Возмущенно прошелестел одно единственное слово. Я узнала. "Низшие". Кажется, тоже понемногу начинаю учить язык.
— Она устала.
Отец вздохнул.
— Тогда имей в виду. Два года назад он объявился и потребовал с нас содержание за Пашку. Обещал вывезти сына из страны, если не заплатим, а в Индии его кто станет искать кроме нас? Мы платили, регулярно, пока они не пропали.
Сердце провалилось в живот, скулы свело.
— Я понял.
— Хорошо, — скрипнуло кресло. Отец поднялся и вышел из комнаты.
Сишати склонился ко мне.
— Микаи, подслушивать нехорошо.
Я открыла глаза, испуганно уставилась на него и попыталась вскочить.
— Где Паша?
Капитан прижал меня, не дав подняться.
— Наверху с Кагараши. Прислушайся. Слышишь?
Я послушно затихла и действительно услышала два голоса: детский звонкий и глухой мужской. Облегченно выдохнула, осела.
— Микаи, я не дам причинить вам вред, — такой спокойный, холодный, уверенный. Я колебалась мгновение. Прижалась щекой к теплой груди и снова закрыла глаза. Желание быть слабой пересилило сомнения и доводы рассудка. И пусть я буду идиотка. — Вот и умница. Отдай мне это, аноши.
— Что значит ан…
— Любимая…
Я сидела на заднем сиденье, сосредоточенно изучала вид за окном и кусала губы. Екарный бабай! Сама позволила ему беспрепятственно захватить управление всем, в том числе и моей ржавенькой. Пашка слушается беспрекословно, Дольф в глаза умильно заглядывает, я лужицей подтаяла, и даже родная девятка у него с первого раза завелась. Предательница!
— Микаи, дальше, — тихо бархатно позвал мужчина.
— За перекрестком направо.
Ночные глаза взглянули в зеркало заднего вида. Сердито покосилась в ответ. Капитан понимающе улыбнулся. Я фыркнула и отвернулась. К дому мы подъехали в полном молчании. Машка мирно посапывала на коленях у Пашки, а сынка о чем-то сосредоточенно раздумывал. Сишати втиснул ржавенькую в узкий просвет меж двумя иномарочными авто.
— Миллиметровщик, — возмущенно буркнула я, скрыв восхищение, и осторожно вышла из машины. Сколько за рулем, а у меня вот так изящно никогда не выходило. Всегда ощущала себя как в танке. Зацепишь ненароком, проблем не оберешься.
— Круто, пап! Мама так никогда не делала! — радовался мой ребенок, вытискиваясь вслед за Дольфом.
— Мама тридцать лет кораблем не управляла, — улыбнулся мужчина. Я ясно ощутила, что таю под ласковым ночным взглядом. Вот как у него это получается? Только что же злилась.
Пустая квартира встретила нас телефонным звонком. Я, не разуваясь, кинулась к трубке.
— Да?
— Наташик! — зазвучал на том конце слезливый голос Лунтика.
— Илоночка! — расчувствовалась в ответ я.
— О-о! — правдиво закатил глаза кактусенок. — Ну, начинается. Пошли на кухню, это теперь часа на два.
Я показала Пашке кулак.
— Наташик, живая, радость моя!
— Живая, — улыбнулась я в трубку.
— А цветочек твой?
— Колюч, как обычно.
— Солнце мое, я сейчас приеду. Все, жди! — раздались короткие гудки. Я вздохнула. Если Лунтик что решила, Лунтик сделает.
Сделала.
Из-за открытой входной двери на меня испуганно преданно взглянули две пары глаз.
— Наташенька! — расчувствовался Колян и повис на моей шее. Я хрюкнула, пригнувшись к полу от немалой тяжести (что при его росте и телосложении удивительно). Сзади раздалось недовольное шипение и моего осчастливленного друга принудительно отлепили от меня, приподняли над полом, а для пущей верности еще и встряхнули.
— Мужчина, вы что себе позволяете? — строго, начальственным тоном возмутилась Лунтик. — А ну немедленно поставьте Коленьку на место!
Сишати сверлил меня хмурым взглядом.
— Здрасьте, дядь Коль! — обрадовался мой цветик, всовываясь между мной и капитаном. — Здрасьте, теть Лунь! Пап, поставь дядь Колю. Ты не думай, он нам друг.
Мужчина разжал пальцы. Колян не шибко изящно приземлился на ноги. Хорошо устоял.
— Пап?! — искренне поразилась подруга.
Я энергично закивала головой.
— Илоночка, а я замуж вышла.
— Когда? — не поняла она, стеклянными глазами оглядывая все еще хмурого Сишати.
— Кто есть? — раздался позади шипящий акцент Кагараши. Я застонала, оперлась затылком о косяк.
— Ой! Мужчина! — вот так и знала, что Лунтик оценит несравненный рост корабельного врача, с учетом, что он почти на голову выше капитана.
— Луня, Коль, проходите, — жалобно проскрипела я. — Чай попьем.
— С коньяком, — подсказала подруга, окинула еще одним задумчивым взглядом инопланетян и добавила. — А лучше просто коньяк, без чая.
18. Друзья, враги и ревность
За столом у меня как-то совершенно отказал язык. Что говорить? Что я замужем за инопланетянином? В психушку же сдадут по доброте душевной. Хотя, нет. Они — друзья. Просто врача на дом вызовут, а тот уже увезет в больничку.
Лихорадочно соображая, что сказать, я готовила чай и коньяк, все равно больше ничего в пустой квартире не нашлось. Сишати строго глянул на Пашку, начавшего было разговор с вдохновенного восклицания: "Дядь Коль, теть Лунь, я вам сейчас такое расскажу!" Цветик тут же сник. Капитан улыбнулся мне и совершенно спокойно, а главное правдоподобно, сочинил историю про знакомство на море, поездку в горы, где мы, якобы, заблудились.
— Ладно, — скептически прищурилась Лунтик, залпом осушив вторую рюмку. — Наташик, а замуж ты когда вышла?
Я подавилась и закашлялась.
— Она пошутила. Я сделал предложение, пока больше ничего, — все так же невозмутимо продолжил Сишати.
Подруга облегченно выдохнула.
— Ну и шуточки у тебя, подружка. Нервное скорее всего. Тебе бы отдохнуть, а то руки вон трясутся.
Я взглянула на свои кисти. И то правда.
— А-а. Мужчина, — красиво хлопнула накрашенными ресничками Илоночка в сторону инопланетного врача. — А вы, простите, женаты?