— Что еще он должен был подумать? — спросил он с улыбкой в голосе. — Ты здесь все время. Если не тренируемся, так тусуемся. Я удивлен, что он не предупредил меня раньше. Приятно видеть, что он обращает внимание.
И, похоже он закончил разговор — просто и ясно. Но вот только это заставило меня хотеть его еще больше и задать вопрос "А что еще мне было думать?"
Глава 4
" Существует столько же ночей как и дней, и одна из них так длинна, как и остальные в году, конечно же. Даже счастливая жизнь не может быть без толики тьмы, а слово "счастье" потеряло бы свое значение, если бы оно не уравновешивалось печалью."
Карл Юнг
Я загрузила в лоток с красками грунтовку и утсановила ее в начале стены. Как бы сильно мне не хотелось остаться на диване, моя причуда все же взяла верх. Прямо сейчас, для меня это было лучшее место в мире: лицом к стене, спиной к миру. Это была одна из причин, по которой я так сильно любила живопись. Я вошла в хороший ритм.
Но даже устойчивый темп не мог задвинуть воспоминания. Слезы тихо струились по моему лицу. Я ненавидела, что он мог бы сделать со мной. Все еще. Стараясь дотянуться до верха, я начала терять терпение. Я ощущала как все это закипало, а затем рука на моей руке и все тело содрогнулось от страха. Это была реакция, которую я не смогла остановить, и за одно это я себя ненавидела. Реакция жертвы. Рука Линкольна не отпускала мою. Вместо этого, он осторожно опустил мою руку и осторожно вынул кисть из моей негнущейся руки.
— Я сделаю это.
— Все НОРМАЛЬНО. Я могу… — Он он прервал меня, передвинувшись лицом ко мне. Я не смогла взглянуть на него.
— Позволь мне позаботиться о тебе. — Он пригладил мои волосы и я судорожно выдохнула, боясь отпустить. — Пожалуйста. Только сегодня. Прежде…., - произнес он, чуть громче, чем шепот. Я подняла глаза и была захвачена напряженностью в его сияющих зеленых глазах. Я почувствовала как мое тело расстаяло в ответ. Последние воспоминания поблекли.
— Прежде что? — пробормотала я. Он моргнул и сделал шаг назад.
— Ничего. Ты еще не решила что будешь рисовать? — Он взобрался на табурет. Я сидела на полу и смотрела как он заканчивает грунтовать стену, мышцы на его загорелом предплечье изгибались с каждым взмахом. Просто рядом с ним дела шли лучше. Так было всегда. Я еще полностью не решила что собиралась нарисовать, но я хотела чтобы это напоминало то, как дом Линкольна всегда ощущался для меня, и, я полагаю, мне хотелось чтобы он знал что он заставляет меня чувствовать.
— Вроде того. Это будет что-то вроде…ауры, полагаю. — Он взглянул на меня и изогнул бровь.
— Объясни?
— Словно силы извне пробиваются сквозь стены, тут, как будто "пузырь добра". Как возвращение домой. — Я почувствовала как он улыбается и это подтолкнуло меня к уточнению. — Когда я думаю о том как другие бы увидели это, я предстваляю, как они видят силы дорбра сражающие с силами зла, защищая их.
Линкольн практически упал с табурета. Он спрыгнул на пол с выражением шока. Я попыталась переубедить его.
— Не беспокойся! Это будет тонко и мягко, но ничего девчачьего. Тебе понравится. — Взволнованная тем, что я почти потеряла свою стену, даже не успев начать, я быстро добавила, — Если тебе не понравится, я обратно закрашу все белым для тебя. Обещаю!
— Нет…нет, звучит великолепно…совершенно, фактически. Я просто был удивлен. Услышать, что ты объясняешь это подобным образом. Стороны добра и зла. Ты…много размышляешь об этом? О добре и….зле? — Я выдохнула с облегчением. У меня все еще была моя стена.
