Поцеловал меня.
Мятный вкус поцелуя ошеломлял. Его губы прижимались к моим, и что-то внизу живота начало оживать. Я мешкала отстраниться от его рта, пытаясь определить, что он создал во мне. Он скользнул языком между моих губ, сплетаясь с моим, и зарычал. Я застонала, а тело разогрелось, желая, чтобы он унял боль, нарастающую внутри. Я с неохотой прижалась к нему, но в итоге застонала громче, почувствовав, как его член прижимается к моей обнажённой сердцевине. Я задрожала и вспомнила, насколько уязвима, если он решит зайти дальше поцелуя.
Он расслабился, и поцелуй стал всепоглощающим. Каллаган скользнул рукой между нами, опускаясь к моей обнажённой плоти. Я перекатилась и уставилась на него сверху вниз, изо всех сил пытаясь контролировать дыхание и желания, грохочущие во мне. Он стал спичкой, которая разожгла пламя во мне.
— Ты меня поцеловал, — хрипло прошептала я, собираясь дать ему пощёчину, но он схватил меня за руку. Я занесла другую, не зная, чем думала, но мой разум уже мне не подчинялся. Я смотрела на него, остро осознавая, насколько он возбуждён, а я сижу на нём. А ещё я осознавала, что его сердце билось в том же ритме, что и моё.
— Да, — протянул он, медленно окидывая страстным взглядом мою вздымающуюся грудь, упиваясь видом болезненно затвердевших сосков. — А твой вкус пробуждает желание, — произнёс он, отпустив мою руку и схватив за бёдра, чтобы потереться налитым членом о моё естество и наблюдая за каждой крошечной эмоцией, которая играла у меня на лице.
Я упёрлась руками ему в грудь, удерживая равновесие, чтобы он мог продолжить медленную пытку.
— Неужели со мной будет так плохо, Эри?
— Никогда больше так не делай, — отрезала я, вставая и давая ему полный обзор на влажные от возбуждения складки.
— Что именно? Не целовать тебя или не заставлять желать секса так же сильно, как и я? — поинтересовался он.
— Я тебя не хочу, — прошипела я и отвернулась, намекая, что ему пора уходить. Я начала убирать мокрые волосы с лица, осознавая, что совершила ошибку — повернулась к Каллагану спиной. Он молниеносно приблизился, поднял меня, развернул и заставил обнять ногами его за талию.
— Ты не умеешь врать.
— Я много чего не умею, Паладин, но это тебя не касается. — Я упёрлась руками ему в грудь, отталкивая, хотя сама упёрлась спиной в холодную стену. Он опустил взгляд на мои губы, а потом вновь поднял к глазам. — Отпусти меня.
— Заставь меня, — возразил он.
Он придвинулся ко мне и прижался губами к жилке, где пульс бешено колотился. Я ненавидела, что тело реагировало так и плевало на разум и желания. Разумом я хотела пронзить Каллагана клинком, а телом — раздеть догола и попросить увести меня глубже в бездну наслаждения.
— От тебя исходит запах возбуждения, — прорычал он, царапая зубами нежную кожу. — Чувствуешь, что ты со мной делаешь? — спросил он, прижимаясь ко мне членом. — Мне не отказывают в желаемом, а сейчас я хочу тебя, — признался он.
— Это, вероятно, отстойно, — прошептала я с трудом, потому что из-за похоти у меня сдавило горло, а веки отяжелели. — Потому я тебя, Каллаган, не хочу.
Ложь. Самая неприглядная ложь. Я подалась вперёд, полностью осознавая, что проигрываю битву. В мягкой вспышке любопытства, я прижалась к его губам своими, и провела языком по его полной нижней губе.
— Позволь мне взять тебя, Эри, — произнёс он, прежде чем накрыть мои губы в ненасытном желании. Я застонала, скользнула вверх по его груди и запутала пальцы в его волосах, оттягивая назад голову Каллагана, чтобы вновь начать думать.
— Осторожнее, я тоже могу играть грубо, — предупредил он. — Не думаю, что ты готова к этому… Или ошибаюсь? — Глаза цвета океана в ясный летний день бросали мне вызов. — Ты выберешь сегодня вечером, прежде чем я уйду.
— Я и за миллион лет не выберу, — решительно пробормотала я, сползая по стене и прижимаясь к его груди. Он отпустил меня и наблюдал, как я медленно двигаюсь к открытой двери спальни. — Должен быть другой способ. Орден может найти его, а не заставлять меня.
