— Наконец-то, — шепнул Фрис, щекоча горячим дыханием ее шею.
[1]Фрису сказали составить список — Фрис составил. См. полную хронологию истории в конце тома.
Глава вторая, в которой все в опасности
Жизнь в портовом районе города Лейгес кипела. Отовсюду слышались разговоры и брань моряков и грузчиков, в закоулках девицы в легкомысленных нарядах предлагали поразвлечься, туда-сюда сновали мальчишки, торгующие кустарными поделками вроде бус из ракушек. У одного здания стояла группа торговцев в зеленых плащах, все они обсуждали последнюю новость: «Златокрылый» привез из Соринтии ткани, парусину, конопляный сырец и пеньку для такелажных работ. Среди толпящихся на пристани людей Рин видела множество одетых в драное тряпье людей с красноватым оттенком кожи, выходцев с севера Маринея. Они обступили корабль, тянули руки к пассажирам и кричали наперебой. Кто-то бросал оскорбления в адрес «зажравшихся богатеев», кто-то волочился за обеспеченными гражданами, прося милостыню или работу. Рин взглядывала на них и тут же отворачивалась: видеть результаты провала своей миссии было невыносимо.
Четыре пары каблуков глухо стучали по узенькой улице, вымощенной брусками из дерева кокосовой пальмы. День был в разгаре, жаркое южное солнце нещадно пекло, словно старалось прижарить всех до золотистой корочки. Рин обмахивалась и рукой, и шляпкой, Анхельм развязал галстук и расстегнул три верхних пуговки на рубашке. Фрис шел расхристанный до пояса, обращая на себя восхищенно-стыдливые женские взгляды и возмущенно-завистливые мужские. А Ладдару, казалось, все равно, какая на улице температура. Он так и оставался в своем черном костюме и сюртуке, застегнутом наглухо.
Вдруг Рин увидела впереди примечательное здание и поспешила вперед, обогнав товарищей. Подойдя ближе, она сложила руки на груди и задумчиво рассмотрела вывеску ресторана «Оленье рагу». Она была готова поклясться, что перед ней была копия того заведения в Лонгвиле: интерьер в тех же коричных цветах, тоже есть рояль и официантки в шапочках с оленьими рожками.
— Да вы шутите, — цокнула она языком, приглядываясь к чучелу оленя у входа.
— В чем дело? — спросил Анхельм, подходя к ней.
— Оленье рагу. Такое же, как в Лонгвиле.
— Ну да. В Зальцири тоже есть такое. И в Девори. И в Гор-ан-Маре. Их много. Целая сеть, и все одинаковые. Это проект одного из совладельцев торговой гильдии Хэмлоу, помнишь, он однажды приезжал ко мне? Мы с ним решили открыть сеть таверн по всей стране, а со временем превратим некоторые из них в высококлассные рестораны. Это очень удобное и прибыльное дело, — объяснил Анхельм. — Честно говоря, поначалу мы всерьез волновались об успехе. Но потом один из управляющих маршрутами из центрального отделения Хэмлоу в Синтаре подбросил нам одну любопытную идею. По его совету мы сделали единое название для всей сети и одинаковую одежду для работников. А слухи о симпатичных официантках в шапочках с рожками оленей сделали свое дело.
— Так вот как ты зарабатываешь деньги. На хорошеньких официантках. А я-то голову ломала.
— Один из способов… — засмеялся Анхельм.
Рин хмыкнула и зашагала дальше.
— Как же здесь жарко! Еще чуть-чуть, — и на мне можно будет яичницу жарить. Когда мы придем? — выдохнул герцог, обмахиваясь.
— Почти на месте. Нам вот туда.
Спустя пять минут они повернули на Третью Портовую линию, где имели удовольствие лицезреть замечательную драку. Два рослых матроса, судя по кривой траектории движений, находившиеся в приличном подпитии, устроили дебош как раз в том месте, куда направлялась Рин.
Анхельм опасливо покосился на девушку и робко предположил, что, может быть, выбрать другое время, другое заведение и другую дорогу, но та лишь фыркнула и посоветовала держаться за ней. Один матрос — обладатель большой лысой головы, похожей на картофелину, — с видимым удовольствием избивал посетителя кондитерской. Его пьяный товарищ — высоченный, похожий на шкаф бородач, — громил витрину стулом. Стекла сыпались дождем во все стороны так же, как и обломки столов и стульев, на дорогу летели пирожные и тортики, а откуда-то из глубины здания слышались громкие визги хозяйки заведения. Рин растолкала толпу зевак и направилась внутрь, уклонившись от пролетевшего прямо перед ее носом стула.
— Мы закрыты! Мы закрыты! — кричала хозяйка, забившись в угол под стойкой и размахивая руками. Это была немолодая уже женщина сухонького и хрупкого телосложения. На ней был белый передничек и сине-серое платье, щедро обляпанное кремом и мукой. Впрочем, мука и крем теперь были везде: на стенах, на остатках мебели, на побитых посетителях, лежавших на полу без сознания. Рин перешагнула через молоденького парнишку, дергающего ногой, и подошла к хозяйке.
— Альберта, а ну-ка вылезай оттуда.
Хозяйка подняла на нее взгляд и неверяще уставилась.
— Ты… Рин?! — выдохнула она, и та тут же приложила палец к губам.
— Что происходит?
— Да вот эти двое! — Альберта всплеснула руками, показывая на матросов. — Пришли из меня деньги выколачивать! Я уже давно говорила Массаму, что не буду ему платить! А этот вымогатель все равно своих громил прислал! Рин, сделай что-нибудь! Ах! А ну пошел прочь, негодяй! Этот торт для дочки губернатора!
