И сейчас поверх всего этого широкие буквы гласили куда ему следовало … хм-м-м, ну пускай будет «проваливать» потому как он является полным «м…ом»
Терпение Яна никогда не было безграничным, поэтому поизучав его лицо пару минут, он поторопил:
— Ничего не хочешь мне сказать?
Парень со спокойствием английского дипломата пожал плечами, Герман даже позавидовал его выдержке.
— Разве это я написал, чтобы у меня спрашивать? Думаю, автор лучше объяснит свою задумку.
Улыбка Яна стала немного шире.
— Послушай, малыш, для вот этого … — массивная ручка с золотым тиснением указала за окно, — нужна, как минимум личная неприязнь. Такого масштаба, чтобы не побоявшись охраны, уже третий… третий раз забраться туда и оставить послание. Поэтому вспоминай, где ты последний раз накосячил.
Парень попробовал еще раз отвертеться от неприятного допроса.
— Да откуда мне знать?! Если бы камеры засняли ее лицо…
— Если бы камеры засняли ее мордашку, твоя неоценимая помощь была бы мне не нужна. Не зли меня, Кай, потому что лимит людей, притворяющихся идиотами в моем окружении, на сегодня закончился. Так что напряги, дружок, свою память и скажи кому же ты так успел насолить?
Парень сделал вид, что внимательно изучает надпись на баннере, как будто она могла что-то рассказать. Герман почти незаметный в мягком кресле откровенно потешался про себя. Отмолчаться…. да уж, совсем не лучший вариант. Особенно с Яном.
Тот вздохнул.
— Не получается? Хорошо, я начну за тебя. Надписи стали появляться примерно месяц назад. Значит само событие произошло где-то за пару недель до этого. Когда ты был на выездных съемках, вряд ли позже потому, что если бы это случилось тут в павильонах… я бы уже знал.
Каменное лицо парня не выдавало не малейших эмоций, он продолжал молча смотреть за окно. С негромким стуком ручка легла на стол, мягко нажалась кнопка связи.
— Наталья, начальник службы безопасности пусть займется испорченной рекламой, кажется Березовский что-то знает об этом. И пусть зайдет в отдел кадров. С сегодняшнего дня он у нас больше не работает. В полицию не обращаться. Лишний шум ни к чему. Просочится в прессу — весь пиар-отдел дружно отправится искать новую работу.
Наконец Ян поднял голову и холодно произнес:
— Пока поработаешь без менеджера, а со следующей недели приставим к тебе кого-то другого. Свободен.
В светлых глазах подопечного впервые за время разговора отразилось что-то похожее на эмоции.
— Павел тут не при чем. Он ничего не знает.
— Что только доказывает его профнепригодность. Его обязанности: знать чем ты дышишь 24 часа в сутки. Если ты вляпаешься в скандал, то агентство будет терять деньги каждый день, пока ты будешь героем желтой прессы. После того, как съемки ролика…
Неожиданно он замолчал и в прищуренном взгляде отразились нехорошие искорки. Затем обошел стол и присел на его край, не спуская глаз с молодого актера.
— И как же я сразу не догадался… Два месяца назад агентство набирало стажеров и тогда к нам попала эта брюнеточка Анна — победительница шоу. Талантливая девочка, подававшая весьма и весьма большие надежды… я многого ждал от нее. Но она втрескалась в наш ледяной бриллиант. И все закончилось о-о-очень плохо.
Неожиданно хозяин кабинета резко оторвался от стола, схватил собеседника за рубашку и ощутимо тряхнул.
— Итак, кто же она — наша защитница обиженных и угнетенных? Госпожа, мать ее, Робин Гуд???
Кай обладал аристократической внешностью: тонкие черты лица, высокая стройная фигура и изящные запястья с музыкальными пальцами. Красив словно эльф со своими светлыми волосами, небрежно упавшими на лоб и глазами редкого оттенка. Никто не мог точно сказать какого они цвета. На солнце, или когда актер был в хорошем настроении, они были, как небо в июле, какого-то лазурного оттенка, но стоило ему разозлиться или испытать сильные эмоции, как они тут же меняли цвет на индиго, как море во время шторма. Но картинная внешность могла обмануть только тех, кто его не знал. Характер у красавца был далеко не сахар. Да и подраться, как говорят подростки «любил, умел, практиковал.» Девчонки с ума ходили по Каю, каждая считала, что именно ей под силу заполучить сердце звезды агентства. И каждая ошибалась.