— Ты не понимаешь… даже если найдётся выход, которого не существует, и я точно это знаю, потому что искал, чёрт подери, всё равно будешь вынуждена сделать это. Каждое пророчество, связанное с этим, сбылось. Орден не станет ждать, чтобы проверить сбудется ли оно. Они не станут рисковать и ждать, когда мы начнём умирать, Эри. Роди мне сына и будешь свободна.
На глаза навернулись слёзы, размывая вид, когда я повернулась к Каллагану. Мой разум затуманил гнев, а волосы встали дыбом от электрического разряда силы, который запульсировал в груди. Не секрет, что мои родители — и паладин, и друид — использовали древнюю, сильную магию, чтобы зачать меня. Чёрная магия смешалась с белой, а когда я родилась, меня бросили, будто я просто мусор, от которого нужно было быстрее избавиться.
— Думаешь, я отдам тебе своего сына и просто уйду? — спросила я едва слышно. Тело накалилось, и на этот раз не из-за похоти у меня пульс участился до опасного крещендо, а ярость. — Лучше тебе уйти, Каллаган, прежде чем я доберусь до своих клинков.
— Ты меня убить не можешь, — возразил он, схватил меня за руку и притянул к себе.
— Я предлагаю способ, чтобы ты осталась свободной, а не сидела бы в темнице, где тебя будут держать связанной, пока не забеременеешь. Я не причиню тебе вреда, и не буду держать взаперти. Заверяю, что так и будет. Они идут за тобой сейчас. У тебя совсем не осталось времени.
— Считаешь меня слабой? Заверяю, что нет. Я не какая-то принцесса, которую нужно спасать от дракона, Каллаган, и в состоянии защитить себя, так что проваливай. Я не связана ни с тобой, ни с кем-то из них. В отличие от тебя, мне плевать умрём мы или нет. Этому миру нужен не герой, а монстр. Им не нужно, чтобы ваш древний орден крестоносцев пришёл им на выручку. Понятно? Этот мир любит разрушение и жаждет хаоса, а не порядка и безопасности. Люди такие же, как я, тёмные и опасные. Так что забирай свой член вуду и убирайся! — приказала я, выдёргивая руку и отворачиваясь от него.
Входная дверь распахнулась, и прежде чем я успела среагировать, Каллаган схватил меня, запихнул себе за спину и материализовал большие, тяжёлые клинки. Я выглянула из-за его плеча, и у меня сердце ёкнуло при виде сердитых лиц паладинов, наводнивших мою квартиру.
— Отпусти её, Каллаган, — потребовал Артур, и я поморщилась, увидев его растрёпанный вид. Фейри явно не были добры к нему. Упс, я ошиблась, мудак. — Она принадлежит нам всем, а не только тебе, принц, — продолжил он, прикрывая, тяжёлые от желания при виде меня без одежды, глаза.
— Она пойдёт со мной, — объявил Каллаган, шагнув вперёд. — Она согласилась выносить моего ребёнка; моя кровь чиста и древняя. И её родословная, и моя уходят к первым мужчине и женщине ордена. Мы породим сильнейшего сына. Она сделал выбор, — бросил он, и его слова поглотили любой аргумент, который я могла бы выдать. О чём, чёрт возьми, он думал?
— Так ли? — Артур холодно рассмеялся и вперил жестокий взгляд в Каллагана, словно смотрел сквозь него на мою наготу. Затем, скриви губы, он сплюнул на пол. — Эта сука больше не может выбирать. Мы все хотим того, что нам причитается. Она считает себя превыше нас, и мы намерены указать ей место — на спине с раздвинутыми для нас ногами.
Комната взорвалась шквалом движения, да таких быстрых, что я не успела заметить, чтобы кто-то шевельнулся. Всю жизнь я знала, что рыцари — одни из самых искусных убийц, но до сегодняшнего дня никогда не видела их в действии… и теперь уверена, что больше не желаю этого видеть. Стекло разбилось, свет замерцал, и комната погрузилась во тьму. Послышалось ворчание, а затем вопли боли. Звук того, как металл рассекал плоть, вызывал тошноту, а когда кто-то схватил меня за талию, я начала отбиваться, заставить мозг работать и как-то среагировать на происходящее в квартире.
Чьи-то пальцы коснулись моей голой задницы, и я резко развернулась, намереваясь освободиться.
— Боги всемогущие, женщина, успокойся! — прошипел Каллаган, а затем прошептал заклинание, чтобы осветить комнату слабым светом. Я посмотрела ему за плечо и ахнула при виде всей той крови, залившей мою гостиную.
