Нужно было надеть мне на палец колечко.
Дэррил
Я возбужден от нетерпения. Каждая моя клеточка тела подает сигналы приступить к оживлению Мелани. Но остались лишь детали. Нужно дождаться Кристофера и Эйвинда. Я нахаживал круги вокруг ванны, где в маслянистой жидкости уже лежало полностью заново созданное тело. За три дня Мелани превратилась из медузы в прекрасную девушку из плоти и крови. Благодаря дару Эйвинда, который подгонял процессы, у нее уже отрасли волосы, появились брови, ресницы и ногти. Она была полностью готова. Я смотрел и видел, что осталось немножко, считанные минуты и надо возвращать. Сама же душа незримо мерцала в углу, иногда пропадая, иногда проявляясь, словно была в анабиозе — Мелани уже не говорила и не задавала вопросов, просто стояла и ждала. Она была готова к возвращению.
Дверь в гараж распахнулась с клубами снега и пара, и ко мне спеша влетели Эйвинд и Кристофер.
— Привет. Прости, задержался. — Кристофер работал с отцом в сервисе по починке разной техники. Собственно, именно там он и открыл свой дар — электричество. Но со своим талантом он явно не мог справиться, взять под контроль даром и развить. Я знал, что он мог бы, к примеру, продержать весь мой гараж с обогревателями, лампой и дом неделю только на своем даре, но у Бьярке получались лишь легкие заряды, иногда как статическое электричество. Правда, он сильно помог с Мелани: он запускал нейроны и связывал нити ДНК за счет электроразрядов.
— Что случилось? — Я вижу, что Кристофер расстроен, хоть и выглядит, как всегда, хмуро.
— С отцом поцапался.
— Ясно. — Когда Бьярке было пять, у него умерла мать от рака. Воспитал их с братом отец: жестко, с тычками и подзатыльниками. Год назад умер Сиверт, и Кристофер остался единственным наследником мастерской «Бьярке и сыновья». Если честно, мы вздохнули с облегчением, когда этот придурок Сиверт окочурился, потому что он постоянно угрожал растрепаться, что происходит тут у нас. А Кристофер вздохнул вдвойне, ибо его дом тогда представлял ад, откуда он постоянно сбегал и оказывался пойманным полицией. Сейчас он жил дома и отец взялся за него конкретно. Казалось бы, герр Бьярке потерял жену и сына — живи спокойно, работай, вспоминай, плач, но нет, он все «внимание» теперь концентрировал на Кристофере, постоянно находя к чему прицепиться и спуская на него всех собак. Но Криса это не волновало, потому что, как он сам не раз признавался, жить стало легче.
— А где сейчас Питер и девочки?
Эйвинд снимает куртку и кидает к шмоткам Кристофера.
— Девчонки пошли за одеждой для Мелани через портал. А Басс попал под горячую руку Миа. Та в него вцепилась и сказала, что он обязательно должен пойти с ними.
Мы переглядываемся и начинаем противно хихикать. Представляю, какой вернется Питер. Эти две фройляйн его живым не выпустят. Наверняка, придёт, упадет на матрац и будет со стоном рассказывать, как он с ними наматывал километры в бутиках с женской одеждой, как его мучили выбором: «Вот эти розовые с бантиком или вот эти розовые с ленточкой?»
— Итак, что нам делать? — Эйвинд с интересом смотрит на меня, закатав рукава.
— Процесс закончился. Я ее постоянно держу на Essentia omnium. Думаю, тебе стоит убыстрить процесс завершения. А потом мы ее вытащим из ванны, и дальше Кристофер будет бить в сердце зарядами, а я делать искусственное дыхание.
— Окей.
Пацаны соглашаются, будучи в полной боевой готовности. Мы подходим к ванне, где лежит девушка в этой желто-оранжевой помутневшей маслянистой жидкости. Я вспоминаю, какой она была кружевной медузой, как после добавления крови матери, стали появляться прожилки, как появились и скрепились кости после добавления нескольких пачек молока в воду, как она обрастала мускулами, как вчера мы все сдавали кровь для нее, чтобы завершить процесс восстановления. И вот передо мной в этой мути, похожей на перегоревшее масло, лежала она — Мелани, такая, какой я ее помню.
— Что-то прям не по себе. Она голая. Настоящая… — Эйвинд смотрит на Мел, и я вижу легкий стеснительный румянец. Меня иногда забавляет инквизиторское поведение Ларсена.
— Конечно, настоящая. А через пару минут будет живая. Давай! Миксуй!
И Эйвинд посылает заряд на Мелани.
***
Первые ощущения: тяжело, больно, твердо.
Я такая большая.
Такая длинная.
Я обширная, как космос? Где я начинаюсь и заканчиваюсь?
Свежо. Морозно.
Запахи.
Разные. Приятные и не очень.
Но я дышу. Механически. Не задумываясь.
Дышать легко. Приятно. А вот кашлять больно.
Я не могу дышать, пока кашляю.
Как остановиться?
…
Кажется, остановилась.
Подо мной твердь.
Горит столбом то, через что я кашляла.
Горло. Это называется горло.
А еще я стала заметная.
Больно?
Нет. Ново. Непривычно.
Кажется, это называется громко.
Вот! Я не заметная, а громкая.
Что-то во мне и стучит.
Это называется сердце.
Оно горячее и заполняет меня.
Раньше я не ощущала себя и не знала границ.
Я центр вселенной? Или маленькая точка?
Теперь такое чувство, будто я везде.
Неприятно. Колюче. Или это больно?
Кажется, это называется холод.
Точно!
Я замерзла.
Темно с красными прожилками.
Рядом кто-то. Слышу шорохи.
И что-то громко тарахтит…
— Мелани? — Голос зовет меня. — Мелани!
Требует. Настойчиво.
Я пытаюсь донести Голосу, что слышу. Проходит шуршание с чем-то проносящимся по мне.
Мне не нравятся ощущения.
— Вы видели? Она дернула рукой! — Это Второй Голос. Кричит.
Неприятно.