написал три моих лучших романа о рабстве попаданок в Аду и их приключении с демонами. Опять же, серию академок я начал тоже благодаря тебе. Мой самый продаваемый цикл «Страсти в демонической Академии» разошлась
многомиллионным тиражом, а ты считаешь, я могу тебя подставить или наврать о тебе? — скептический взор Наташи заставил демона замолкнуть, а сама Тараканова фыркнула. Кто бы знал, что этот идиот ночами строчить пошлые сверхъестественные романчики не хуже ее подопечных, которые глядя на продажи некоей Серафимы Белиаловой, обливались ядовитой завистью, хая все академки, особенно демонические — был бы коллапс. Но даже знание таких вещей не позволяло Наташе довериться этому обманщику. Во-первых, бесполезно шантажировать демона. Он все равно найдет способ вывернуться. Во-вторых, с Веней лучше дружить, в будущих перспективах это куда полезнее.
— Если сейчас не знаешь, узнаешь от Ковальчука. Если помнишь, купидон такой, болтливый, — буркнула Наташа, и Веня озадаченно наклонил голову, пытаясь вспомнить, кто это. А затем видимо махнул на это рукой и ухмыльнулся.
— Ну, хочешь, я его на восьмой круг закину, в десятый ров к фальшивомонетчикам. Будем там поддельной картой виза до конца вечности в киоске за хлеб расплачиваться и постоянно попадать за это. С врунами и фальшивомонетчиками сидеть то еще удовольствие. Они там бешеные, кусаются к тому же, — передернул плечами демон, а сама Наташа задумчиво возвела очи к небу. А затем покачала головой.
— Не, пусть живет.
Махнув князю Тьмы на прощение, девушка двинулась к лифту, вызвав его, и задумчиво прислонилась к задней стенке, опираясь на балку, думая о том, что теперь будет. И как будет. Еще и оставался вопрос, как им теперь с Гордеем общаться. Хотя впрочем, почему она вообще об этом думает. Это же не ее проблема.
Стоило дверям распахнуться, как Наташа не глядя, шагнула вперед и тут же остановилась, уткнувшись прямо в стоящих напротив нее девиц, которые мрачно смотрели прямо на нее. Нехорошо так смотрели, причем во главе с Валерией, которая уперев руки в бока. Потянула мрачно:
— Ну, что Тараканова, теперь поясни-ка мне, что там у вас с Гордеюшкой моим и почему это Макс всем трепет, что вы целовались зале перехода на глазах у мымры Ипполины?!
Наташа задумчиво оглядела решительно настроенных муз в количестве пяти штук и опустив глаза на пол, пробормотала:
— Надо было все же отправить Ковальчука на восьмой круг. А еще лучше — на девятый. В одних трусах, чтоб он там замерз и до конца вечности с Иудой о смысле жизни беседовал!
Глава 11 — Слово не воробей — догони, втащи, добей
Вот если на вас напала стая бешеных гиен — решение подскажет фильм «Боги, наверное, сошли с ума». Просто сделайте так, чтобы вы казались выше и гиены отступят. А вот, что сделать, если на вас напала стая психованных куриц — никто сказать не сможет.
Вот и Наташа, задумчиво оглядывая каждую стоящую перед ней музу, тоже не знала, что делать. Бежать за ружьем? Так они уже мертвые. А можно ли убить человека во второй раз? Взор остановился на Валерии Строгановой, которая сложив руки на своем бюсте, тщательно выставленного на обзор при помощи глубокого выреза, очень нехорошо смотрела на нее. Рядом с ней в обе дырочки сопела Фиона Лохматина и Лариска Цурикова, прозванная самой же Наташей «Цуцлик» за большую схожесть со зверьком сусликом. Она тоже недоуменно могла встать посреди дороги, выпучив и без того большие глаза навыкате с длинными прямыми ресницами, как у коровы. Собственно, она и размером была с приличного такого телка.
Недолго думая, Тараканова шагнула в коридор, встав прямо напротив трех муз, небрежно опустив глаза на них с высоты своих 175 сантиметров и отбросив капюшон с головы, потянула:
— А что, в местном филиале птицефабрики опять забыли закрыть загон?
Все три музы, одна из которых даже благословляла отечественных певичек, творческие порывы которой напоминали около подвальное творчество на задворках Бродвея — вскопошились и точно курицы дернули головами. Фиона вновь слилась цветом лица со своими волосами, Валерия от возмущения захлопала ресницами, а Лариска мотнула головой, на которой чудом крепился ее жиденький хвост именуемый волосами, и уперла руки в бока.
