— Вы ошибаетесь, — бесстрастно ответила ему Вася, — все реакции этой женщины адекватны и соответствуют её пониманию ситуации и отсутствию информированности о том, что хорошо известно вам. Но если вы настаиваете, я могу назначить экспертизу по этим вопросам. В случае, если ваше мнение не подтвердится экспертами, вы будете должны полностью оплатить все расходы по экспертизе. Если Вы настаиваете, сообщите об этом сейчас.
Парень насуплено молчал.
Тогда я выхватила у него из рук монету и начала изложение собственных претензий.
— Я покупала мужа с красивой фамилией. Меня обманули!
— Вы ошибаетесь, — ответила мне Вася, — фамилия вашего мужа вполне соответствует вашему требованию о её благозвучности. Но если Вы настаиваете, я могу назначить экспертизу о благозвучности слова Айнэнэнай…
— Да надо мной с такой фамилией все потешаться будут!
— Простите, у меня отсутствует чувство юмора и я не могу определить, насколько это слово смешное. Впрочем, требования, чтобы фамилия не была смешной, вы не высказывали.
— Ещё я требовала, чтобы мой муж был попаданцем, — вспомнила я свой легкомысленный трёп и уцепилась за него, как за соломинку.
— Поскольку ваш муж — житель другой планеты, с вашей точки зрения он является попаданцем, — базапелляционно заявила вреднючая Васька.
— Я этим словом в шутку называла того, что будет платить свои деньги за моё хобби, — возмутилась я, — а вовсе не инопланетянина!
— Простите, у меня отсутствует чувство юмора и я не могу определить, когда со мной шутят. Слово "попаданец" я идентифицировала с общепринятым пониманием в вашей среде. Впрочем, если вы настаиваете, я могу назначить экспертизу…
— Поняла, поняла, — замахала я руками, — А где обещанные мне деньги за три с половиной космокредита, а?
— Вся денежная сумма поступила на ваш счёт в банке, картой которого вы пользуетесь.
Я кинулась к сумке, достала телефон и обнаружила извещение о том, что мой банковский счёт пополнен на необъятную сумму. Я вновь пришла в благодушное настроение и решила — да шут с ним, с Айнэнэнаем, не буду выходить за него, только и всего. Пусть он со своей фамилией какой-нибудь другой женщине достанется. Во, точно, познакомлю его с Маринкой Климовой, они поженятся, и настанет моя очередь над ней смеяться, а я себе верну девичью фамилию.
Тогда я впервые почувствовала какой-то диссонанс между своими рассуждениями о купленном муже и эмоциями. Почему-то я не обрадовалась своим планам в отношении этого парня. Может, потому что он обошёлся мне так дорого, в шесть с половиной космокредитов, в Маринке достанется даром? А может, потому, что он не стал оспаривать приятность для него моей внешности, чтобы расторгнуть сделку? Или дело в чём-то ином? Ладно, потом разберусь.
Инопланетянин подошёл ко мне и аккуратно вытащил у меня из рук монетку, а потом, нажав кнопку на костюме, вновь утопил её в его недрах.
Я присела за стол. Мужчина сел напротив меня. Мы молчали так, что стало слышно, как тикают часы-предатели, приютившие в этот раз Ваську.
Первым молчание нарушил парень.
— Могу я узнать имя моей будущей жены?
Сперва я хотела сказать "можешь" — и замолчать, но подумала, что для человека, который только что изучил наш язык и попал в чужой мир, это было бы жестоким. Поэтому ответила просто и по-доброму:
— Я не гадалка и не провидица, чтобы назвать тебе имя той, кто станет твоей женой.
— А разве ты ею быть не собираешься? — удивился парень.
— Неа, — вздёрнула я носик, — у тебя фамилия дурацкая и ты меня дебилкой психованной назвал.
Поняли, да? Ничего прощать ему я не собиралась. Вот так, сразу, во всяком случае. Пусть сначала объяснится и прощения попросит… Но парень не стал ничего из этого делать. Его лицо приобрело какое-то просветлённое выражение, а на губы постепенно наплыла счастливая улыбка.
— Обещаешь? — переспросил он, а я заподозрила неладное.
— А если я за тебя не выйду замуж — чем мне это грозит? — поинтересовалась я, понимая, что надо было сделать это раньше.
— Абсолютно ничем! — заверил меня парень, — всё для тебя останется так, как сейчас. Просто те деньги, которые ты за меня заплатила — они к тебе уже не вернутся в любом случае. Зато их перечислят мне, и тогда я сам смогу выбрать и купить себе жену.
— Здорово, — сказала я нейтральным тоном, — а другие деньги у меня останутся?
— Какие другие? — обеспокоенно спросил парень, очевидно припоминая, о чём ещё я разговаривала с Васей.
Я рассказала ему про состоявшийся обмен валют.
— Точно не знаю, — сказал парень, — всё-таки тут связано со скидкой и бонусом, вдобавок обменом денег между мирами… Наверное, эти потери фирма возместит себе за твой счёт. Наверняка, ещё какие-то издержки накрутит.
Было видно, что он не хочет это говорить, чтобы я не передумала отказываться от замужества, но порядочность не позволяет ему солгать или даже просто промолчать, причинив мне вред. Это я оценила. И сама не заметила, как всё ему простила. Кроме непростительной фамилии, конечно.
— Скажи, а если мы поженимся, мы ведь сможем и развестись? — спросила я.
— Не раньше, чем через двадцать лет, — ответил парень, — или позже, когда все рождённые в браке дети вырастут.
— Да что это вообще за система такая дурацкая? — взорвалась я давно отложенным взрывом, — Почему мужья и жёны продаются за деньги?
