— Прости, — тихо прошептала Соэра, подойдя ко мне поближе. — Прошу, Ирина, прости. Если то, что ты мне сейчас говоришь правда, тогда Дакхар перешел последнюю черту и стал… — женщина тяжело вздохнула, — …чудовищем.
— Он и есть чудовище, — всхлипнула, закусывая нижнюю губу, чтобы попытаться сдержать слезы.
Сокрушенно покачав головой, женщина посмотрела мне в глаза и произнесла:
— Обращайся ко мне просто Даара и… давай я покажу тебе твою комнату, в которой отныне будешь жить — там и пообщаемся как следует. И, если захочешь, отвечу на все интересующие тебя вопросы.
Я согласно кивнула и Даара, ободряюще улыбнувшись, двинулась вглубь помещения, где, как оказалось, была скрыта дверь.
— Такие двери, как эта, здесь повсюду, просто они сокрыты магией. Ты сможешь начать их видеть тогда, когда тело начнет нормально принимать магию этого мира, не раньше. А пока я буду помогать тебе во всем, где может понадобиться помощь, ну, а после того, как в тебе накопится достаточно магии для того, чтобы самой спокойно входить или же выходить из этой комнаты, сможешь пообщаться с остальными девушками этого мира.
— А их много? — осторожно поинтересовалась я.
Хмыкнув, Соэра все же ответила:
— Немало, Ирина, немало. Примерно четыре сотни молодых девушек, а если быть точнее, то триста девяносто восемь.
От шока я даже споткнулась, подходя к, пока что незримой для меня, двери.
— Так много?!
Моему удивлению, казалось, не было конца, пока Даара не сказала:
— Много? Ну что ты, поверь, это уже остатки, вот раньше, да, было много — две тысячи восемьсот пятьдесят три. Я помню их всех, ведь уже много лет помогаю каждой, кто прибывает во дворец Дакхара в статусе эсхи, и только одна из всех смогла стать его анайей — Кэйра, эта миленькая лицемерная гадина. Не понимаю, что мой сын в ней нашел, ведь были куда более красивее и добрее, чем она, не понимаю. Ну да ладно, это его выбор. Так вот, Ирина, я помогаю освоиться тут каждой девушке, чтобы им не было одиноко, чтобы они привыкли жить тут. А знаешь почему?
Отрицательно покачала головой, внимательно слушая Даару.
— Да потому, что мой сын, как только появлялась новая эсха, тут же о ней забывал. А через какое-то время, даже ни разу их так и не увидев, мог отдать кому-нибудь в качестве подарка, если это демон среднего порядка, который смог бы спокойно содержать рабыню, или даже в жены, если демон низшего порядка. Такова воля Оэра, и не нам с тобой ее оспаривать, но скажу в защиту сына вот что — каждая из девушек обрела свое счастье: в том, или ином статусе, но обрела. Это я знаю точно. — Даара почему-то лукаво улыбнулась и, нажав на незримую моему взгляду, ручку двери, отворила ее, пропуская меня вперед.
Небольшое пространство комнаты, которое было, максимум, квадратов четырнадцать, вмещал в себя односпальную кровать, с высокой и, наверное, очень мягкой периной, застланная шелковыми простынями ярко-изумрудного цвета, и множеством разнообразных подушек: от малюсеньких, до просто невероятных размеров.
Рядом, почти у самого изголовья кровати, небольшой чайный столик, за которым можно было сидеть на коленях, подложив под них одну из тех самых подушек, что так удачно расположились на кровати; пол покрывал невообразимого цвета ковер, длиною почти во всю комнату: синий с небольшим переливом и перетеканием в фиолетовый цвет, черный в красный, белый в бирюзовый, серебряный в изумрудный — невероятный ковер с очень длинным ворсом. О-о-о, кажется, я в него влюбилась! Кстати, в комнате больше ничего не было, совсем. Ни туалета, ни душа, даже зеркала, и того не было — кошмар!
— Даара, — обратилась я к матери Дакхара, — скажите, а где тут можно будет сходить… э… — немного призадумалась, но женщина поняла мою заминку.
— Все удобства находятся за скрытой магией дверью, вот тут. — она, повернувшись направо от входной двери, нажала куда-то и, о чудо, проход на самом деле появился. — Мне по силам оставить ее в таком виде на несколько дней, так что ты сможешь беспрепятственно пользоваться уборной. Увы, но вход в комнату удерживать столь долго в зримом состоянии я не могу — слишком много сил тогда затрачу, здесь же их затрачивается небольшая кроха. Ладно, не будем о магии.