— Тараканова, да ты форменная хамка! — возмутилась Цуцлик, засопев сильнее прежнего. Там, где должна была быть грудь, вздымалось нечто, отдаленно напоминающее, но Наташа не была уверена, что это не жир.
— Дальше, пернатые, там было что-то про Гордея и прозвучало слово «мой», — зевнула Тараканова, без интереса разглядывая исказившееся от бешенства лицо Леры, которая даже зашипела. Опять же, не удивительно, что и с певицами в России тоже плохо.
— Мы с Гордеем… — зарычала она, и Наташа ее перебила, шагнув мимо и нагло расталкивая плечом.
— Стояли вместе и дышали одним воздухом, а ты уже решила, как вы назовете шестерых ваших детей? — ухмыльнулась она. Лера захлопнула рот, топнув ножкой.
— Мы с ним целовались!
Вот тут-то Наташа и тормознула, резко остановив шаг, не поверив собственным ушам. Они с Гордеем целовались, а она только сейчас об этом узнает? Вообще, почему ее это волнует? Сама же решила, что нет дела до всяких блудливых купидонов.
— Лерочка и Гордеюшка уже были на свидании несколько раз. Все знают, что они встречаются, и только ты вечно лезешь в свое дело, — подала голос Фиона, отчего захотелось прикончить российский кинематограф. Все равно он почти мертв.
— Он ей сам говорил, как ты его достала своими шуточками, потому и просим, чтобы ты отстала от парня Леры по-хорошему, — фыркнула Лариса. Если Лазарев лишится своей музы, возможно и Евровидение обойдет страну. Все равно с большинством певцом в России тоже плохо, а с теми, кто неплохо, умудряются привезти в Москву дурацкие конкурсы. Наташа резко развернулась и девицы вздрогнули, сплотившись вместе, хватаясь за руки, будто она сейчас их бить будет.
— Наташка, прекрати выезжать за счет Гордеюшки, все равно рейтинг твой от этого выше не станет. Да и ты сама лучше тоже, — выдохнула Лера, задрав подбородок. С минуту Тараканова раздумывала, стоит ли отвечать на эти выпады, а может и вовсе подправить идеально ровный и тонкий нос Валерии, но в последний момент передумала. Не стоит терять баллы из-за драки с этими клушами. Никем это не поощряется, только проблем наживет. А она уже и так на одном волоске от вылета. Тем более в свое время еще при жизни отвоевалась, на этом свете как-то хочется уже спокойствия.
— Забирай, — махнула Наташа рукой и двинулась в сторону своего номера, краем глаза заметив, как раскрылись рты у всех трех муз. Не успела пройти и десяти шагов, как ее нагнала Лера, перегородив опять путь. Она сама нарывается.
— Ты что, отказываешься от него?! — выдохнула блондинка, нервно дергая нарощенный локон и смотря на Наташу удивленно, — поклянись, что не будешь к нему больше цепляться!
Тараканова фыркнула. Она ее что, на слабо берет?
— Вот еще, тебе надо ты и клянись. Хоть в верности, хоть в неверности. Хоть в любви, а я пошла, спать, — буркнула, решительно отодвигая Валерию, но не тут-то было. Она вцепилась в нее как клещ, решительно глядя в глаза, отчего пришлось повернуться к ее ошарашенным подругам.
— Заберите свою подругу на жердочку, пока я не передумала сделать ей новую стрижку. — огрызнулась Тараканова и Фиона опасливо покосившись сначала на Наташу, затем на Валерию, проговорила:
— Лер, пошли, че правда с этой ненормальной связываться. Я слышала, она с князьями Тьмы дружит. Ну, нафиг, — Лариска закивала, а Тараканова впервые порадовалась своим знакомствам и связям. Иногда Веня может быть полезным и даже очень. А в случае Ковальчука все же стоило бы согласиться на его предложение о перевоспитании этого болтуна.
Строганова отцепилась от руки Наташи, убирая свои конечности и отходя к подругам, пристально глядя на нее.
— Имей в виду, я запомнила твои слова, — пригрозила, на что девушка лишь устало ответила:
— Да сколько угодно.
