже одно время хотела поступать в художественную школу. У меня феноменальная память на лица и местность. — Посмотрела на орчанку, та скептически скривила губы. — Не, не то? Тогда, может, это? Я довольно долго занималась художественной гимнастикой. — Дранкива удручённо подпёрла подбородок рукой. — Я мастерски выполняю упражнение с лентой, при этом владею одинаково хорошо обеими руками.
— Зачем нужно было изучать столько бесполезных вещей? — В голосе орчанки прозвучало осуждение. Она в недоумении приподняла брови: — Куда смотрели твои родители?
— А у меня не было родителей. Я выросла в детдоме. И изучала то, что мне нравилось. Была прилежна, училась хорошо и все мои помыслы были направлены на то, чтобы добиться успеха, вырваться из той жизни, какой жила. — Поняла, что уж слишком много пафоса в речах и развела руками: — А посмотри, куда меня всё это привело? Если бы я знала, что попаду сюда, я бы конечно лучше изучала искусство сражения топором, дубиной, палицей. Или там какую — нибудь джиу — джицу освоила в совершенстве, или ещё чего — нибудь…
Дранкива оживилась, подскочила со стула и метнулась к своему топору, любовно пристроенному возле окна в углу.
— Я могу тебя научить сражаться топором. — Её глаза загорелись азартом. — Ты станешь лучшим воином — женщиной в академии.
— Боюсь, я даже поднять его не смогу.
— А мы для тебя сделаем два маленьких, под стать твоему росту и силе, ты же сама сказала, что владеешь в равной степени обеими руками, а это такая редкость.
— Нет, спасибо, — махнула рукой Таня и полезла на кровать.
— А что — нибудь ещё умеешь?
— Я хорошо плаваю, свободно бегаю на длинные дистанции и умею стрелять из лука, у меня врождённая меткость, но последнее, это так…просто хобби.
— Хвала Великим Духам! — искренне обрадовалась орчанка. — Это уже гораздо лучше. Ты меня успокоила. Но мне надо подумать. Давай обо всём остальном договорим уже днём. Да и вообще, нужно немного поспать, сегодня предстоит тяжёлый день. — Схватила Татьяну и потащила к дверям. — Давай, топай к себе. Зайду за тобой утром. Будь готова. Пойдём в столовую. Нельзя сегодня пропускать завтрак.
— Подожди! — закричала Таня, сообразив вдруг, что оказалась снаружи. Ринулась обратно, но дверь решительно захлопнули перед её носом.
В замешательстве она ещё какое — то время постояла перед закрытой дверью в совершенно пустом коридоре, но потом всё же решила отправиться к себе в комнату и доспать оставшиеся до занятий часы.
"Ничего страшного не случится!" — уговаривала себя Татьяна, бодро шагая к себе. — "Подумаешь, обычный учебный день". — Нервно дёрнула лямку платья, возвращая на законное место. — "Я справлюсь!"
Глава 4. Заводим друзей
Ранним утром Татьяна нетерпеливо расхаживала по комнате в ожидании прихода Дранкивы. Ей всё же удалось заснуть, но отдохнуть не получилось. Боясь вновь проснуться непонятно где, она спала беспокойно, без конца вздрагивала и просыпалась. А еще она сильно волновалась, как пройдет сегодняшний день. Вчера из — за потрясения от пробуждения в магической академии, а не в своей комнате, она толком так ничего и не смогла рассмотреть. Не запомнила ни одного из учащихся в своём классе, а ведь там была целая аудитория.
Всё утро она рисовала портреты: орчанки, ректора, преподавателя, двух медбратьев. А потом тщательно запечатлела образ фонтана на бумагу. Она детально прорисовала силуэты внутри самой водяной стены и по какому — то наитию нанесла странной формы тени вокруг фонтана.
