Я хорошо дралась и была ловчее и проворнее чем он, но сейчас ужас той ночи застал меня врасплох. Только бы Брай не передумал и не решил повторить. Теперь я была рада, что они не отвели меня к лекарю, ведь старик Бриан заставил бы меня сначала помыться, и тогда я не смогла бы избежать этой пытки.
Тем временем, пока я пребывала в шоке, Брай наносил мне удар за ударом. Вся сила его ненависти обрушилась на меня. Рука совсем повисла и пару ребер сломано точно. По лицу ударил лишь раз, хитрый. Так бывало и раньше, он старался не оставлять следов, видимых по крайней мере и всегда вовремя останавливался. Так что завтра, когда меня вызовут на допрос, никто ни о чем не догадается. На то и был расчет.
— Брай! Брай! — Дейт, пятясь, зашел в камеру, не спуская глаз с того, что было за дверью. Лицо его было похоже на белое полотно. — Посмотри сюда. Он что пускает его шляться по территории без присмотра?
— О чем ты Дей? — обернувшись, недовольно процедил Брай.
— О нем!!!
Мы все посмотрели в ту сторону, куда указывал на смерть перепуганный Дейт. Волк вошел в камеру и двинулся прямо ко мне. Парни медленно попятились и вжались в стену, схватившись друг за друга в поисках поддержки. Зверь подошел ко мне, посмотрел прямо в лицо и спокойно улегся в ногах. Мы все не в силах были сказать ни слова. Дейт и Брай, пятясь назад, вышли из камеры и больше не появлялись.
Волк до самого утра лежал у моих ног, и сначала я боялась даже дышать. Собаки порой могут быть непредсказуемы, но волк это умное и хитрое животное, и смертоносное. Когда все тело затекло, я пошевелилась и попыталась сесть, но он даже не поднял головы и не посмотрел на меня. Это было как сигнал к действию. Я села, положив локти на колени, и уронила голову на сцепленные руки. Волк поднялся и потянулся, а потом просто подошел ближе и уткнулся мокрым носом в мои руки. Я в ужасе замерла и просидела так несколько долгих секунд. Мой защитник, похоже, не хотел ничего плохого.
— Ты бродишь совсем один? Где же твой хозяин? Он не будет тебя искать?
Конечно, волк не ответил мне, но я и не ждала, я еще не совсем чокнулась. Просто сейчас мне было так страшно и так одиноко, а рядом был только он, живой и дружелюбный.
— Ты уже во второй раз спасаешь меня, спасибо тебе за это. — Волк фыркнул и снова лег, кажется, он не ждал благодарности.
Так мы и просидели до тех пор, пока за мной не пришли. Волк поднялся и вышел из камеры, словно почувствовал, что защищать меня больше не придется, по крайней мере, в ближайшее время.
Меня привели в жилое помещение для офицеров старшего состава, в одну из комнат, занимаемых инструкторами. Здесь было почти пусто, безлико и строго, по-военному. Кровать, шкаф и стол, заваленный бумагами. У окна стоял высокий и крепкий человек в форме Старшего инструктора королевских войск. Он повернулся ко мне, и я задрожала.
Третья глава
Аарон Норд. Старший инструктор, военный советник (один из пяти), один из лучших шпионов в Ливитии и непревзойденный воин, стоял прямо напротив меня, сдвинув брови к переносице.
Я никогда прежде не встречалась с ним лично, но правду говорят, если он не скрывается узнать его не сложно. На вид лет 27, в Ливитии рано учились воевать. Высокий мужчина, крепкого телосложения и при этом удивительно гибкий. Волосы черны как смоль, а глаза неправдоподобно синие, такие умные и такие холодные. Лицо обветренное, привыкшее быть все время на воздухе, кожа смуглая. И шрам, большой, рваный, на левой щеке, который странным образом, не уродовал его. Назвать его красивым никак не получалось, но и заурядным он не был. В нем чувствовалась такая внутренняя сила, что подкашивались ноги.