— Ммм…. я не знаю. Не совсем. Я действительно не знаю, что я чувствую по поводу этого божественного спора. — Хотя, по правде говоря, я знала. — Ты же знаешь, я не религиозна.
Как я могла верить в Бога? Кокой ублюдок мог оставить меня без матери в тот момент, когда я появилась на свет? Оставил меня в одной комнате с психом, который навсегда оставил неразбериху в моей памяти? И это только я — даже не хочу начинать об остальном мире. Господь? Он просто затерялся для вопроса, но очень даже находчив для молитв. Он кивнул, как если бы услышал все те вещи, о которых я не сказала.
— Так же как и я. Но я верю, что существуют силы добра и зла в устройстве нашего мира и…по ту его сторону. Я верю что между нами и "божественным спором", — он пошевелил пальцами, создавая невидимые кавычки, — существует еще один слой, так сказать.
— Еще один слой? — спросила я.
— Как…, - Он похлопал руками по бокам, будто размышляя, стоит ли продолжать дальше. — Другие миры, другие…существа.
— Правда? — произнесла я, немного раздраженно. — Это что, со всякими там потусторонними штуковинами?
— А? С тобой разговаривал кто-то еще? — спросил он, неожиданно шагнув ко мне.
— Нет…ну, что то вроде того. Моя мама тоже верила в духов, или что-то вроде этого.
— Оу, — произнес он, выдыхая и слегка отступая назад.
— Итак? — подсказала я, желая увести его от темы моей матери. — Ты веришь в то, что другие существа или чтобы там не было хорошие?
— Может быть. Но со всеми такими вещами должен существовать баланс. Знаешь, свет и тьма, солнце и луна, Инь и Янь… Так что, там где существа творят добро, должны быть также те, которые наоборот.
— Ты имеешь в виду, зло? — спросила я, чувствуя смущение.
— Может быть не столь четко как это. Быть может это наличие всего одного — света или тьмы — что обусловливает существование другого. Подумай над этим, люди не смогли становиться легендарными героями, если они сперва не совершали что-либо, чтобы побороть тьму. Доктора бы не делали ничего хорошего, если бы не существовало болезней, чтобы они могли их лечить. — Его глаза сосредоточились на мне, желая чтобы я поняла. Когда он увидел это, он не желал награды, он хохотнул и улыбнулся, протягивая мне руку, чтобы поднять меня с пола. Я поднялась и забрала кисть из его руки.
— Ничего если я скажу, что я абсолютно не поняла о чем ты говорил?
— Ты поймешь, — тихо произнес он, поворачиваясь по направлению к кухне, прежде, чем я смогла увидеть его лицо.
После того как он мпомог мне очистить кисти, а я помогла ему убрать кухню, я схватила свою сумку а он схватился за ключи в унисон, останавливась, чтобы улыбнуться друг другу, как у нас это бывало. Мне нравилось это в нас…чтобы это не было. Мы не обсуждали какие-то вещи; у нас была своя собственная маленькая рутина. Я знала, не спрашивая, что он отвезет меня домой, а он знал, не спрашивая, что я позволю ему. Когда он припарковал свои полноприводные колеса возле моего дома, он заглушил двигатель и повернулся ко мне.
— Со мной все НОРМАЛЬНО, — произнесла я, прежде чем он мог спросить. Он кивнул и мрачно улыбнулся.
— Мы пойдем бегать утром?
— У меня ранее шопинг-свидание со Стеф. — Я была рада что у меня была законный предлог чтобы выбраться на десятикилометровую пробежку. Линкольн одарил меня мягкой улыбкой.
— Бу-га-га, праздничный шопинг.
— Да, и не начинай. Я полагаюсь завтра на тебя, что ты не будешь обращать на меня никакого внимания.
— Обещаю, что даже не буду милым с тобой. — Он лгал.
— Хорошо. — Так же как и я.
Глава 5
" Оставлен ты на усмотрение судьбе?"
