— Пока достаточно.
Выпустил из объятий, натянул свою кофту и принялся шарить по полу в поисках остальной одежды. Я задумчиво изучала потрясающее подтянутое тело. Пока достаточно? Он определенно не из тех, кто сдается. Мне понравился такой поворот событий.
— А вставать уже можно?
Капитан улыбнулся.
— Вчера ты не спрашивала.
— Зато сегодня спрашиваю.
— Можно.
Проворно оделся, сдал мне в руки мои же вещи, поцеловал и, подпрыгивая как мальчишка, выскочил в коридор. Я осталась наедине со своими мыслями и впервые за столько лет почувствовала себя ужасно одинокой. Одинокой до такой степени, что дико хотелось реветь. Оделась, поджала колени к подбородку. Вселенская тоска разрывала сердце, потерла намокшие глаза. В животе неприятно заурчало. Всхлипнула. Есть совсем не хотелось.
— Чего ж ты урчишь тогда!
Потихоньку встала и побрела в капитанскую каюту объясняться с сынкой.
Кактусенок был не один. Рядом сидел встревоженный Кагараши.
— Мам, ты чего? Вы поругались? — участливо подпрыгнул ко мне цветик.
— Не-ет, — протянула я срывающимся голосом и ушла в душ. Видеть вдруг вообще всех расхотелось. Разделась и встала под теплый ливень с потолка. Желудок окончательно начал сходить с ума. Я, наконец, осознала суть и простор возникшей проблемы.
— Да твою же мать! — не удержалась от восклицания. И не удивительно. Недели в памяти как не было! А месячные часы не считаются с психикой.
В комнате послышалось испуганное шипение Кагараши и невесть откуда явившегося Сишати.
— Рэшока, что с ней?
Сынкин ответ я не услышала, зато голос капитана зазвучал уже в проходе.
— Микаи, Наташа, любимая, что с тобой?
— Нормально все, — откликнулась я сердито. — Чего пристали.
— Я зайду, — в голосе Сишати скользила неподдельная тревога.
— Не-ет! — взвизгнула я, лихорадочно соображая как бы безопасно добраться до сумки.
— Мама! — послышался сынкин голосок. — Ты нас пугаешь!
— Нормально все, — постаралась как можно тверже и уверенней произнести я.
— А-а! — протянул мой ребенок после недолгой, но весьма красноречивой паузы. — Я понял.
Сишати что-то зашипел.
— Чего, чего… ПМС у нее, — профессорским тоном изрек кактус. Я застонала.
— Микаи? — встревожился опять капитан.
— Ее сейчас лучше не трогать, — продолжил Пашка.
— Что есть ПМС? — заинтересовался Кагараши.
— Это заболевание такое, — начал распинаться благодарным слушателям цветик, — хроническое. Обостряется каждый месяц. Но вы не волнуйтесь, к вечеру она уже нормальная будет.
Врач возмущенно зашипел, потом перешел на ломанный русский земной.
— У вас не быть хронический заболеваний, у вас не остаться никаких заболеваний!
— Ну, я точно не знаю, — Пашка вошел в раж, — но это вроде психическое.
Я поняла, что больше не смогу спокойно слушать, выключила воду.
— А ну, вон! Все! В коридор! И дверь закройте! — Адольф гавкнул. — И ты тоже, комнатный пес!
Удивительно, но уже пару секунд спустя каюта была пуста. Даже Машу забрали, хотя против нее я вроде ничего конкретного не имела. Тоже женщина, как-никак.
Я бегом переоделась с учетом сложившихся обстоятельств. Как чувствовала, не оставят они меня надолго. И правильно чувствовала. Дверь бесшумно отъехала в стену, в проходе стоял Сишати. Один. Я уперла руки в бока и нахмурилась. Видеть все еще никого не хотелось. Капитан сделал несколько осторожных шагов мне навстречу, словно я взбесившийся лев в клетке. Хотя… Зачем заниматься самообманом? С моими размерами и максимальным вредом, который могу нанести, скорее уж макака.
— Микаи, объясни, что за болезнь, наша медицина совершенна.
Я растерялась, потом засмеялась.
— Ты больше Пашку слушай! Нет у меня никакой болезни, исключительно природные процессы неуравновешенного женского организма. Водится за моим товарищем такое, все, что не знает, сочинит, взяв за основу где-то кем-то мельком брошенное слово, а потом выдаст в виде своей и, по собственному убеждению, очень правдивой версии.
Напряжение ушло с его лица. Черты разгладились. Он пересек каюту и обнял. От неожиданно крепкого объятия я хрюкнула.
— Кости мои! Ты же сильный.
— Микаи, — тихо прошептал он.
— А это что?
— Мое тебе имя.
— Это как?
— Потом объясню.
Оторвалась от его плеча и взглянула в глаза.
— Переводится?
Утвердительно кивнул. В ночных зрачках заплясали озорные искорки. Я залюбовалась. И вовсе он не невозмутимый и не суровый, как казалось поначалу.
— Так что? — все еще ждала ответ. Он молча, не отрывая взгляда, взял мою ладонь, легко провел по ней кончиками пальцев и положил себе на плечо, после несильно надавил сверху на ногти. Правый уголок совершенных губ приподнялся, обозначив самую сногсшибательную во вселенной ухмылку.
— Дикая, — чуть слышно прошептала я. Так и не поняла, прозвучала ли хоть капля вопросительной интонации. Он склонился, я, уподобившись сумасшедшей утопленнице, окунулась в водоворот власти его губ.
— Надо идти, — теперь Сишати прерывисто дышал.
— Куда? — не поняла я.
— В рубку. Я — капитан исследовательской группы. Я управляю судном. Мы подлетаем.
— К вашей планете?
— Почти. К системе. На Сиросэкаи мне нельзя. Нас встретят послы от совета. Трое мудрых. Я докажу вину Кори.
— Докажешь, — уверенно кивнула я.
Он улыбнулся и убежал. Я вернулась в душевую, высушила волосы и прямиком направилась в центр событий угрожать подзатыльниками болтливому ребенку.
Капитан, Наши и Шуаи сидели на положенных местах. Сишати поочередно шипел на сиросэкайском команды подчиненным и терпеливо отвечал на многочисленные цветиковы вопросы, которые тот задавал, пританцовывая от экрана к экрану. С потолка свисала сердитая нарашека и что-то выкрикивала, разбавляя речь плевками. Верблюды водятся и в иных землях. В паре метров от меня, не менее сердитый, чем Маша, Кагараши зажал скулящего Адольфа и смазывал ему многочисленные царапины на морде каким-то кремом.