Остановилась возле стола и ещё раз внимательно посмотрела на рисунок: что — то жуткое таилось в этих тенях, вот только что, она не могла объяснить. Быстро перелистнула страницы в тетради, останавливаясь на портрете Дранкивы. Улыбнулась. С рисунка на неё смотрело лицо сурового воина, а не девушки. "Нужно было всё же топор тоже нарисовать". Стук в дверь заставил её вздрогнуть. Таня положила тетрадь на стол и громко крикнула:
— Входите, открыто! — Дверь распахнулась. На пороге стояла Дранкива. — Я тебя уже заждалась. — Подхватила несколько тетрадей и потрясла ими: — Помоги мне выбрать, где здесь конспекты по естествознанию и трансфигурации.
Орчанка прошла внутрь и принялась копаться на столе. Сначала нашла одну тетрадь, а следом и вторую, вытащила две книги из стопки. Подала Тане. Та тут же бросилась к кровати, где оставила сумку.
— Значит, ты меня такой видишь? — Голос Дранкивы прозвучал настолько неузнаваемо, что Таня выронила сумку из рук и обернулась. Орчанка пристально рассматривала свой портрет. — Странно. Последний раз я на себя смотрела в отражении реки, за что меня выпорола мать, да так, что я потом ещё два дня не могла присесть.
— Извини! — перепугалась Таня, ошибочно принимая изумление девушки за разочарование. — Это всего лишь виденье художника и, как правило, оно не всегда достоверно передаёт образ прототипа. Если хочешь, я могу попробовать тебя снова нарисовать? — Дранкива оторвала взгляд от своего портрета и посмотрела на неё. Её глаза странно блестели. — Ой, — сердце ушло в пятки, — только не расстраивайся, пожалуйста.
— Что ты? Я не расстраиваюсь. Я благодарна! — Притянула тетрадь к груди: — Ты позволишь мне его себе оставить?
— М — м — м, — растерялась Татьяна, опускаясь на кровать и внимательно наблюдая за выражением на лице орчанки. — Забирай, конечно!
— А что, моя причёска именно так и выглядит? — Девушка поднесла рисунок к глазам.
— Ты о дреддах, что ли? — Но увидев недопонимание на её лице, быстро пояснила: — О мелких косичках, которые у тебя заплетены по всей голове и собраны в хвост, они у нас так называются.
— Кошеты, — тихо произнесла Дранкива, поднимая глаза и счастливо глядя на Таню, — у нас это называется кошетами. — Долго молчала, сомневаясь, спросить или нет, но потом всё же поинтересовалась: — А ты так и других сможешь…ну, передать образ? — Таня кивнула. — Это хорошо. — В её глазах зажглась надежда.
— Я нарисую для тебя любого, кого покажешь, — пообещала Татьяна.
И тут произошло невероятное: Дранкива от смущения вдруг "покраснела", если конечно так можно назвать насыщенный серо — зелёный цвет на её щеках.
— Спаси — и — ибо! — признательно кивнула орчанка, осторожно вырывая листок со своим портретом из тетради. Достала из сумки толстый фолиант и бережно вложила в него рисунок, но возвращать обратно не стала, а притянула к себе и крепко сжала в руках. Потом спросила: — Ты у ректора уже была?
— Нет. За мной никто не приходил. — Татьяна надела сумку через плечо, в точности как орчанка. — А я ждала всё утро. Ты ведь меня предупредила.
— Да не может быть! — У Дранкивы глаза сделались огромными. — Патруль обязан был сообщить о ночном происшествие! — Улыбнулась своим мыслям: — Вот это я понимаю — впечатлились зрелищем! — Таня почувствовала, как при этих словах у неё загорелось лицо. — Хотя нет, всё равно невозможно! Наверняка сообщили, а ректор занят, потому и не вызвал тебя. Но ты не думай, тебе всё равно ещё предстоит разговор о твоих ночных похождениях. Такое никому с рук не сходило. Никогда!
— Почему? Что я такого сделала? — Таня надула губы. — Я не хочу к ректору!
— Ты бродила в ночи, а это время шахкхаров. Во тьме им не нужно отражение, чтобы увидеть тебя, им достаточно шёпота, чтобы отравить твою душу.