— Вот и хорошо. Приятно-с, когда человек перед тобой всё понимающий, — старичок добродушно улыбнулся, и ей показалось, что подумай она хоть о каком-то сопротивлении, как вокруг запястий появились бы крепко-накрепко приковывающие к лабораторному столу ремни. — Чем быстрее закончим, тем быстрее ответы будут. Тем быстрее с руководством переговорите и домой вернётесь.
День одиннадцатый. Полдень
Вчерашний разговор с Шейтенором дал понять, что до следующего дозора следовало забыть о свободном передвижении по Поднебесью. Старший Владыка обещал дать окончательное согласие на изменение состава своего отряда лишь после месяца испытательного срока. Так что Риэвиру следовало проявить послушание и строго соблюдать общепринятый распорядок. Хотя бы временно. Однако его (не ставшего ничего и никому озвучивать про встреченную им загадочную особу) нынче небесные острова так и манили. А потому с самого утра он время от времени грустно вздыхал, но продолжал смиренно разбирать кипу транспортных документов. И всё же вся печаль Риэвира вмиг испарилась, едва ему довелось наткнуться на списки туристов, покинувших Остров на последних рейсах. Само собой, место таким бумагам надлежало занять в архиве. Но, прежде чем направить те туда, парень нашёл в перечне знакомое имя и переписал контактную информацию в блокнот. Сердце его застучало несколько быстрее, как если бы стало совершено нечто преступное. Хотя недозволенное только-только собиралось произойти.
Пользоваться интернетом в личных целях на Острове не дозволялось. Как Владыка, Риэвир прекрасно понимал — запрет происходил из факта, что ценности большого мира совсем не подходили под основу существования островитян. Происходило, по сути, ограждение молодёжи от соблазнительного вероятного и вместе с тем глубоко невозможного будущего. Также низводилась на нет возможная утечка информации. Да и других причин с лихвой хватало!
Вот, в частности, не имей он возможности связаться с Ингой, то разве строчилось бы сейчас письмо той? Но нет. Старательно подобранные слова складывались в предложения, стирались, а затем снова появлялись в другом контексте. От усердия создания текста (который бы и выразил его желание пообщаться, и вместе с тем не выходил бы за рамки официальности), Риэвир аж высунул кончик языка. Наконец, после битого часа стараний у него получилось уместить результат в пару строчек:
«Добрый день!
Я сожалею, что не смог сдержать своё слово и проводить тебя на корабль. Это не очень повлияло на твоё отношение к Острову?
Вл. Р.»
Писал он не с рабочей почты. Специально зарегистрировал новый адрес. И даже подписался таким образом, чтоб только посвящённый человек смог разобраться, кто же отправитель. А после, довольный собой, нажал на кнопку «отправить» и с замиранием сердца продолжил заниматься прочими делами.
Сначала он проверил, пришёл ли ответ, по прошествии часа. Затем трижды каждые полчаса. А под конец приступил к обновлению страницы каждые десять минут. Уведомление показывало, что письмо стало прочитано почти сразу после отправки… Но ответное послание так и не появлялось.
Глава вторая
Знаешь, потеря головы — это очень серьезная потеря!
Льюис Кэрролл "Алиса в Зазеркалье"
День одиннадцатый. Полдень по местному времени
— Так что вот так, — донёсся из динамика телефона злющий голос жены.
— Ясно. Я понял.
А что ещё оставалось ответить? В доме сидели его родители, её родители, их общие друзья. Все они сначала украдкой пощипывали угощения с накрытого стола. Затем голод вынудил нормально разложить еду по тарелкам. Началось активное застолье, омрачённое только подверженной к истерикам мамой Инги. Та часто выбегала на балкон и нервно курила сигарету за сигаретой.
— Но завтра то точно будешь? — с надеждой уточнил Антон, и супруга просто-таки озверела.
— Если только мои внутренние системы всю гадость из себя повывели! Насколько я понимаю, все старания направлены на выявление некоего вещества в моём организме и…
— Зай. Ты чего так напрямую-то? — искренне перепугался он.
— Да, я знаю, что нас подслушивают. Вот пусть им всем совестно станет за такие измывательства! Я на одном из обследований на полчаса от усталости отрубилась даже. Хорошо хоть будить никто не стал, пока не возникла необходимость моё тело в другие руки передать.
Не зная, как ему ещё успокоить жену, Антон сглотнул слюну и сказал:
— А я твою картину повесил. Как ты и хотела. Над диваном.
Повисшая в трубке тишина заставила его на миг подумать, что он сделал что-то не так. Наверное, ему и правда надо было сперва дождаться Ингу, но в до прихода гостей (визит которых было решено не отменять) ему было слишком тяжело бездеятельно сидеть на диване и развлекать показным энтузиазмом Людмилу Анатольевну — маму Инги. Поэтому, благо в доме как раз присутствовал тесть, обладающий воистину золотыми руками, стало решено изменить интерьер. Но перемена создавшуюся тяжёлую атмосферу не разрядила. Скорее наоборот. От полотна веяло скорбью, грустью и обречённостью. Глядя на него, ощущались невыносимые для человеческого существа страдания… И, если честно, Антону было тошно представлять, что такая гадость осталась бы «украшать» стену надолго.
«Надо брать ипотеку», — пришло к нему решение. Во время переезда картина могла бы и «нечаянно повредиться».