Он лишь на мгновение задержал на мне свой взгляд, но взгляд этот был внимательным и цепким, из тех, что примечают все вокруг.
— Почему ей не дали помыться? Она была у лекаря? — обратился он к моей страже.
— Нам об этом ничего не известно, сэр, — испуганно ответил один из конвойных.
— Приведите ее в порядок и через час верните назад, — и он отвернулся обратно к окну.
Я тщательно оттиралась в купальне, глотая слезы. Тело так болело, что на ногах стоять было невероятно трудно. Все мышцы разом напряглись и словно окаменели. Ссадины, ушибы, царапины и глубокие раны от соприкосновения с водой разом взорвались болью, и слезы потекли интенсивнее. Одной рукой оттираться было очень сложно, но я старалась сделать все как можно быстрее, чтобы оставить больше времени для посещения лекаря. Мне пришлось сжать зубы, чтобы не стонать и не причитать, меня спасало то, что подобная ситуация не была первой в моей жизни. Я осмелилась попросить чистую одежду, но за нее пришлось сразиться с упрямыми стражами, которые твердили, что таких распоряжений не было. Эти олухи были недалекими и трусоватыми, на это и пришлось надавить, объяснив им, что старший инструктор явно не одобрит, если я заявлюсь к нему в этом тряпье. Немного пораскинув скудными мозгами, один все же пошел в казармы, чтобы уладить этот вопрос.
Я совсем не ожидала, что он вернется не один, а в компании с Клай.
— Ох, Эйви!? Как же так? — кинулась она ко мне, не скрывая своего беспокойства и с горечью глядя на мое израненное тело.
— Прости Клай, прости меня, я так тебя подвела. Мне конец, это точно, тут уж и сомневаться не стоит, но ты справишься, обязательно. Продержись всего полгода и покинешь эту помойку. Всего шесть месяцев, — сказала я.
— Ты не обязана все время слепо заботиться обо мне, я итак многим тебе обязана. Подумай лучше о себе, Эйв. Как же ты? Что теперь будет с тобой? — Мы привыкли проходить все жизненные преграды вместе, мы знали, что мы есть друг у друга и это давало силы, для очередного шага вперед. Конечно, сегодня мы обе были растеряны, не зная, что ждет нас впереди. Я видела, что Клай страшно переживала. — Тебя отправят домой? Я слышала, что поймал тебя Волк с севера. Это правда?
«Волк с севера» — Это одно из прозвищ инструктора Норда, данное ему за суровый нрав и волка, который следовал за ним повсюду.
— Абсолютная, правда, — вздохнула я, понимая, что весть уже облетела всю школу. — Я сама виновата.
— Дейт, говорит, что тебя уже помяли где-то на гвардийской равнине, но я уверена, что они с Браем приложили свои поганые руки к твоим синякам, — скривившись от ненависти, совершенно справедливо, заметила моя подруга. — Что произошло? Как ты оказалась на равнине?
— Прости, но объяснять некогда. У меня всего час, чтобы привести себя в порядок и предстать перед судом Волка.
— У нас не будет возможности поговорить. Но я помолюсь за тебя. — Клай была настолько противоречива, что я не переставала удивляться. Выше меня на целую голову и шире в плечах почти вдвое, с крупными чертами лица и рыжими волосами, она все равно казалась очень женственной. Понятия не имею, как ей это удается. Моя подруга была храброй и физически сильной, но когда речь шла обо мне и моих выходках, Клай становилась чересчур заботливой и мягкой. После того, как я выходила ее в первую неделю обучения, друга преданнее и ближе у меня не было.
— И напрасно потратишь слова! Я справлюсь сама как, впрочем, и всегда. Подумаешь, Старший инструктор. Ну и что, что он воин от Богов и обладает властью придушить меня на месте? Норд отправит меня домой или кто- то другой, это не имеет значения. Я все равно буду в Орсии через несколько дней, — подавив слезы, сказала я. — Не переживай, это уже случилось. Лучше помоги отмыть кровь и одеться.