Оставив этих психопаток с мнимым чувством победы, Тараканова прошагала до своих пенат, открывая двери электронным белым ключом и устало вздыхая, шагнула внутрь, тут же запнувшись обо что-то.
— Да епть, какого рожна?! — рыкнула, недовольно выругавшись и хлопнув дверью, с хлопком закрыла двери, резко включая свет и тут же зажмурившись от яркости. С минуту приходила в себя, а затем бросила взор на ботинки, о которые запнулась, войдя внутрь. Мужские коричневые ботинки.
Она проморгалась, на всякий случай озадаченно оглядев находку. Затем наклонившись, приподняла один за шнурок и, наклонив голову набок, озадаченно принялась рассматривать неизвестную находку от ребристой подошвы до светло-коричневых шнурков. Разве что не понюхала. Но на это при всем желании бы не решилась.
— Что за хрень? — выдохнула озадаченно, отбрасывая подальше находку и решительно переступив через оставшийся ботинок, шагнула внутрь гостевой комнаты, пересекая широким шагом, и распахнула двойные двери в свою спальню, уставившись на валяющееся, на кровати тело. Взгляд скользнул от темно-серых джинсов скинни до оранжевого джемпера с округлым вырезом, демонстрирующим крепкую шею, а затем последовала и наглая ухмылочка будущего трупа, который она закопает в Яблоневом саду. Или отдаст Грише на съедение, наверняка, варану тоскливо на одних яблоках сидеть.
— Солнышко, добро пожаловать домой, — радостно приветствовал ее Гордей, распахнув руки и улыбаясь еще шире. Взгляд пробежался по спальне. Рядом со шкафом стоял его чемодан, который уже был наполовину разобран. Не обратив внимания на приветствие и его распахнутые объятия, Наташа проследовала в ванную, инспектируя свою территорию. Так и есть. Две щетки, две пасты, мужские бритвенные принадлежности в ее шкафчике на последней полочке, которую она не успела забить косметикой. Аккуратно стоят рядом с тампонами и прокладками. Даже не постеснялся ни капли.
Вылетев из ванной, Наташа прорычала:
— Какого хрена?!
Гордей уселся по-турецки на ее белоснежном покрывале и похлопал рядом с собой продолжив скалиться.
— А ты, же не в курсе, — мурлыкнул он и Наташа заскрипела зубами, когда его серые глаза блеснули поистине дьявольским светом. Он точно родился в одном котле с Веней. А может даже и с Люцифером, не иначе, — я переезжаю к тебе. Так решила Ипполина Аркадьевна, когда я рассказал ей о нас.
— О… нас? — выдохнула ошарашенная девушка, раскрыв и закрыв рот, пытаясь осознать происходящее. Он решил поселиться у нее? Какого черта, у него должна быть отдельная комната! — Ты же должен жить в отдельном номере! После шоу! — взвилась Тараканова, чувствуя, как еще немного и у нее точно поедет крыша. Буквально. Как Ипполина Матвиенко могла поселить Гордея сюда? Дужки очков ей, что ли поступление крови в мозг ограничила?
Гордей тем временем задумчиво оглядел Наташину толстовку с капюшоном, которую она стащила у подопечной, опустив его к ногам в синих джинсах, а затем выше к перекошенному от злости лицу.
— Если помнишь, нас застали в самый пикантный момент, а тут как раз встал вопрос о моем переезде, да и Макс еще всем растрепал, — потянул он как бы невзначай, и Наташа мысленно оторвалась крылья Ковальчуку, поджаривая их на адском гриле.
— И кто с этом виноват? — сдавленно прошипела, сжимая пальцы, чтобы не бросится на него. Спокойный взор бесил больше, чем даже факт наличия в ее комнате несносного купидона. Лаврова не проняло, он улыбнулся, чуть наклонив голову, запустив пальцы в роскошную светлую шевелюру, чуть ероша собственные волосы.
— Ты, — отозвался нагло, и Наташа задохнулась от ярости, которая вытеснила все остальные эмоции, включая удивление, а также шок. К тому же, после пережитого стресса, его наглости и встречи с музами, вообще держаться не было никаких сил. Потому она с ревом бросилась на него, кинувшись на кровать, сгребая под себя белоснежное покрывало, безжалостно сминая его и пытаясь дотянуться до подушек, чтобы врезать по наглому лицу, стирая любое выражение превосходства. Надо отдать должное Гордею. Он не растерялся и вмиг слетел с кровати, отскочив на пару шагов, увернувшись от первого снаряда.