Он даже не пытался вырваться, хотя глаза едва заметно потемнели. Ян разжал пальцы и едва заметно склонил голову набок в ожидании ответа. Наконец Кай нехотя выдавил из себя:
— Я не знаю кто она. У Анны не было сестер.
— Подружки?
Он пожал плечами.
— Точно! — деланно восхитился Ян, — когда это ты интересовался личной жизнью своих девушек? Хоть что-то знал из того, что им нравится? Хорошо, если имя запомнил…
Он побарабанил пальцами по столу.
— В общем так… сейчас ты спокойно сидишь на месте и не дергаешься ни влево, ни вправо. Избегаешь любого намека на скандал. Любого. А я тем временем постараюсь разыскать нашу мстительницу. И разобраться по-тихому. Если получится. Свободен.
Парень продолжал смотреть на него немигающим взглядом. Ян махнул рукой:
— Передашь этому прохиндею, чтобы вещи пока не собирал. Но пятьдесят процентов из зарплаты за этот месяц удержу в счет штрафа. И он на испытательном сроке. Первый же залет и он идет в отдел кадров.
Кай молча двинулся к выходу, уже выходя обернулся:
— Анна любила синий цвет и персики. Только ей их было нельзя, из-за аллергии, открывшейся год назад.
Дверь прикрылась, заглушая смех младшего из братьев. Герман утирал выступившие на глазах слезы.
— Все-таки уел тебя, паршивец. Я первый раз вижу, чтобы ты оставил кого-то после того, как уволил. …Я искренне удивлен
Старший брат тонко ухмыльнулся:
— Вот именно поэтому я руковожу, а ты подчиняешься. У меня нет времени на выходки нашей звезды. А значит нужно дать ему повод побыть паинькой, пока я занят.
******
Девчонка в черной ветровке с капюшоном размашисто, по-мальчишески шагала по переулку, за плечами болтался рюкзак в котором изредка громыхали баллончики с краской, когда она подпрыгивала, чтобы заскочить на бордюр и немного пройдясь, спрыгивала обратно с тротуара. Из-под кепки торчал только курносый нос да две косички. Неожиданно она затормозила и сдернув кепку не по размеру, которая ей явно мешала, и запихала ее в рюкзак. Туда же отправился и … парик с косичками, превратив ее из блондинки в шатенку с волосами до плеч. Стянув их в тугой хвост, она достала из кармана телефон.
— Да… да не кричи ты … все в порядке. Нет, не поймали… да, все части тела на месте…. надеюсь этот урод прочитал, но в этот раз охрана примчалась гораздо быстрее… потом… потом все расскажу.
Сдунув надоедливую прядь с лица, Кэт, а именно так звали друзья сорвиголову, бодренько поскакала к автобусной остановке, куда как раз подошел нужный ей автобус. Хлопнувшись на заднее сиденье и насунув капюшон на лицо, она приготовилась задремать, а потому не заметила пару внимательных темных глаз с сиденья сбоку. Уже знакомый нам оборванец превратился в худощавого паренька в джинсах и темно-синем худи. Ноги в светлых кроссовках он небрежно забросил на спинку сиденья спереди.
Кэт ухмыльнулась из-под капюшона, вспомнив, как охрана орала, гоняясь за ней по зданию, они так и не рискнули вылезти за ней на выступы, а в запутанных переходах торгового центра она легко оторвалась от них через склад, добраться до служебного входа и сбежать, как уже делала не раз, было проще пареной репы. Она так и не узнала, что в этот раз ее там ждали. Двое охранников сразу же перекрыли ту дверь в ожидании беглянки. Но за пару минут до ее появления перед ними выросла фигура в капюшоне. Последнее, что они увидели, это темные и глубокие, как озера глаза. Потом пришла непонятная твердая уверенность, что они смотрят на пустую дверь склада и кроме них двоих тут никого нет. Поэтому они и не заметили еще одну тень с рюкзачком, скользнувшую к выходу.