Мы провозились еще какое-то время, пытаясь вернуть мне привычный вид, не очень успешно, конечно, но и такой оборванкой, я уже не выглядела. Сразу после купания, меня отконвоировали к местному лекарю.
— М-да, рекрут Аддарио. Что тут сказать? Глаз будет заживать неделю или около того. Зрение вы не потеряете, это хорошо, но шрам останется через всю бровь. С рукой сложнее, она не будет функционировать еще долго. Рану я обработал и зашил, теперь ваша задача держать руку в состоянии покоя и приходить на перевязку. Ребра вы ломаете не в первый раз, сами знаете, что делать. — Совсем седой старик Бриан, был одним из не многих, кто относился ко мне как к человеку. Он не разделял взглядов дочери генерала, но и не унижал нас. Я была частой гостьей здесь и успела привыкнуть к его теплым заботливым рукам и мягкому участливому голосу. Когда была младше, приходила просто поговорить, Бриан никогда не отказывал мне, и даже угощал иногда сладостями. Но он жил в своем мире трав и мазей, и не знал, в какую передрягу я угодила.
— Спасибо, господин Бриан. Я разберусь. — Не стоило рассказывать старику, что все мои усилия здесь, обернулись прахом. Не нужны ему лишние расстройства. — Вы были очень добры ко мне. Всегда.
Я повернулась к большому зеркалу и не узнала себя. Отражение в нем было пугающе не похожим на то, что мне приходилось видеть прежде. Я не высокого роста, даже ниже среднего, но хорошо сложена. Фигура стройная и гибкая, не лишенная женской привлекательности. Волосы густые и немного волнистые, цвета темного каштана с двумя абсолютно белыми прядями, которые обрамляли лицо, если их распустить, однако, почти всегда они были затянуты в тугую косу или в две. Эти две уродливые пряди я заработала в ту ночь, когда Брай и Дейт изнасиловали меня за казармами. Мне было тринадцать. Ужас той ночи выбелил мои волосы и было ощущение, что эти два урода пометили меня. Я ненавидела свои волосы, они стали напоминанием о моей слабости и беспомощности. Глаза мои, черные как ночь, сегодня были бесцветными и тусклыми. Я заметно осунулась и как будто уменьшилась вся разом. На меня смотрела совсем другая девушка, словно та, другая я, осталась на гвардийских равнинах. Передо мной стояла орсийка, обреченная на позор и унижение, к которым привела себя сама.
Через час я снова вошла в комнату Аарона Норда. На этот раз, он сидел за столом, перебирая ворох бумаг. Даже сидя за столом, Старший инструктор, казался просто огромным.
— Проходите, — не поднимая глаз от документов, пробормотал он.
Конвойные тоже вошли и встали по обе стороны от меня, напустив на свои лица суровый вид. Если бы не мое нынешнее положение, я бы не упустила момента вдоволь посмеяться над ними.
— Вы свободны, — сказал им Волк с севера, и парни вышли, оставив меня наедине с тем, кто решит мою судьбу.
Прошло несколько минут, но Старший инструктор даже не посмотрел на меня. Может, он вообще забыл, что я здесь? Не то что бы мне не терпелось выслушать обвинения и узнать приговор, но и стоять здесь мне не хотелось. Наконец, он встал и посмотрел на меня, и как будто, впервые, увидел.
— Судя по тому, как вы вошли и по синяку на скуле, ваши вчерашние приключения не закончились. Что еще кроме глаза и руки повреждено? Ребра? Почки? — обыденно, словно мы встретились на светском вечере, спросил инструктор. А так же, я обратила внимание, что он перешел на «вы», что немного меня смутило.
— Ребра, — едва слышно пробормотала я. Он заметил, что меня били уже после нашей встречи в лесу, это плюс его наблюдательности, но моего положения это не изменит.
— Я читал ваше личное дело. Вы лучшая на своем курсе, хорошо соображаете и прилежно учитесь, но поведение ваше не безупречно. Множество дисциплинарных наказаний, постоянные драки и непослушание…
— Нелегко быть экспериментом. Вам в голову не приходило, что новичкам здесь тяжело? — огрызнулась я, специально не сказав «девушкам», чтобы не выделять себя по половому признаку. Это было дерзко, но страх перед возвращением домой и позорным изгнанием был сильнее здравого смысла.
