— Эмоции: любовь, ненависть, желание, страх, надежда, отчаяние — вещи, которые приводят людей к их отдаленному блаженству или же окончательному падению. — Его слова прозвучали с сожалением, и была в них какая-то тоска.
— Если же мы такие хрупкие, а ангелы такие могущественные, к чему принимать человеческую форму? — Кто-то должен был вступиться за нас простых людей.
— За тем, что захватывает тебя, — ответил он, охватывая рукой переполненную обедающими людьми комнату.
— Я запуталась.
Он покрутил свой бокал вина, оставляя внутри густые разводы, которые медленно стекали вниз в кроваво-красный бассейн. Он наклонил бокал в мою сторону.
— Вот. За тебя. Наши знания несоизмеримы, наша сила вне всякого сомнения. Я только мог знать какого вкуса вино, я не мог сделать глоток или ощутить его на языке. Я знал кислоту лимона, но не мог поморщиться от нее. Стало просто невыносимо быть свидетелем силы солнца и наблюдать, как оно сушит пустыню, сжигает лес дотла, и все же я не мог ощутить его тепло на своей коже. Вот почему вы ощущаете физическими чувствами наше присутствие рядом. Эти чувства определение человеческой силы и их слабости. — Словно щелкнув выключателем, он снова вернулся к более привычному, обольстительному тону. — Существуют некие чувства, некие связи, некие ощущения… — Он медленно вдохнул и выдохнул, не торопясь, я уверена, для моей же пользы. — Плоть к плоти. Ни одно знание, не важно, каким бы великим оно не было, не сможет понять этой связи. Только люди. — Он ни разу не моргнул.
Его глаза, о Боже. Он не сказал ничего непристойного, но это не имело значения, он заставил прозвучать это…так чувственно. Мое сердце пустилось вскачь, и я не знала куда смотреть. Как он ушел от кажущейся такой искренней в одну минуту до невероятно сексуального подтекста в другую? Как я до всего этого дошла, если я буду и дальше задавать вопросы, кто-нибудь принесите мне воды, иначе я сгорю!
Я задержала свой взгляд на открывающейся и закрывающейся кухонной двери. Я заставила себя не смотреть на него, не смотреть ему в глаза. Мне и не нужно было, в любом случае. Я знала, даже не смотря на него, что по его лицу уже расплылась улыбка, наслаждаясь моим смущением. Я начала считать про себя до десяти, чтобы собраться с мыслями. Я заговорила, когда дошла до семидесяти-пяти.
— Итак…, - я обхватила рукой стакан и сделала большой глоток. Он был пуст. Он был пуст. Я бросила на него взгляд. Он немного подрагивал, сдерживая смех.
— Итак…? — подсказал он.
— Мне просто любопытно. Я имею в виду, я не очень религиозна…но ты встречался… Ну ты знаешь…?
— С Богом? — подпрыгнул он.
— Ага. — Я бы никогда не подумала, что мне придется прибегнуть к Богу, чтобы сменить тему.
Клаудия вернулась с пиццей. Я съела быстро, помогая себе руками, чтобы собрать кусочки. Феникс же ел медленно, и я почувствовала, что он пристально смотрит на меня. Это должно было обеспокоить меня, но я, как ни странно, начинала чувствовать себя все более и более уютней рядом с ним. В первый раз за всю ночь, я позволила себе физически расслабиться на стуле. Он едва не рассмеялся, словно знал, о чем я только что подумала, затем продолжил наш разговор.
— Это не так, как люди рассказывают в сказках, Вайолет. В каком-то смысле, для нас это даже сложнее, нежели для людей, чтобы узнать ответы на те вопросы. — Он снова был далеко. Когда он позволил занавесу рухнуть, было легче увидеть его другого — мирского, увидеть глубину его глаз, спокойствие черт.
Он заметил, что я рассматриваю его и его тон смягчился. — Во всяком случае, существование будучи настолько мощным, что способно создать жизнь и миры, не нуждается в том, чтобы быть открытым любому другому существу если не пожелает.
— И все-таки Он? Я кто-нибудь знает наверняка? — спросила я.