У Мара ехидно дернулся уголок рта, дуреха лыбилась сейчас на сиденье полностью уверенная в своей ловкости, хотя если бы он не успел, то у одного из бешеных братцев Берг сегодня были все шансы познакомиться с ней. Он и сам до конца не понимал зачем помог ей. Из любопытства? Возможно… Внутреннее чутье просто вопило, что девчонка не так проста, как кажется. А он привык доверять ему. Пока не убедиться в обратном будет держаться поближе. В воздухе что-то назревало и не будь он кираном, если не сумеет урвать себе кусочек от общего пирога. Проводив ее до старого дома в частном секторе и убедившись, что это ее дом, и она никуда не собирается, Мар удовлетворенно кивнул и собирался уже уходить, когда из дома прозвучал женский крик.
Кэт шагнула в калитку, и бросив рюкзак на землю, упала в гамак, подвешенный между двумя деревьями и зажмурилась от удовольствия, покачиваясь. Но долго она так лежать не стала. Через две-три минуты вскочила на ноги и направилась к дому по пути цапнув яблоко с ветки. Громко хрустя, отперла дверь и шагнула в прихожую. Дом поприветствовал ее уютным скрипом деревянных половиц. В отличие от лачуги Вархи тут царила почти идеальная чистота, хотя все было тоже очень старым. Деревянные стены и пол, печка у стены и старый топчан, накрытый вышитым пледом. Окна от жары были наполовину прикрыты ставнями, сохраняя в комнате мягкий полумрак. Цвета вокруг преобладали песочные и золотисто-коричневые. От пледа до занавесок. Хотя больше-то тут ничего и не было кроме небольшого скрипучего шкафа в углу и маленького журнального столика на котором, нарушая общую картину старины, стоял современный ноутбук.
Потерев лоб, она уселась перед монитором, но коснуться клавиш не успела. Почему-то стрельнуло в виске с такой силой, что чуть искры перед глазами не посыпались. Закружилась голова, Кэт судорожно вцепилась в покрывало.
«Только не это… пожалуйста, только не сейчас…»
Но все вокруг словно подмигивало, плавая и сверкая, как перед приступами, которые появились совсем недавно. Но уже надоели до чертиков. Хотя сами-то они просто доставляли несколько неприятных минут. Хуже было то, что начиналось потом…
Девушка сжимала виски чуть покачиваясь и переживая приступ тошноты, но вот она отхлынула, принося облегчение. Осталось только набраться храбрости и открыть глаза. Она не знала точно, что увидит перед собой. Но этот раз превзошел все ожидания… Кэт закричала, срывая голос на визг, и пытаясь забраться с ногами на топчан. Когда подгибающиеся ноги не удержали ее, она просто упала ничком, закрывая голову руками.
Хлопнула дверь и кто-то схватил ее за плечи и заставил распрямиться. Парень лет 15–16, крепко удерживая, заглянул в глаза, он не сказал ни слова, но почему-то захотелось спать, голову словно тянуло назад, хотелось скрутить калачиком и спать… спать… Ее грубо тряхнули, возвращая в реальность.
— В глаза смотри! Нельзя тебе спать.
Странные глаза, темные, как омуты, затягивали в себя и забирая панику. Она лениво удивилась: откуда у подростка такой взгляд? Какой-то древний и мудрый, как у существа, видевшего не одну смену времен. А вот одет он был современно: в ветровку и джинсы. Незнакомец скрипнул зубами словно от боли и разжал пальцы. Но странное дело, видение так напугавшее ее тоже исчезло. Хотя ранее ей приходилось ждать пока все не прекратится само.
Гость продолжал ее рассматривать, со стула, который сам же и придвинул к постели, когда проводил свой странный сеанс исцеления.
— Ты — дура? — наконец поинтересовался он. — Ты чего ждешь: пока крыша съедет? Или ты думаешь, что, если сопротивляешься, то дольше продержишься?
Кэт вытаращила глаза от удивления:
— А ты не слишком наглый, малыш? Ты хоть знаешь с кем так разговариваешь?
Мар, а это был он, наклонился и чуть ли не по слогам произнес:
— Я разговариваю с тупицей, которая играется с даром такой силы, что его хватит поджарить мозг десятку таких идиоток.