Хозяйка вскочила на ноги и запустила первой попавшейся чашкой в голову матросу, который подбирался к огромному торту с вафельными лебедями. Тот даже не обернулся, когда она разбилась вдребезги об его голову. Рин посмотрела на своих спутников. Герцог шокированно оглядывал заведение, Фрис уже развалился на низенькой табуретке, привалившись к стене, а Ладдар нервно поглядывал на часы.
— Стойте тут, — сказала она. — Придется разобраться. Чувствую, тортиков мне сегодня поесть не удастся, — проворчала Рин, засучивая рукава рубашки. Подойдя к бородатому матросу со спины, она похлопала его по плечу. Тот обернулся, мелькнула рука Рин — она ударила его в кадык, а затем коленом в пах. Верзила захрипел, завыл, согнулся пополам и грохнулся наземь. Его товарищ, увидев это, побежал к Рин. Девушка без труда увернулась от его огромных кулаков, ударила в точки на сгибах локтей, и точно так же, как и бородача — по кадыку и в пах.
— Значит так, ребятки. Дернетесь — оторву бошки к хренам собачьим, — сказала она, надавливая пальцами на болевые точки на их шеях. — Сейчас вы попросите у этой милейшей женщины прощения и вылижете здесь все, включая стены и посетителей. Ясненько?
Рин отпустила лысого, и он тут же прорычал:
— Ух, погоди, вот встану…
Фраза так и осталась недосказанной, потому что к его горлу прижалось лезвие кинжала.
— И что тогда? — с нежностью разъяренной кобры прошипела Рин ему на ухо. — Дернешься — мой кинжал приятно охладит твою горячую кровь. Попытаешься драться — я изобрету новый цвет. Назову его «мозги в шоколаде». А труп скормлю акулам. И никто не вспомнит, что был такой замечательный лысенький паренек, который любил бить беззащитных и громить лавочки законопослушных пожилых леди. Я голодная. А когда я голодная, я очень злая. И неизвестно, что мне взбредет в голову.
Лезвие пропутешествовало от его горла по спине и уперлось в бок.
— Вставай, позорище. Шагом марш вылизывать стенки.
Она пинками подняла на ноги обоих матросов и уселась на стол, сложив руки на груди. Хозяйка кондитерской незамедлительно вручила матросам ведро с водой и тряпки и стала командовать. Анхельм осторожно подошел к Рин и тихонько спросил ее:
— Милая, какого демона тут происходит? Ты уверена, что у нас есть время заниматься этой ерундой? До сих пор я потакал твоим желаниям, но сейчас я начинаю терять терпение.
Рин вздохнула. Раздражение Анхельма было ей вполне понятно, поэтому она не стала язвить и объяснила:
— Альберта — моя старая знакомая. Когда-то она мне жизнь спасла. Я не могу бросить ее просто так.
— Ты понимаешь, что твои усилия тщетны? Насколько я понял, этих матросов послал кто-то…
— Местная большая шишка криминального мира. Хотела бы я знать, кто такой этот Массам. Альберта?
— Мне не так и много о нем известно. Знаю только, что у него все Южные острова под колпаком, — развела руками хозяйка.
— Слышь ты, лысый! — позвала Рин. Матрос обернулся и подошел, оглядывая неприязненным взглядом Анхельма.
— Че надо?
— Ты давай повежливее говори, — рыкнула Рин, как бы невзначай отодвигая герцога назад, себе за спину. — Тебя Массам послал?
— Не знаю такого.
— Все он знает! — заявила Альберта, подходя к Рин. — Массам уже не первый раз присылает своих подонков!
— Тише, Альберта, тише.
Рин спрыгнула со стола и вдруг с силой пнула лысого чуть ниже колена. Тот, заорав от боли, упал на пол, и она тут же вырубила его ударом по шее сзади. Его бородатый товарищ бросил швабру и дернулся к Рин. Пьяная дымка ушла из его глаз, он был напряжен и готов драться не на жизнь, а на смерть. Оценив ситуацию, она мгновенно выхватила револьвер, и дуло уперлось в лоб матроса. Он замер с поднятыми руками, лицо его стало наливаться кровью.
— На кухню все! Быстро! — отрывисто скомандовала Рин друзьям, не сводя тяжелого взгляда с потенциальной жертвы. — Альберта, закрой двери, зашторь окна, выкини отсюда всех и освободи подсобку. И принеси самую толстую веревку, какую найдешь.
Женщина тот час бросилась исполнять. Фрис тяжело поднялся со стула, лениво подошел к Анхельму, и увел его с собой на кухню. Ладдар молча проследовал за ними. Рин дождалась, когда ее друзья уйдут и снова обратилась к матросу:
— У тебя есть два варианта. Первый: опытным путем мы узнаём, есть ли у тебя мозги. Револьвер препарирует некрасиво, но качественно. Второй вариант: выкладываешь все, что знаешь. Ну как?
— Я ничего не знаю.
— Значит первый вариант? — ее палец чуть придавил курок.
— Белый нас прислал. Наш капитан это. На «Белом ветре» ходит, потому и зовут Белым, — ответил бородач, сверля ее взглядом.
— Зачем прислал?
— Сказал зачистить лавочку и выкинуть кошелку.
— Зачем ему это?
— Груз хранить.
— Какой груз?
— Не знаю.
Рин недоверчиво вскинула бровь вверх и сильнее надавила на курок.
— Правда! Не знаю! — занервничал он. — Торговля! Пес его знает! Мы к товару — ни ногой, Белый в трюм не пускает. Выгружают без нас.