— Я значит, виновата?! — взревела Наташа, хватая вторую подушку и вновь запуская ее в полет, но Гордея вновь увернулся, тихо хохоча, — ты! Ты и твои загребущие лапы! Твои идиотские шутки! — новый снаряд, в этот раз, попавший в бок. Наташа зарычала, схватив последнюю подушку, и бросилась в бой за хрюкающим от смеха купидоном.
— А ну стой, крылатая задница! Я тебе сейчас твои стрелы пересчитаю и в одно место засуну, пузан ванильный! — орала она, избивая его подушкой, пока тот неистово ржал, не способный сдвинуться с места. Только прикрывался от мягких ударов, не наносящих ему вреда. Разъяренная Наташа отбросила свое оружие и огляделась в поисках чего посущественнее, чем подушка. И тут уже Гордею стало не до смеха, когда ее взгляд остановился на торшере, одиноко стоящим в углу. Они одновременно переглянулись, и Гордей проговорил, выставив вперед руку в защитном жесте.
— Наташа, не смей, — выдохнул он и это прозвучало, как команда «фас» для ее внутреннего натренированного бульдога. Девушка стремительно бросилась к своему новому оружию, игнорируя окрик, но в последний момент, почти дотянувшись, была перехвачена за талию и резко подброшенная вверх, на сильное плечо.
— Нет! Дай я его возьму! Я им набью твою рожу, изобью тебя до смерти и оставлю умирать в саду! — взревела Тараканова. Продолжая тянуть руки к торшеру. Пока Гордей нес ее обратно в спальню из гостевой, куда они успели выбежать в порыве своей игры.
— Какая ты у меня кровожадная, — хмыкнул купидон, бросая девушку на мягкую постель и Наташа, отбросила волосы назад, тряхнув головой, сдув упавшую на глаза прядь. Девушка шипя, посмотрела на купидона, прорычав:
— Скормлю варану, — Гордей улыбнулся вновь во все тридцать два и поставил колено на кровать, проминая матрас, как раз между ее разведенных ног. Не заметив совершенно происходящего, Тараканова продолжала сверлить его яростным взглядом, наблюдая, как он опускается, ставя руки по обе стороны от нее, упираясь ими в смятое в суматохе покрывало. Голубые глаза уставились в серые, внутри которых плясали смешинки. Ему нисколько не было страшно, даже когда она ему торшером угрожала. Что за гад.
— Варан веган, — отозвался купидон, скользя взглядом по ее лицу и вновь возвращаясь к глазам, — он ест только яблоки.
— Ничего, я напомню ему о прекрасной жизни мясоеда, — съязвила Наташа, попытавшись отодвинуться, почуяв, наконец, неладное, грозно взглянув на мужчину, — слезь с моей кровати.
— Это теперь и моя кровать, — как-то нехорошо так оскалился купидон, а девушка одарила его мрачным взглядом, чувствуя, как напряжение вокруг растет. Она с трудом выдохнула, чувствуя, как одна рука этого безобразника легла ей на шею, перебираясь на затылок и крепко обхватывая, чтобы не вздумала отвернуться, как лицо склонилось ниже. Мысли об убийстве куда-то улетучились. Как собственно о глупых музах, которые повстречались совсем недавно. Хотя стоило бы об этом помнить, но ничего. Совершенно пусто, лишь сладкое томление и какой-то розовый туман. Точно в нее попала стрела Владлена. Наверняка, не она сама на Гордея так реагирует.
— Ты мне даже не нравишься, — прошептала тихо, поднимая руку и касаясь мужского крепкого плеча, скользя по мягкой ткани джемпера, чуть сминая под своими пальцами, двигаясь дальше, ближе к жилке, замечая бьющийся пульс и касаясь его. Каждый удар сердца теперь ощущался кончиками пальцев, а Гордей, казалось, затаил дыхание, словно пытаясь привести ритм в норму.
— И ты мне. — хрипло ответил он, позволяя ей опуститься ниже на покрывало, разметаться длинным светлым волосам и, склоняясь совсем близко, почти касаясь губами мягких губ, — достала, прям до печенок.
— Чего тогда прицепился? — выдохнула уже в губы и серые глаза посмотрели в ее внимательно, а сам Гордей ответил то, отчего сердце казалось, замерло на секунду.