— Я вижу, что определения «необузданная и неуправляемая» здесь упоминаются не зря, — хмуро сдвинув брови, проговорил инструктор.
Любой из полутора тысяч рекрутов мечтал увидеть этого человека и попасть к нему в ученики. Окончив рекрутскую школу те, кто получает распределение ко двору, проходят через его руки, прежде чем попасть на место назначения. Как Старший инструктор, он снова тестирует рекрута и определяет его дальнейшую судьбу. Учеников он никогда не брал, но перенять его опыт хотели все, снова и снова напрашиваясь в его команду.
— Итак, рекрут Аддарио, теперь вы не сомневаетесь в моем праве задавать вопросы? — присаживаясь на край стола, поинтересовался Норд.
— Нет, сэр.
— Тогда продолжим. Что вы делали в лесу ночью и как получили травмы?
— Я просто гуляла.
— Я не идиот, рекрут.
Ни на минуту не усомнившись в его словах, я попыталась объяснить, что без таких вылазок я бы никогда не узнала этот лес и не смогла стать лучшей. Что это не только способ побыть одной, но и тренировка для меня. Я самая маленькая в школе и должна хотя бы как то компенсировать недостаток физической силы. Это не оправдание, конечно, но чистая правда. Мои слова звучали как детский лепет, однако других объяснений у меня не было.
— Вы знаете, что отношения с Гвардией у нас осложнились? Они никогда не были безмятежными, но сейчас участились случаи шпионажа и попыток вербовки. — Неожиданно, сменил тему инструктор.
Я понимаю, что это не государственная тайна, но все же это не тот разговор, который ведется с рекрутом. Шпионаж? Вербовка? Мне ничего не известно об этом, к чему он клонит? Может Старший инструктор забылся? Но тут я сложила два и два, и догадка поразила меня. Норд пристально следил за моей реакцией.
— Вы что же, решили, что я шпионка Гвардии? — Даже подумать об этом было страшно, а уж произносить вслух тем более.
— А это не так? — Поднимаясь, спросил он. Волк с севера подошел вплотную ко мне и посмотрел в глаза. Мое сердце пропустило удар. Он смотрел так пристально, что я почувствовала себя голой, совсем незащищенной. Этот человек мог вывернуть меня наизнанку одним взглядом, но мне нечего было скрывать, сам вопрос был нелепым.
— Это абсурд. — Я дерзко выплюнула эти слова ему в лицо. Мое возмущение было столь невероятным и всепоглощающим, что удержать себя в руках не получилось. — Как можете вы обвинять меня в столь гнусном преступлении? Ваша работа искать шпионов, вот и ищите. Только не надо клеймить всех без разбора. Я лучший рекрут среди своих товарищей, и не давала повода усомниться в моей преданности…
— Но ведь им и требуются лучшие, — совершенно невозмутимо перебил меня он. — Не считаете это логичным?
Казалось, моя бравада лишь позабавила его. Он не позволил себе повысить голос или оскорбить меня как-либо, но голос его и интонации подавляли меня. Разговор этот, похоже, был для него просто скучной рутиной. Но как же так? Ведь решается моя судьба. Я пришла сюда получить наказание за нарушение устава, но никак не быть обвиненной в предательстве.
— Этот спор может длиться вечно, но я не изменю своих слов. Я не шпион, и никто даже не пытался меня вербовать, никогда! — твердо сказала я и сама посмотрела в его ледяные глаза. Для этого мне пришлось запрокинуть голову, ведь он был намного выше меня. Я так устала за эти двое суток, что мне хотелось покончить с этим поскорее.
— А вы знаете, что грозит шпиону? — все еще глядя в мои глаза, прошептал Волк. — Смертная казнь. Сейчас, когда Гвардия вновь захотела власти над всеми землями Ливитии, шпионов будут уничтожать.