Мы входим в зал. Легкий сладковато-кислый запах навязчиво витает в воздухе. С ним ничего не может справится.
— Мы так и не смогли очистить воздух. Даже магия не справляется. — Словно в подтверждение моих мыслей сообщает Артур Стонтону. Затем Светоч резко открывает дверцу морозильной камеры, выдвигает стол с мешком и открывает взору труп. Запах сильно ударяет в нос, как и отвратительное зрелище сильно шокирует каждый раз, стоит лишь взглянуть на мертвеца: в мешке останки человека — чернота из гнилого мяса, переработанного червями и поеденного крысами. Лица не разобрать. Собственно, там ничего не разобрать — кусок разлагающейся плоти.
Стонтон отшатывается и мгновенно выбегает из зала в коридор, откуда слышится звук выплескивающейся рвоты. Я сглатываю подкатывающую тошноту, стараясь удержать себя, шепча бестолковое заклинание нормализации физических процессов, но как показывает практика, оно бессмысленное, скорее самовнушение. Хотя, мне сейчас и самовнушение пригодилось бы. Не сдержавшись, ухожу в коридор следом за Стонтоном.
Архивариус, сгорбившись, стоит в углу и приходит в себя. Я же приваливаюсь к стене и, закрыв глаза, делаю глубокие вдохи, прочищая свои легкие и понижая тошноту. На мгновение в темноте перед глазами вспыхивает лицо Нины, но я приказываю себе не думать о ней — не время, я сейчас должен всё держать под контролем и быть внимательным.
— С чего смертные решили, что это Кевин Ганн? — Голос Эдварда сдавленно хрипит после рвоты. Он уже и не помнит, что я ему говорил до этого.
— У него была сумка, в которой лежал паспорт. К тому же вещи при трупе были Ганна. И последнее — мы с Артуром сличили энергию, отпечатки совпадают. Всё указывает на него.
Стонтон кивает, промакивая лоб платком.
— Ну что же… Будем заводить дело и писать протокол.
— Вы будете сличать энергию?
Эдвард косится в сторону двери в лабораторию, из которой появляется Артур, чуть бледнее обычного, но всё так же собранный и внимательный.
— Нет. Я охотно верю вам…
Отлично! Эдвард был выбран правильно. С кандидатурой Архивариуса мы не промахнулись — все-таки он еще слишком необъективен и не беспристрастен: он нарушает одно правило протокола по ведению дела за другим.
— Скажите, какие причины смерти предполагают смертные?
— Кто-то убил его ножом и сбросил в коллектор. Судя по гниению, около месяца-двух назад. Влажность и крысы убыстрили процесс разложения.
— А ваша версия? Вы нашли на трупе следы чужой магии?
За меня отвечает Артур, наверное, попутно воздействуя на Архивариуса:
— Нет. Не нашли. Его могли убить, как смертные, так и наши.
— Угу… Скажите, а он пытался после побега к Химерам, связаться с вами?
— Нет.
— И вы даже не можете предположить, в каком клане он мог прятаться?
— Увы, нет.
Стонтон быстро пишет наши показания и данные о деле у себя в блокноте. Закончив с этим, он многозначительно поднимает взгляд и смотрит на серьезного мрачного Артура:
— Скорее всего, отдадим это дело для расследования Смертным, раз магического воздействия на Ганна не было…
— Понимаю. — Светоч соглашается, засовывая руки в карманы брюк. Я же отмечаю, как красиво отливает синевой вельветовый пиджак Артура, подчеркивая благородство черт мужчины и его седину.
— Я вас прошу не распространяться, что не снял отпечатки энергии, как следует по протоколу. Я полностью доверяю вам и не вижу причины делать то же самое.
Артур понимающе кивает, после чего извиняющимся тоном продолжает:
— Благодарим вас, что откликнулись прийти в этот чудесный вечер в столь неприятное место.
— Ничего! Мне не привыкать, — неуверенно произносит Стонтон и косится в то место, где только что его вырвало: там уже чисто. Видно, нужная сенатская бумага с заклинаниями почистила за ним. Эдвард пытается сменить тему, заминая столь неудобную смущающую всех паузу: — Ной, я слышал, что вам поступило официальное предложение от Сената вступить в ряды Архивариусов?
— Да. Поступило.
— Поздравляю! Зная вас, думаю, вы быстро пойдете вверх по карьерной лестнице.
— Спасибо. — Я чувствую, как во мне вспыхивает радость и удовлетворение. Я действительно получил недавно официальный документ из Сената, где мне предложили стать Архивариусом третьего типа в отдел расследований особо тяжких преступлений. Такое немногим предлагают! Меня по достоинству оценили. Это радует. Тем более многие годы — это была моя цель. Теперь же к радости прибавляются непонятные чувства, среди которых я чувствую нежелание уходить к Архивариусам, потому что если это сделаю, то о личной жизни могу забыть.
Нина — вот, кто станет моей запретной зоной.