Уильям Шекспир.
— Пришло тебе время узнать. — Слова плыли по воздуху, почти окружая меня, прежде чем достигнуть.
— Узнать что? — сбивчиво спросила я.
— Кто ты. — Человек в моем сне шагнул ко мне. Я не узнала его, хотя он и казался мне знакомым. Его лицо было структурным вокруг точеного подбородка. Я бы даже назвала его красивым, если бы не его глаза. Они были такими отстраненными. Они заставляли смотреть его обособленно, бессвязно.
— И кто я? — На мне были только тренировочные штаны и белая футболка, которая сейчас больше напоминала краски палитры. Загрунтованный холст располагался на мольберте, прямо передо мной. В моей руке была кисть.
— Ты это ты, а ты это я. Ты — Радуга. — Он стоял у окна моей студии живописи, глядя на облачное, серое небо. Он казался разочарованным тем, что увидел. Для меня это было нормально. В моих снах погода всегда была немного мрачной.
— Я - это ты? — Мой голос отозвался эхом колокольчиков. Мои слова, также как и его, плыли меж нами легко и непринужденно.
— Частично. В тебе есть также часть от человека. — Моя рука рассеянно двинулась над полотном.
— Вы не человек? — Я смогла почувствовать запах цветов. Я хорошо знала запах. Я любила лилии, особенно белые лилии. Они были сильными и красивыми. Я всегда питала к ним слабость.
— Нет.
— Кто Вы? — Он скользнул ко мне. Но мне даже не пришло на ум отойти.
— Вопрос не в том ЧТО мы есть? Вернее, то ЧЕМ мы станем? — Он вытянул указательный палец.
— Что Вы делаете? — спросила я.
— Пробуждаю тебя! — Его палец превратился в львиноподобную лапу, и набросилась на меня. Я отпрянула. Он исчез. Моя рука все еще сжимала кисть. Передо мной мазок цветов. Сверху красный, затем оранженжевый, желтый, зеленый, голубой, индиго и фиолетовый. Это напомнило мне….радугу.
Я проснулась дизориентированной на несколько мгновений. Я перевернулась, чтобы посмотреть на будильник — был час ночи. Мне официально исполнилось семнадцать. Видимо, моим первым подарком был проминаж по миру причудливых сновидений. Я перевернулась и уткнула голову меж двух подушек:
— С днем рождения, Виолет.
Когда я снова проснулась, было уже утро и мое плечо ныло. Я инстинктивно в него вцепилась, затем втянула воздух и подскочила. Я ткнула багровую царапину пальцем. Она была не более дюйма длинной, но она все еще была влажной и кровоточащей, и чертовски болела. Образы моего сна продолжали прокручиваться в моей голове. Этого не могло быть. Должно быть я, каким-то образом, сделала это во сне. После быстрого душа я направилась прямиком к кофеварке. Для меня не было полной неожиданно стью увидеть что отец уже в 6 утра ушел на весь день. "С днем рождения!" написанном на открытке — было единственным доказательством того, что он вообще был дома. Я села держа первую чашку коффе и только тогда я и увидела их. Вены на внутренней стороне моего предплечья выглядели иначе. Я пригляделась. Они казались темне обычного и их было гораздо больше — если это вообще было возможно. Я никогда не видела чтобы узор был настолько сложным; это было так, как если бы он был почти переплетен. Я покачала головой. Сначала мой сон, а теперь это. Может я заболела? Отлично. Я полностью могла представить себе целый день шопинга со Стеф, чувствуя свою трагичность. Со своей второй чашкой коффе, я направилась в свою художественную студию в прилегающую комнату. Я попыталась начать новый холст, но я не могла перестать пялиться на свои вены. В конце концов, я обнаружила себя снова на кровати, читающей письмо матери еще раз, прежде чем упаковать его обратно и убрать в шкатулку под моей кроватью. С глаз долой. Из сердца вон.