— Что ты натворил? — нерешительно прошептала я.
— Я же сказал, ты моя, — отрезал он. — Собирайся, потому что сюда ты не вернёшься. Одной тебе небезопасно. Орден выследит нас за то, что мы сделали.
— Мы? Я вообще ничего не сделала! Это всё ты, — протянула я.
Глава 3
Меньше всего я хотела оказаться в квартире Каллагана. Я даже не предполагала, что когда-нибудь сюда приду. Стены, диван, ковёр… чёрт возьми, всё вокруг было или матово-чёрным или глянцево-чёрным. И на самом деле, выглядело очень даже хорошо, и можно было пристраститься к такому разнообразию чёрного.
— Впечатляет, — пробормотала я, бросая сумку и скрещивая руки на груди, а затем с раздражением добавила: — Но зачем я здесь, не понятно. Я не стану рожать тебе ребёнка, и мы даже не попытаемся.
— Чёрт возьми, Эри, скажи это уже, — усмехнулся он, наблюдая за тем, как я краснею.
— Ты не трахнешь меня, придурок, — возразила я, сквозь ком в горле. — Что случится, если Артур придёт ещё раз.
— Он больше никогда не придёт, — резко ответил он
— Он бессмертный, — сказала я, отворачиваясь, чтобы посмотреть на древние портреты, висящие на стенах, но что-то во взгляде Каллагана остановило меня, и я посмотрела на его руки, а затем снова в глаза.
— Даже мы можем умереть, — проговорил он, и я моргнула.
— Твой меч?
— Несёт смерть любому, кто нарушит клятву Ордена рыцарей, — тихо произнёс он. — И прежде чем ты решишь, испробовать его на мне, уверяю, ничего не выйдет.
— Даже не думала, — хмуро проговорила я, переключая внимание на сцену средневекового сражения. Рыцарь сидел верхом на огромном боевом коне. Я всмотрелась в забрызганное кровью лицо рыцаря, оценивая способность художника запечатлеть сходство с реальностью. Каллаган вскинул руку с мечом, целясь на врагов, которые бесстрашно скакали на него, а знамя гордо развевалось позади Каллагана. Турки воевали против рыцарского ордена?
— Румыния, — заметил Каллаган. — Когда турецкая империя вторглась туда, мы были там и помогали другим бежать, прежде чем всё стало совсем плохо. К сожалению, это битва — отвлекающий манёвр, чтобы дать народу сбежать.
— Не лезь ко мне в голову, — отрезала я.
— И не пробовал, — заверил он. — Твоё миленькое личико ничего не скрывает, и это мне тоже в тебе нравится. Ты не таишь то, что у тебя на сердце. Уже поздно, пошли спать.
У меня сердце подпрыгнуло к горлу, а ладони вспотели, когда я неловко хлопнула ими друг о друга, и заговорила, повернувшись к Каллагану:
— Вот на этой фразе я и ухожу.
— Эри, за тобой охотятся. Ты не сможешь выбраться из этого, не выбрав будущее. Я вижу, как у тебя в голове вертятся шестерёнки, но уверяю, тебе бежать некуда, спрятаться тоже негде. Мы тебя всегда найдём.
— Тогда, покажи, где я буду спать, — проговорила я, меняя тему разговора на что-то, отчего не хотелось с криком рвать на себе волосы.
— В моей кровати, со мной, — ответил он.
Ладно, от этого тоже хочется с криком рвать волосы.
— Ничего подобного.
— Я только что убил паладинов, защищая тебя. Я нарушил правила, чтобы обезопасить тебя. Ты сегодня спишь со мной, чтобы завтра, когда я вернусь в орден, от меня пахло тобой. Ты не должна заниматься со мной сексом, но завтра, когда я сдамся, скажу, что ты готова предоставить мне доступ к своему телу, чтобы зачать ребёнка, и это не будет ложью.
— Я тебя не просила об этом, — тихо указала я, с бешено колотящимся о рёбра, словно желая вырваться из их клетки, сердцем.
— Нет, но мысль о том, что он изнасилует тебя, мне не понравилась, — признался Каллаган. — Меня нельзя убить моим мечом. Так что ты можешь выбрать. Я дам тебе время и безопасное место для принятия решения, а завтра тебя отведут к моему отцу, и ты либо скажешь ему, что выбрала меня, либо тебя посадят под замок, пока ты не сделаешь то, для чего была создана.