Только он к этому не стремился. Он знал, что может сделать практически все, поэтому ничего особого и не делал. Разве что по молодости, но кто об этом вспоминает?
В общем, волкодлак у Ялруса не вышел, а потом он деревушку проклятых нашел и про обещанное дитя вспомнил, да на йольфа нацелился.
Даже странно было, что он прежде этого не придумал. Ведь, что такое, этот ребенок из пророчества? Смеска трех кровей, да и только. А если Ялрус вперед всех такого смеску выведет, то и вырастить его сможет, и управлять им.
Но ведьмак с человечьим глазом ему все планы разрушил, и просто так Ял этого не отпустит. Найдет теперь он этого ведьмака странного, благо в волке неудавшемся бурлила его, Ялруса, магия, которую чародей, при желании и должной концентрации, на любом конце двух империй почуять мог.
А где волк, там уже и ведьмак будет. Это животное болтливое без меры, да прилипчивое, что лист банный. Польза хоть какая с него будет.
Глава 6. Дева Полдня
— А тебя правда, что ли, Хан зовут? — спросил волк, сощурив один глаз.
— Хм. Правда. Хантер, — ответил ведьмак, стиснув зубы.
Только что они покинули пределы Усманского леса, и сейчас двигались сквозь поле в сторону большого Королевского тракта. Тракт, хоть и назывался большим, на деле таковым едва ли являлся.
За это короткое время Ильфорт успел уже Хану надоесть.
— А как ты ведьмаком стал?
— Не помню.
— Ах, ну да, точно… а что совсем-совсем ничего не помнишь? Я вот помню, как волком бегал. Эх, славные же деньки были. Меня тогда только лес, да зайцы интересовали. Так что, может если поднапрячься тебе, то вспомнишь?
— Не вспомню, — Хан показал волку свои острые зубы.
— Понял-понял, помолчу, — поджал хвост Ильфорт.
И действительно, замолчал, дав, наконец, Хану возможность подумать над новыми сведениями.
Маг значит.
Ялрус.
А может и Кутрус, как говорил волк. Маги Хана прежде особо не интересовали, поэтому Хан про них ничего толком не знал. Башни только их видел, да читал однажды про самого сильного из когда-либо существовавших. Но его Марлейн звали, а никак не Ялрус.
Или Кутрус.
Хан и поправил то волка, сам того не осознавая — имя просто всплыло из глубин памяти. Может, все же видел его где мельком — вот и запомнилось.
Неважным это было.
Маги еще с начала времен по башням своим прятались, да в земные дела не лезли. У них занятия поинтересней имелись — они чары свои изучали. А то, что внизу творится — война, голод, или мор — их не слишком интересовало.
И тем удивительнее, что один из них волкодлаков разводить удумал.
Да ладно бы, только волкодлаков. Ильфорт много любопытного рассказал о своей подневольной жизни.
Не так давно, наигравшись, но не получив желаемый результат, маг волка в покое оставил, зато стал в лабораторию людей приводить и клетку строить. Что это за люди были, волк не знал — слышал только, как Ялрус их смесками кликал, да жаловался, что им магию кто-то запер. Кто такие смески волк тоже не знал, но про себя решил, что это что-то оскорбительное — уж больно презрительно маг о них отзывался. Хотя на вид люди были, как люди, разве что навью от них тянуло.
Еще Ялрус йольфа почему-то ждал, и ловушку ту, в которую Хан попал, для него и готовил. А волк готовился в эту ловушку прыгнуть — не мог он больше с магом оставаться, и каждый раз от страха трястись, новых опытов ожидая.
Интересное дело выходило.
Значит, маг смесок с проклятой деревни воровал, а потом, когда те в дамнаров обращались, обратно их возвращал. А жители и не понимали — так же думали, нечисть уводит.
А ловушку Ялрус видно на того, кто проклятие снимет, поставил. Только вот, почему он был уверен, что это именно йольф, наложивший его, сделает, Хан не понимал. Как и не понимал, что маг с йольфом делать собирался, если б все же его поймал.
Волк говорил — опыты ставить, чтоб обещанного ребенка получить. Да только на йольфах опыты обычно навьим холодом обходятся, хоть в какую клетку их посади.
Амбициозен был маг. И до власти жаден, что магам вовсе несвойственно.
А что теперь от него ждать?
Интуиция шептала — ничего хорошего, а Хантер в таких вещах ей привык доверять.
Но Хан впредь наготове будет, да больше в ловушку мажью не попадется.
Надо бы еще старосту деревушки предупредить — проклятье то теперь снято, а вот Ялрус на месте остался. Как бы не продолжил он этих смесок многострадальных и дальше красть.
И все же, странные дела выходили. Стоило разобраться с этим, пока это само с ним не разобралось.
— А что мы дальше делать-то будем? — спросил вскоре волк, не выдержав долгого молчания.
— Мы? Хм, — ведьмак вскинул брови.
Его дальнейшие планы никаких «мы» не предполагали.
— Стой. Стой-стой-стой-стой! — засуетился Ильфорт. — Ты что ж это, на произвол судьбы оставить меня хочешь?
— Я тебя спас. Хватит этого, — покачал головой Хан.
— Ну, предположим, спасал ты себя. А я просто следом увязался, — волк обогнал Хана, заставив и без того нервно вздрагивающую лошадку встать на дыбы. — Хотя, конечно, спасибо и на этом!
— Спаси меня кто? — вцепившись в седло, Хан принялся успокаивать насмерть перепуганную волчьим и ведьмачьим духом лошадь.
— Ой, забыл, нечисть же не благодарят, — волк зашелся хриплым лаем, очень похожим на нервный смех. — В любом случае, не можешь ты меня бросить. Да и вообще, я тебе пригожусь!
— Хм?
В пользе волка Хан очень сильно сомневался, тот разве что на воротник бы сошел. А пока от него одни неприятности сыпались.
— Я тебе буду нечисть помогать убивать. Вот. Вы ж, ведьмаки, этим и занимаетесь.
Хан фыркнул.
С нечистью он и сам прекрасно справлялся. Да и что-то подсказывало ему, что убежит Ильфорт, едва кого опасного увидит. Только хвост мелькнет.
— Ну куда мне идти-то? — скис волк, видя, что Хан остался при своем мнении. — В лес я больше не могу. Я уже не зверь. А люди меня вряд ли примут. Я же не человек. Эта, как его… смеска магическая, вот! Да еще и бесполезная.
— Хм. А только что говорил, что помогать можешь, — невольно улыбнулся Хан.
— Нет. То есть да, то есть могу, но… — воспрянув духом, завилял хвостом Иль.
Он что-то еще продолжал говорить, но ведьмак остановил лошадку, прислушиваясь.
Солнце слепило глаза, припекая голову. Воздух был тяжелым, душным и плотным, словно тюк соломы.
Легкий ветерок колосил траву, расстилавшегося с двух сторон тракта, поля. Тихо гудели шмели, одуряюще пахло ромашками.
Ромашками.
— Эй, ты чего? — спросил ушедший несколько вперед волк.
— Лошадь карауль, — ведьмак соскочил на землю, сорвал повязку с глаза и незаметным жестом достал пару своих кинжалов.
В поле, в десятке шагов спиной к ним, стояла девушка. Волосы цвета расплавленного золота струились по плечам, голые лопатки были усыпаны веснушками, легкое белое платьице колыхалось на ветру. Голову девушки украшал венок из ромашек, маленький букетик которых она сжимала в опущенной руке.