— Очевидно.
— Тогда кто?
— Только те ангелы, которые приняли меры настолько исключительные, что они не были бы возможны без ведома и, возможно, помощи высших сил. Они известны как Единственные — те немногие, которые были повышены за пределы нормального ранга…к чему-то еще. Осталось только двое, которые мне известны.
— Ладно. Я слушаю. — Что? Ему нужна барабанная дробь что ли?
— Меч Михаила … и его противоположность, Звезда Люцифера.
Я проглотила комок в горле.
— Как… дьявол… Люцифер? — тихо произнесла я, боясь, что соседние столики могут услышать.
— Если для тебя так будет легче, — ответил он, слегка качнув головой.
— Так ад существует?
— Нет….и да. Это хорошая перспектива, что у людей есть добро и зло. Было бы проще, если бы это было так. Если бы это было основой, однако… если все это разделить на одно и другое, Рай и Ад — это бы означало, что ангелы Рая не могут ошибаться, а ангелы Ада не могут творить, эффективно оставлять ангелов без свободы воли, но это не тот случай. В рамках Обители Ангелов существует равное количество ангелов света и ангелов тьмы. На каждого ангела, который предлагает мост, чтобы перейти, существует ангел, который предлагает кому-то окунуться в мутные воды. Без этого свободная воля была бы невозможна.
— Но я думала, что зло начало свое существование только после того, как Люцифер пал с небес. — Я не была экспертом, но я была вынуждена сидеть на уроках религиоведения в школе на протяжении последних десяти лет.
— Спорю, что ты думала, будто у ангелов тоже есть крылья. — Он слегка вскинул брови. Я поджала губы в тщетной попытке защититься, но он, конечно же, видел меня насквозь. — Я не могу объяснить всего. Это не то, что можно обсудить только за одной пиццей. Поверь мне, зло всегда существовало. Сама история человеческого создания, в первую очередь, рассказывает нам о том же. — Он заговорил официальным тоном. — Да будет свет, тра-та-та… Но только подумай об этом — кому нужен свет, если ему не будет предшествовать тьма?
Я не знаю почему, но мне стало грустно из-за Феникса, когда он говорил. Я не знаю, откуда это взялось, как будто каким-то образом его грусть перетекла в меня. Я инстинктивно потянулась через стол и положила свою руку на его, предлагая утешение. Но я почти подпрыгнула на стуле, когда мы соприкоснулись. Яблоко. Я позабыла ощущения. Искры разлетелись между нами и я быстро отреагировала, начиная убирать руку, но он схватил ее прежде, чем я убрала. Из ниоткуда появились взмахи птичьих крыльев, словно их была целая стая у меня в голове. Я потянула руку, чтобы освободиться из его хватки, но он просто дернул обратно. Я посмотрела на него волком. Это не было игрой. Но когда наши глаза встретились, волна спокойствия захлестнула мое тело, словно меня окатили ведром воды в солнечный день. Спустя несколько секунд, ощущения прошли, а я просто держала его руку.
Я закусила нижнюю губу. Уголки губ Феникса изогнулись, и он слегка сжал мою руку, прежде чем отпустить.
Впервые как все это произошло, мне захотелось узнать больше. Зная, что, он в самом деле жил, существовал, и тем не менее…все это было без толку.
— Ты расскажешь мне больше? — спросила я, наблюдая как он послушно оплачивает счет. Я праздно задалась вопросом откуда он берет деньги, но затем решила что не хочу знать.
Он кивнул.
— Завтра. Когда я отведу тебя на новую выставку живописи в Музей Современного Искусства.
Я сузила глаза.
— Ты заглядывал в мой альбом, — обвинила я его, чувствуя ярость. Я никогда никому не позволяла заглядывать в свой альбом.
— Твою маленькую записную книжку? Нет.
— Тогда откуда ты узнал, что я люблю живопись?
— Просто знаю. — Он улыбнулся, опуская взгляд на мои руки. Я рассмеялась. У меня на заусеницах до сих пор осталась желтая и оранжевая краски.