И он рассказал мне.
Оказывается, в цивилизованных мирах обитаемой Вселенной существует разделение людей на классы по социальной значимости и полезности. И там принято сочетаться браком до исполнения тридцати лет. Если ты остался холостым к этому возрасту и не значишься как продаваемый муж или жена в соответствующих фирмах, тебе понижают класс до минимального, первого уровня. А там мало того, что ты определяешься на жительство в экологически малоприятные условия, попадаешь в общество законченных уголовников, протестантов против брачной системы и прочих маргиналов, так ещё и не сможешь рассчитывать на приличную работу и, соответственно, заработок.
— Но почему обязательно продаваться или покупать через фирму? — спросила я, — Почему не жениться просто по любви?
— По любви жениться не просто, — строго посмотрел он на меня, — хотя, конечно, можно, и так порой и происходит. Но по статистике, как только любовь уходит — а у многих влюблённых пар это, увы, так — оказывается, что жить одной семьёй с бывшим любимым тяжелее, чем с тем, которого выбрала для тебя фирма с помощью своего специфического доступа к инфополю.
Я ещё много чего хотела узнать, но уже наступил вечер, и мой желудок подсказал, что не грех было бы и поужинать. Я встала и достала из шкафчика под мойкой картофель, который принялась чистить и кидать в приготовленную кастрюльку с водой.
Мне надо было подумать. Связывать свою жизнь с совершенно незнакомым мне инопланетянином я, конечно, опасалась. Собственно, знакомых инопланетян у меня тоже не было. Тьфу, не в ту степь мысли поскакали. Но альтернативой была не только потеря поступивших на мой счёт денег, которые я уже полюбила, как свои, но и, возможно, образования за мной какого-нибудь долга по издержкам фирме-продавцу. А я жуть как не люблю быть кому-то должна, я даже кредитов никогда не беру. Знаю же за собой, что сразу все деньги растранжирю, а потом отдавать замучаюсь. Вдобавок, у нас несравнимая покупательная способность денег, и вполне вероятно, что я свой долг не отработаю, даже если буду пахать — и в прямом, и в переносном смысле этого слова.
В какой-то момент раздался звонок в прихожей. Кого ещё чёрт принёс так не вовремя? Я решительно вышла к двери с намерением сразу же завернуть любого посетителя обратно. Но Маринка Климова буквально пропихнула меня своим телом обратно в прихожую.
— Таська! Я те щас такое расскажу! — дурным голосом заорала она, суя мне в руки кулёк со слойками, — Ставь чайник!
А потом она увидела парня, который, оказывается, вышел вслед за мной.
— Ой, — произнесла Маринка нежнейшим сопрано и захлопала ресничками, — тут мужчины… Мы ведь ещё не знакомы?
— Клиффорд, — улыбнулся ей инопланетянин, правильно поняв Маринкин подтекст.
— Клиффорд, — повторила Маринка, тая, как шоколадка на солнцепёке.
— Знакомься, Марина, — сказала я неожиданно для себя, — Это мой будущий муж. И его фамилия — Айнэнэнай!
ГЛАВА 3
Как-то так получилось, что Маринка Климова из моей едва знакомой девчонки превратилась с течением времени в человека, который всё больше и больше влиял на мою судьбу. В школе она училась со мной в параллельном классе, и мы едва здоровались при встрече на улице. Так было до тех пор, пока однажды мы с ней не завели всю параллель выпускных классов нашей школы в лесные дебри. А дело было так:
Во время учёбы в старших классах у меня вдруг начало портиться зрение — появилась близорукость. И я была вынуждена надевать очки во время тех уроков, когда требовалось что-то списывать со школьной доски. Но к физкультуре это, конечно, не относилось. Я любила кататься на лыжах, и поэтому не пропускала уроков физры, когда у нас пошла такая тема, в отличие от большинства других учеников, которые предпочитали устроить себе дополнительный выходной вместо поездки на лыжную базу по понедельникам в январе и феврале. Учительница физкультуры любила меня и ставила мне сплошные пятёрки, в качестве признательности за явку. И вот, когда был назначен "контрольный" урок по лыжам и явка учеников была почти стопроцентной, учительница поставила меня на лыжню во главе колонны и сказала мне, как самой опытной лыжнице:
— Дойдёшь до развилки и повернёшь на тройку.
И мы тронулись. Первой шла я, в эйфории от свободного пространства впереди, за мной случайно пристроилась Климова, а дальше потянулся очень длинный караван из остальных учеников, каждому из которых нужна была какая-то дистанция между идущими впереди и позади них. Я честно довела всех до развилки, а дальше… На большом дереве краской были написаны цифры, означающие длину в километрах той лыжной дорожки, к которой они были повёрнуты. Я обернулась к Климовой и спросила, указывая на одну из цифр:
— Вот там что за цифра, тройка?
— Ага, — ответила запыхавшаяся Маринка.
И мы пошли туда. Нерассуждающая вереница остальных лыжников — за нами. Лыжня вилась по узкой дорожке, едва достаточной для вонзания в снег лыжных палок по бокам от неё. Через некоторое время я начала подозревать, что что-то здесь не так: урок уже должен подходить к концу, а наш путь лишь удалялся в глухие и мрачные леса, и ничто, кроме лыжни, уже не свидетельствовало, что где-то тут есть обитаемые места. Я вновь обернулась к пыхтящей позади Климовой.
— Там точно была тройка нарисована?
Она подняла сбившуюся ей почти на нос розовую шапочку с помпоном:
— Не помню, может и девятка… А что?
Я развернулась, встала рядом с лыжнёй и процедила: