— Пожалуйста, не надо! Мы же испортим постель, — прошу умоляюще.
— Алисия, перестань беспокоиться о ерунде, — почти рычит в ответ Эрик. — Тебе сменят покрывало, и белье, и даже кровать, если я попрошу, — бурчит недовольно, и я замолкаю.
Такое мне даже в самом страшном сне, или в самой смелой фантазии не могло присниться. Я, в одном купальнике, в своем номере, наедине с обнаженным мужчиной по которому схожу с ума. Сейчас главная задача не пялиться на него, но Боже, это нереально. Я не могу отвести от него взгляд. Его темные волосы блестят от воды, так и хочется провести по ним пальцами. Но еще больше притягивает его торс, мокрые узкие черные плавки… Внутри меня снова начинает полыхать, приходится сжать зубы, потому что изо рта рвется стон… возбуждения такой силы, коей никогда я не испытывала.
— Почему ты выглядишь перепуганной насмерть? — тихо спрашивает Эрик. — Неужели я сделал что-то… дал тебе повод считать меня монстром. Что я сделал тебе, Алисия? Почему ты считаешь меня чудовищем?
Что мне ответить ему? Что он неправ, и я наоборот, иссыхаю по нему, как несчастная ветка в пустыне… Не имея ни шанса, ни надежды…
— Вам лучше уйти, — это все что получается выдавить. — Со мной уже всё хорошо…
— Вот только у меня не получается, не могу выйти понимаешь? — почти кричит Брейдер, а я застываю, не в силах поверить в услышанное.
Он кажется таким искренним сейчас
— Прошу вас, не говорите больше ничего… — умоляю сдавленно.
— Ты права, — соглашается Эрик. — Говорить ничего не нужно. Наверное, мы и так слишком много сказали друг другу.
Босс наклоняется ко мне и припадает губами к моим губам. Я настолько ошеломлена, что только и могу, что неловко, нетерпеливо, непроизвольно отвечать на касания его губ, побуждая его продолжить поцелуй. Он длится и длится, бесконечно долго. Мы как два почти сошедших с ума путника, проделавших длинный путь по пустыне, не можем напиться из живительного источника.
— Сладкая, — шепчет Эрик, на секунду отрываясь от меня. И снова припадая к тянущимся к нему губам. Не прерывая поцелуя, он тоже опускается на мою кровать, рядом, гладит нежно мое лицо, притягивает ближе к себе за шею. Кажется, теперь я понимаю, что такое рай.
Эрик
Кто бы мог подумать, что совсем недавно я называл эту девчонку пигалицей и мечтал от неё избавиться. Считал её навязанным мне бабушкой препятствием и раздражителем в одном флаконе. И вот, сейчас вдруг, когда внезапно осознал, что могу прикоснуться к ней… испытываю невероятную гамму эмоций.
Я привык к тому что мое сердце ничего не ощущает, словно мертвое. Но сейчас, стоило прикоснуться к Белоснежке, как все изменилось. Я не просто чувствую — я сгораю в адском огне желания. И одновременно схожу с ума от наслаждения. Никогда не любил поцелуи в губы, всегда избегал этого. Дина обижалась на меня за это… А сейчас, я вдруг открыл для себя совершенно новый источник наслаждения. Это губы Белоснежки. Такие мягкие, влажные, нежные и податливые, они отвечают мне с таким трепетом, что чувствую, как каменная стена вокруг умершего сердца рушится. Стена оказывается теперь не толще скорлупы… И мы оба теперь охвачены безумием, которое не в состоянии остановить.
Мои руки жадно шарят по телу Алисии.
— Я могу съесть тебя, — бормочу, задыхаюсь от страсти. Запускаю руку в гриву влажных от воды, белокурых волос. Слегка тяну назад, принуждая откинуть в голову. По венам бежит адреналин, словно электрический ток. Ловлю взгляд Белоснежки и чувствую, как сумасшедшая радость захватывает меня, одновременно с чувством готовности. Целую её нежно в горло, страстно пощипывая горячими губами тонкую кожу. Чувствую, что малышка задыхается от моей ласки. Другой рукой теснее прижимаю Алисию к своему телу. К тому моменту, когда снова забираю её спелые розовые губы, чувствую, как она из томилась от жажды нового поцелуя. Волна возбуждения затапливает её.
— Ты восхитительна, — шепчу хрипло.
— И ты… — слышу в ответ и умираю от радости, от понимания, что девочка тоже хочет меня, что ее накрывает не меньше.
Белоснежка поднимает на меня яркие как звезды, глаза. И я читаю в них восторг и восхищение. Ощущение, что каждый её нерв трепещет от радости.
— Я знал, что ты такая, — шепчу, накрывая её своим телом. На что она отвечает мне лишь лёгким вздохом.
Целую, наслаждаясь тем, как она, поначалу робко, но потом все смелее, погружает пальцы в мои блестящие чёрные волосы, повторяя мои собственные движения. Приоткрывает рот, чтобы мой язык мог проникнуть глубже. Мир взрывается разноцветными искрами, нас захватывает пламя.
Провожу пальцами вдоль её подбородка, чтобы вернуть себе внимание. Голубые глаза пристально смотрит на меня, когда шепчу.