Прежде чем мы ушли, я огляделась в поисках Клаудии. Ее нигде не было видно.
Глава 15
"Если у нас есть ангелы, давайте будем трезвыми, словно мы в присутствии наставников; ибо есть демоны так же."
Св. Иоанн Златоуст
Феникс настоял на том, чтобы проводить меня домой, не смотря на мои посредственные протесты, что со мной все в порядке. Мы вышли из пиццерии на уже опустевшую улицу. Тишина была чрезвычайно неудобной. Как только мы вошли в переулок, позади ресторана, я ощутила это. Острый терпкий аромат зеленых яблок. Это напомнило мне то состояние, когда разжевывая жевательную резинку, тебе попадается наполнитель. Я такие просто терпеть не могла. Феникс напрягся рядом со мной.
— Это не ты, да? — Прошептала я, мое сердце бешено стучало. Он не ответил. Ему и не надо было. — Феникс?
Он рявкнул, поворачиваясь ко мне, положив свои руки мне на плечи.
— Оставайся здесь. — Он тряхнул меня. — Я вернусь через минуту. ОСТАВАЙСЯ ЗДЕСЬ!
Я кивнула. Он повернулся и пошел в переулок, оставляя сдедом облако белого мускуса. Фонарей не было. Это была одна из тех узких улочек, которая была недостаточно широка, чтобы по ней проехала машина. Мусорные баки располагались вдоль одной стены, а странные мешки полусгнившего мусора и пищевых отходов из ресторанов, были свалены рядом с ними. Пройдя несколько шагов, тьма поглотила сиуэт Феникса. Была жарко, даже немного парило, но я все равно обхватила себя руками, чувствуя озноб. Я напрягла глаза, но ничего не увидела. Затем сквозь хлопанье крыльев, я услышала приглушенный крик девушки. Следующий крик не был приглушенным. Он прозвучал громко и ясно. Крик абсолютного отчаяния. Мои ноги понесли меня в темноту прежде, чем я осознала. Феникс стоял перед тем, кто я сразу могла сказать был еще одним изгнанником. Он был высок и худощав, но широк в плечах. Он был одет во все черное, с сияющими светло-русыми волосами. Он удерживал девушку, обвив рукой вокруг ее шеи. Она вырывалась, пытаясь уйти. Ее ярко-рыжие волосы привлекли мое внимание. Потом я отметила ее униформу. Рубашка была разорвана, и черная юбка была все еще на ней, хотя было ясно, что долгое она там не продержиться. Ее золотой бейдж подминул мне в лунном свете. Клаудия. Когда я подошла к Финиксу, она увидела меня и закричала:
— Вайолет! Слава Богу! ВАЙОЛЕТ! ПОМОГИ МНЕ!
Светлый изгнанник сжал руку на ее шее, а другой перекрыл рот, заставляя ее молчать. Я остановилась около Феникса.
— Я сказал тебе ждать. Уходи! — рявкнул он мне. У меня не было времени, чтобы ответить прежде, чем он переместил свое внимание к блондину. — Освободите ее. — Он говорил спокойно, угроза была более сильной без крика. Дрожь пробежала по моему телу.
Блондин вздрогнул и бросил Клодию вниз. Ее голова ударилась о землю так сильно, что она отскочила.
— Встань передо мной на колени, — усмехнулся ей изгнанник.
К моему ужасу я смотрела, как Клодия поползла на руках и коленях. Кровь текла свободно из глубокой раны над ее левым глазом. Она остановилась у его ног, становясь на коленях перед ним, как он приказал.
— Умоляй меня отнять твою жизнь, — приказал он, словно разговаривал с бешеной собакой. Клаудия была потрясена от страха, но она не смогла остановить слова.
— Убей меня. П-п-пожалуйста, — закричала она.
— Нет! Отпусти ее! — закричала я. — Клаудия! Клаудия беги!
Но она не сделала этого. И вместо того, чтобы отпустить ее, светлый изгнанник положил руки по обе стороны от ее лица.
— Если она тебе нужна, подойди и забери ее, — прошипел он, глядя на меня. — Грегори!