Я закивала.
— Да, и вот что из меня вышло, — показала на себя.
— Хотела бы я быть такой как ты, — вздохнула она и снова опустила глаза.
Боги, я и не думала, что все будет так просто! Рыбка попалась на крючок.
— Давай я тебе помогу! — тут же предложила.
— Как? — спросила она меня с надеждой.
Я махнула рукой.
— Просто! Под моим руководство ты превратишься в уверенную молодую леди, которая знает себе цену и умеет держаться на публике!
— Правда? — она смотрела на меня такими преданными тазами, что я аж на стуле поерзала.
— Да, — кивнула я. — Только ты мне должна будешь помочь в ответ.
Она хлопнула глазами и удивленно спросила:
— Но как?
Я понизила голос.
— Тайны хранить умеешь?
Она кивнула и чуть подалась вперед. Ага, я так и думала! Знаю я натуру таких девушек, вроде милые, скромные и боязливые, а на самом деле…
— Понимаешь, какое дело, ты же знаешь, что в этом году у нас сменился ректор? Так вот, нам он совсем не нравится!
— Как же он может не нравится? Даринер такой замечательный! — вздохнула она.
Подожди-и-и-ите! Я что-то пропустила? Даринер?! Они что уже в настолько близких отношениях, что друг друга по именам называют?! Внутри что-то шевельнулось.
— Вы знакомы? — удивленно спросила я.
— Конечно, — кивнула она. — Ведь это благодаря нему я оказалась здесь! Меня из прошлой академии выгнали, так как я девушка, и они больше не могли смотреть на такое вопиющее безобразие в моем лице. А я сирота, дома у меня нет и поэтому, я оказалась на улице… А Даринер меня случайно встретил, отогрел и сюда определил.
Я чуть зубами не скрипнула. Вряд ли она, питая к нему такую благодарность, будет его подставлять! И вообще интересно, каким образом он ее отогревал?! В своей постели?! Так, тихо, Мира, чего ты вообще завелась?! Ну, затащил он её в свою постель тебе же лучше! Осталось только подгадать время, когда он снова ее туда затащит и вызвать Полицию Нравов. И вообще! Как я себе говорила?! Ректор и постельная плоскость для меня вещи не совместимые!
— Ну да, да… Он, конечно, замечательный… — согласилась я. — Только ему же здесь совсем не место. Мы, ведьмочки, все нервы ему истреплем, он поседеет раньше времени…
Она посмотрела на меня.
— Да ты что? Зачем?!
— Просто понимаешь, мы — народ вольнолюбивый, а он столько ограничений нам поставил, что невольно мы их когда-нибудь нарушим. А ректор же такой чувствительный, все воспринимает так близко к сердцу…
— И что же тогда делать? — спросила она.
— Нужно его отсюда убрать, — просто сказала я, глядя ей в глаза.
Она вздрогнула.
— К-как убрать?
— Очень просто. Ты, Адочка, просто влюбишь его в себя, — почти пропела я.
— Я?!
— Ты, — подтвердила я. — Тебе же он нравится? Правда?
Она неуверенно кивнула.
— Но я не знаю, это было бы подло с моей стороны…
— Да нет же! Он тебе потом только спасибо скажет, что от нас избавился! Ты его скомпрометируешь, он на тебе женится, и вы будете жить долго и счастливо. Конец.
Она задумалась. Снова поковыряла коленку.
— Ты думаешь все так и будет?
Тут я решила быть честной.
— Нет, стопроцентную гарантию я тебе не дам, но тут уж сама решай, стоит ли игра свеч.
Она снова задумалась, а потом решительно сказала:
— Я тебе помогу!
При этом ее глаза алчно блеснули. Ой, а не ошиблась ли я в этой девочке? Как бы мне потом это боком не вышло…
Тут открылась дверь и появилась Аля с двумя какими-то коробочками и веревкой в руках. Ада вздрогнула, а подруга удивленно посмотрела на мою гостью. Потом широко улыбнулась и прошептала:
— Мира, это кто?
Я улыбнулась.
— Аля, знакомься, это Адоника, та чудная девочка, про которую я тебе рассказывала. Ада, это Аля, моя подруга и соседка по комнате.
Воздушница вскочила с кровати и сказала:
— Очень приятно. Ну, я пойду…
— Куда пойдешь? — удивилась ведьмочка. — А чай?
Адоника бросила на меня взгляд, я ободрительно улыбнулась и сказала: — Действительно, Ада, останься.
Девушке ничего не оставалось сделать, как вернуться на место. А меня все еще не покидало плохое предчувствие. Ой, не так проста это девочка, ой не так проста…
***
Адоника ушла буквально несколько минут назад и сейчас мы с Алей сидели и смотрели друг на друга.
— Думаешь, получится? — неуверенно спросила она.
Я закрыла лицо руками и упала на кровать.
— Честно? Не знаю, радость моя. У меня столько сомнений на ее счет. Но это меньшее из двух зол. Над ней у меня пока хотя бы есть иллюзия контроля, а с ведьмами был бы полный провал изначально.
— А не зря ли мы все это затеяли, а, Мир?
Мне захотелось захныкать. Я люблю руководить, очень люблю. Но вот когда меня спрашивают, уверена ли в том, что делаю, мне тут же хочется сделать сто шагов назад и забиться в норку. Сколько лет искореняю в себе эту черту характера, а она все прорастает и прорастает, как на удобрениях! Но перед людьми не позволительно показывать слабость. Эту истину мне вбила в голову бабушка, когда я однажды подговорила ребят, и мы все вместе полезли в заброшенный домик. Там мы провалились под пол и целый день ждали, когда нас найдут, потому что выбраться были не в состоянии. Когда же нас обнаружили, я ревела громче всех. Бабушка тогда мне ничего не сказала, только лишь: «Идем домой». А там она меня так отпорола, что сидеть я потом дня три не могла. И наказывала она меня не за авантюру, а за то, что я проявила слабость, вела себя не позволительно для лидера. А ведь тогда я была именно им, слабохарактерные мальчишки ни за что бы не решились на это, если бы не я. Мало того, что я разревелась, так стала обвинять во всем других. Конечно, мне было тогда всего восемь. Может я и не осознавала, что такое ответственность, но после этого случая и последовавшего за ним наказания, определение данного понятия осело в моей голове на века.
И сейчас, вместо того, чтобы вывалить на Алю ворох моих переживаний, я села, смело улыбнулась и начала вдохновенную речь:
— Конечно, я уверена. Что за глупый вопрос! Мы боремся за правое дело! Разве нам нужен подобный тоталитарный режим в академии? Нет! Нам нужна тираническая сволочь? Нет! Это я тебе еще не рассказывала, что он в библиотеке учудил!