На мгновение тепло от воспоминаний об этой девушке приятно разливается в груди. Я восхищаюсь ею и мне она очень нравится. Мы часто работали в паре над довольно запутанными и тяжелыми делами, где нужно было докапываться до правды в показаниях свидетелей. Нина удивительная. Впервые я обратил на нее внимание как на девушку, когда один Инициированный за то, что она заставила его говорить правду против его воли, внезапно выкинул огненный заряд — реакция Нины была необычной: отклонившись от заряда на миллиметр, который, к слову, сжег полстены, она схватила стул и с помощью заклинания ускорения вещей бросила в обидчика. У обвиняемого была черепно-мозговая травма, а Нину увели тут же для «промывки мозгов», которая, судя по ней, вовсе не нужна была, потому что слишком спокойно себя вела. Помню, стоял как ошарашенный, находясь под впечатлением от произошедшего. С тех пор я стал присматриваться к ней: и уважение, незаметно для самого себя, выросло в чувство. Я знаю, что не слишком эмоционален, чем сильно иногда злю друзей, а порой вызываю восхищение своей сдержанностью, мне никогда не были интересны чувства других, но впервые я столкнулся с такой проблемой — меня волнует то, что думает про меня Нина. Субботина же вела себя со всеми одинаково. Сдвиги в отношениях, стали происходить около двух месяцев назад. Я теперь знаю, что Нине я нравлюсь, как и она мне. Даже больше. Мне впервые важен человек и его присутствие в жизни, но это сильно разнится с моими давно поставленными целями — сделать карьеру в Сенате.
Стонтон, пока я вспоминал о Нине, дописывал что-то, после чего распрощался с нами рукопожатием и исчез в темноте морга.
— Твое мнение? — Артур серьезно смотрел вслед ушедшему Архивариусу, вся его легкая наигранная грусть по поводу потери Ганна моментально улетучилась.
— Думаю, получилось.
— Ты уверен, что он не станет докапываться?
— Нет. Стонтон не столь дотошный. Он нарушал одно правило за другим. Думаю, сегодня-завтра нам выдадут свидетельство о смерти Ганна.
— Ну что же, отлично. А мы с тобой молодцы.
Я ухмыляюсь на довольный тон Артура: я бы сказал «сообщники», вместе «молодцы». Найти труп за считанные дни, испортить его до ужасного состояния, подкинуть вещи Ганна, «заразить» чужой энергией, чтобы, если Стонтон решит все делать по протоколу, определил, что это Кевин. Всё это было омерзительно. Неприятно. Но нужно.
— Ладно. Пошли отсюда.
Я киваю, надеваю перчатки и осматриваю все кругом, ловя малейшие детали, чтобы никто ничего не заподозрил. Вроде, всё чисто. Даже по магической энергии подкопаться нельзя.
Артур тем временем выключает свет в лаборатории, закрывает двери, и мы идем к выходу. Охранника сегодня нет: кто будет в этом местном маленьком морге охранять трупы в сочельник?
Выйдя на улицу под снегопад, я вдыхаю сладкий свежий воздух. Чистый. Без примеси гнили разложившейся плоти:
— Я бы с удовольствием себе сейчас мозги промыл…
Артур тихо смеется, уверен, что он тоже не против этой неприятной процедуры.
— Я не Сенат. Но предложить выпить могу. Здесь есть один милый старый ресторанчик. Когда-то давно там играла джаз местная группа. Группы нет, а вот шеф-повар остался.
Я согласно киваю — у Артура превосходный вкус, и не сомневаюсь, что «старый» ресторанчик возможно имеет звезды Мишлена, или шеф-повар гений, не гонящийся уже за славой, кормивший некогда знаменитостей, а сейчас ушедший на покой и держащий свое заведение ради удовольствия.
Там, где все ответы
— Сколько воды-то наливать?
Поразмыслив, говорю, чтобы выливал всю.
— Надеюсь, ты взял чистую воду? А не из-под крана. — Я кошусь на Питера. Тот возмущенно всплескивает руками, задевая Оду:
— Обижаешь, ледниковая. С самих гор!
Вода из пластиковых канистр начинает с шумом и брызгами наливаться в притащенную нами огромную чугунную ванну в гараже. Сколько сил и проклятий было, чтобы доставить это неподъемное корыто сюда! Но без него никак.
Когда ванна наполнилась, а канистры опустели, все замерли, уставившись на это белое чугунное чудовище, инородно смотревшееся в мамином гараже, который, к слову, был совершенно ей не нужен из-за отсутствия машины. Она держала здесь лишь коробку с инструментами и садовый инвентарь. Поэтому мы с Миа и облюбовали гараж, сделав полностью своим местом для встреч с друзьями. Сюда же Кристоффер и принес к чугунной ванне ультрафиолетовую лампу, поставив на нужную мне высоту и режим. Всё было готово для воскрешения.
— Ну? Создатель, действуй. — Пищит Миа сбоку. Я же полагаюсь только на внутренние ощущения, на свой дар. Беру урну с прахом и высыпаю в воду.
— Раньше ты глину использовал… — Басит Питер. — А че сейчас-то так сложно?
— Потому что она другая… — Бормочу в ответ, глядя, как прах клубящейся чернотой взмыл, ударившись о дно ванны, а затем и вовсе сделал воду грязной. За моей работой наблюдали Питер, Миа, Ода, Кристоффер, Эйвинд и сама Мелани, которая незримо и молчаливо мерцала в углу. — Эйвинд, ты мне нужен.
Эйвинд Ларсен неуверенно подходит ко мне и ждет моих указаний.
— Я буду делать заряд, а ты воздействуй своим даром.