— Молодец, — наконец-то отозвалась супруга. Довольно. И мужчина ощутил некое облегчение.
С Ингой каждый день был словно войной, где ему отводилась роль носителя белого флага. Несомненно, подобное тяжело давалось его самолюбию, однако он любил жену. Увидел её впервые и сразу понял, что не смог бы прожить и дня без такой девушки.
«Вот родится ребёнок, и она станет спокойнее. А то всё мечется из стороны в сторону», — в очередной раз подумал Антон, но вслух произнёс:
— А фотографии куда теперь?
— Вытащи из рамок и вложи в какой альбом.
— Там рамки с ножками. Может на стеллаже перед книгами поставить?
Ему нравились эти совместные фото. Их исчезновение со стены ассоциировалось у него только с уходом Инги из его жизни.
— Поставь, если хочешь. А меня уже на очередную выкачку крови вызывают. Вампиры!
— Ладно. Давай… Хотя, стой! — припомнил он о подзабытом обстоятельстве, но жена, не став выслушивать пояснений, тут же, чеканя слова, сказала:
— Не вздумай передавать трубку маме, как бы она ни просила! Её дотошных расспросов я не переживу.
— Нет. Тут другое. На почту, которую мы для подписок используем, письмо пришло. Оно вроде как не спам и тебе адресовано. Так что я не стал отвечать.
— Хорошо. Посмотрю, как будет время. Пока.
С этими словами звонок прекратился. Антон положил трубку на подставку и повернулся лицом и затихарившимся гостям. Все они, несомненно, волновались. Да и сидеть впустую мало кому нравилось. Маша вот всё время посматривала на часы. Ей уже следовало отпускать няню. Вероника с Игнатом, которые ради встречи отпросились с работы, выглядели совсем угрюмыми. Сергей от выпитого уже раскраснелся…
— Что там? Скоро она? — не выдержала Людмила Анатольевна.
— Отбой. Раньше, чем завтра после обеда не вернётся. Доктора там что-то на посев взяли. Так что пока микроорганизмы не вырастут, никто её не отпустит.
— Нелюди! Девочка и так столько пережила. Вся группа погибла. А они ещё и издеваются!
Худощавая женщина скривилась, затем добавила несколько матерных слов, никак не подходящих образу интеллигентной дамы, который она страрательно блюла, и снова убежала на балкон курить.
— В конце концов, если искать позитивные стороны, то можно порадоваться, что такое доскональное обследование бесплатно проводят, — рассудил Сергей, залпом выпивая очередную рюмку водки. — Вдруг там последствия какие опасные? Всё-таки совершенно другая среда на этом Острове. И островитяне хоть и люди, а иммунитет у нас с ними разный.
— Это-то верно, — вздыхая, согласился Антон. — Только у неё после медицины должен разговор с руководством корпорации состояться. И серьёзный.
— Если зарплату снизят, то можно смело увольняться из этой Stellimber Incorporated ко всем чертям. За преждевременный разрыв контракта взыскивать они ничего не станут. По соглашению такие меры не предусмотрены за нематериальные правонарушения, — подала голос Маша. — Я это хорошо помню, хотя и испытательный срок у них не доработала до конца. Сразу поняла, что бежать оттуда надо сломя голову.
— А увольнение не так страшно. Пусть Инга семьёй займётся. Может хоть внуками наконец-то порадуете, — проворчала мама Антона. И он, хотя мысленно был с нею согласен, возмущённо воскликнул:
— Мама!
— Потому что если и вешать над диваном картину, то семейный портрет с детьми. А не это убожество, — упрямо продолжила та, и обычно молчаливый отец Инги поддержал:
— Вот здесь даже я соглашусь.
— Зря вы так, — покачал головой Игнат. — Мне подпись автора не разобрать, но художник определённо талантлив. Перед вами шедевр. Посмотрите на мазки! Как прорисовано всё! Чётко. Досконально. Как наложены друг на друга цвета! Видно даже напряжение мышц шеи мужчины. Создаётся впечатление, что стоит задержать взгляд на несколько мгновений дольше, как он обернётся. Всё в этом полотне дышит жизнью! Как будто мгновение застыло на холсте.
— Я ему обернусь. И так пугает, — пригрозил картине отец Антона и, окидывая ту пристальным взглядом, задумчиво подметил. — Как Инга вообще такую громадину на самолёте провезла?
— Ох, и была у меня история! — тут же воскликнул, хлопая себя по коленям, развеселившийся Сергей. — Летел из Мексики. Туром. То есть орда нас русских.
— Уже как начало анекдота, — вздохнула Маша, начиная ненароком проверять, все ли её вещи в сумочке. Она определённо намеревалась вот-вот уйти.
— Так и было бы, не будь я сам свидетелем!
— Мне вот пока вообще не смешно, — вставила своё слово Вероника.
— А ты вот скажи. Что такого из Мексики специфичного привезти можно? Чтоб сразу было понятно — сувенир из этой страны?
— Даже не знаю, — задумалась та. — Сомбреро наверно?
— Тютелька в тютельку! — Сергей даже прищёлкнул пальцами. — А в багаж то такие шляпы никуда не лезут. Вот все как один их на головы и нацепили. И взрослые, и дети.
Раздался дружный смех. Антон и сам улыбнулся.
— Но прикол даже не в том, что стюардесса спокойно по проходу пройти не могла. Рейса прямого не было. Двойная пересадка. И вот эта орда сомбреро прилетает в…