— Я хочу тебя…
Я готов к любому ответу, но моя Белоснежка, почти моя… отвечает на выдохе:
— Да…
И я чувствую, что она отдается мне полностью. С доверием и желанием, светящимся в каждой чёрточке её совершенного лица. Она трепещет, как робкий, едва распустившийся цветок. Повинуясь лишь инстинкту, вытягиваясь подо мной на постели, приподнимая голову навстречу моим поцелуям.
И тут в голове, словно яркая лампочка, вспыхивает слово Истинная. Задыхаюсь от осознания, что это правда. Единственная суженная, вечная супруга, что разбудит кровь оборотня и вернёт к жизни его мертвое сердце…
Я думал, что утратил на это надежду. И вот она вернулась в самый неожиданный момент. Но как это может быть? Как это может быть Белоснежка? Но сейчас, ощущая ее сбитое дыхание, понимаю, что мне абсолютно все равно. Важно лишь огненное наслаждение, которое разливается по жилам. Реально это, или нет, неважно. Пусть это будет самым невероятным чудом, но я знаю точно, что нашел свою невесту. Ту самую, единственную в мире женщину, предназначенную мне в жены самой вечностью. Вот эту невероятно прекрасную, удивительную, нежную, трогательную Белоснежку, которая упала под колеса моей машины чуть больше месяца назад.
Моё тело просыпается, и она чувствует это. Её глаза распахиваются, она очень живо реагирует на изменения в моем теле.
— Ты знаешь, что со мной происходит? — хрипло шепчу ей в губы.
В ответ Белоснежка судорожно вздыхает.
— Кажется, знаю, — отвечает дрожащим голосом. — Ты меняешься… — и добавляет едва слышным шепотом — Из-за меня.
— Именно. Я меняюсь из-за тебя и для тебя. Если бы я знал раньше… если бы мог хоть предположить, что это так, я бы никогда не отпустил тебя ни на секунду от себя. Не подверг опасности…
Я переполнен раскаянием, сожалениями и… возбужден до крайности. Так сильно, что еще немного и может начаться непроизвольное обращение. Нам необходимо снизить градус… Но как, разве это возможно в момент, когда оборотень находит свою суженную?
Белоснежка кладёт свою маленькую ладошку на моё плечо….
— Я бы тоже никогда не оставила тебя, — по ее щеке бежит слеза.
Я стираю ее языком.
— Пожалуйста, не плачь малышка, — шепчу умоляюще, накрываю ее своим телом, стремясь защитить от всех невзгод. Изо всех сил стараюсь быть нежным и терпеливым, подчиняя волю и инстинкт первобытного желания, куда более сильному чувству — стремлению защитить и оберегать…
Глава 16
Алисия
Мы словно утонули в волшебном океане чувственной страсти, и очнулись спустя вечность. Хотя на самом деле, лишь день успел сменить ночь, а потом снова выглянуло солнце. Все эти часы мы не могли оторваться друг от друга, даже для того чтобы взглянуть на время. И только солнечный луч на моем лице, после темноты, сказал о том, что прошло довольно много времени.
Всё моё тело болезненно ноет, но это сладкая боль, которая мне приятна.
Зашевелившись, приоткрываю глаза и разглядываю спящего Эрика. У меня перехватывает дыхание. Ему пора побриться. Темная щетина выделяется на сильной челюсти, однако, только усиливает выдающуюся мужественность черт его лица. Не могу насмотреться на его красоту, с наслаждением изучаю, впитываю. И вдруг замечаю, как на чувственных губах Брейдера появляется улыбка. Кажется, вижу ее впервые. Кто бы мог подумать, что хмурый босс умеет улыбаться.
А потом Эрик притягивает меня к себе и целует глубоким долгим поцелуем. Издаю стон ему в губы. Хищная улыбка снова трогает упрямый рот, и я таю от этого зрелища. И тут же краснею, чувствую себя ужасно глупо.
— Прости… Кажется, у меня нет больше сил валяться в постели, — говорю смущенно.
— Намекаешь на то, что я должен отпустить тебя? Это не так-то просто сделать, Белоснежка.
Блестящая бронза его глаз сверкает под длинными черными ресницами.
— Почему ты называешь меня так?
— Тебе не нравится?
— Раньше не нравилось… мне казалось, что ты говоришь это язвительно и подразумеваешь что-то обидное.
— А сейчас?
— Сейчас ты произносишь это слово по-другому, — бормочу смущенно.
— Это как?
— Сейчас ты говоришь это нежно, — краснею и запинаюсь. — Так, словно, — и опять замолкаю, чувствуя себя идиоткой.
— Ты должна договорить, — хмурится Эрик, и я понимаю, что он не отстанет.
— Говоришь так, словно любуешься мной, — еще сильнее краснею, и прячу лицо у него на плече.
— Черт, как же мне нравится, как ты смущаешься Белоснежка, — хрипло признается Эрик. — Но ты делаешь это совершенно напрасно. Ведь ты совершенно права, я любуюсь тобой, и говорю это с любовью. Ты прекрасна.
— И ты уверен в том, что сказал вчера?
Эрик даже не уточняет, о чем я его спрашиваю, а сразу подтверждает.