Я кивнула, соглашаясь с ней, ведь все равно в этом ничего пока не смыслю, вот когда она у меня появится, тогда и можно будет поговорить. Улыбнувшись Дааре, перевела взгляд на абсолютно голые стены, на которых не было ни одной картины — ничего, кроме отвратительного розового цвета, в который была выкрашена эта комната. А я его просто ненавижу!
— Ну вот, Ирина, теперь это твои апартаменты, в коих тебе и предстоит жить. Ну как, нравятся? — спросила она, мило улыбнувшись.
Я же, состроив «кислую» гримасу, задала ей встречный вопрос:
— А вам как, честно ответить или мой ответ не имеет смысла?
Соэра удивленно приподняла правую бровь и, перестав улыбаться, довольно четко ответила:
— Ирина, я очень сильно ценю честность, поэтому искренне надеюсь, что ты будешь со мной предельно честна. Надеюсь, мы поняли друг друга?
— Хорошо, — с некоторым облегчением согласилась я. — Тогда отвечаю: я ненавижу шелк и все, что с ним связано. Нет, я не спорю, ткань невероятно приятно для тела, но… у меня с этой тканью, как-то не сложилось — она, сильно наэлектризовавшись, все время бьет меня легким разрядом тока, нервирует сильно, да и неприятно, если честно. Не знаю, почему так происходит, но это так. Далее стены. Даара, цвет стен просто отвратителен! Я его ненавижу. В моем мире сложились довольно нелицеприятные стереотипы по этому поводу — натуральная блондинка и розовый — они нашли друг друга! У нас считается, что раз девушка натуральная блондинка, в окружении розового цвета, значит, непременно дура! А я не дура! Поэтому розовый цвет мне отвратителен! Нет, не спорю, что я еще совсем молода, и даже иногда бываю глупа, но это ведь издержки молодости, ведь мне только восемнадцать лет, черт возьми! Я не желаю, чтобы стереотипы моего мира хоть как-то касались меня! Я не кукла Барби! Вот. — закончила свою гневную тираду.
Даара стояла и задумчиво смотрела на меня, чуть прищурив свои синие глаза:
— Хм, с тканью, положим, мне все понятно, но Ирина… Розовый, или какой-либо другой цвет, тут ни при чем. Причина твоей нелюбви к этому цвету заключается только в том, что ты еще слишком молода и не осознаешь, что розовый цвет ни в чем не виноват — он нежен и прекрасен. Поверь, дитя, не цвет делает тебя той, кто ты есть, а ты сама — твои действия и поступки. Если будешь вести себя, как маленькая глупая дурочка, то и окружающие будут воспринимать тебя именно так, а не иначе, и им будет неважно, что на самом деле ты далеко не глупа и вполне состоялась, как личность. В-первую очередь нужно решить для себя — кто ты? Чего хочешь? И кем желаешь стать? Ведь окружающие увидят лишь то, что ты сама позволишь им увидеть в себе. Подумай над моими словами, девочка.
Я, абсолютно шокированная ее словами, ведь даже моя мама никогда подобного мне не говорила, стояла и размышляла, нервно прикусив верхнюю губу и нахмурив брови.
Даара же, отвернувшись от меня, что-то тихо произнесла и, чуть слышно, хлопнула в ладоши: простыни, до этого момента устилавшие мое ложе, исчезли, а вместо них появились совсем другие, из совершенно незнакомой мне ткани черного оттенка; стены же, вместо того жуткого розового цвета, стали нежного кремового оттенка.
«Чудеса», — восхищенно подумала я, разглядывая в миг преобразившуюся комнату.
— Ладно, Ирина, день для тебя был сегодня очень тяжелым, поэтому предлагаю тебе немного отдохнуть и поспать, а я, пожалуй, пойду. — и больше не говоря мне ни слова, Соэра покинула, теперь уже мою, комнату, оставив меня наедине с собой и своими мыслями, которые невольно, после слов Даары, закрались в голову.
Глава 3
— Господин, — обратился к Виктору мужчина средних лет с красными, точно огонь, волосами и темно-карими глазами.
Виктор сидел в своем кабинете в кожаном кресле директора компании "Айхирэ", глядя прямо перед собой и совершенно не реагируя на посторонние звуки.
— Господин Виктэйрион, — снова обратился он к мужчине.
— Я слушаю тебя, Гайхо. — устало произнес Вик, поднимая взгляд на своего помощника.
— Господин, как вы и приказывали — я собрал всех, в ком еще остались крупицы магии. Сейчас они, все сорок демонов Темного мира, ждут вас в большой переговорной.
— Хорошо, сейчас приду.
Виктор устало вздохнул и поднялся с кресла, обходя Т-образный стол, за котором он обычно работал, но только не сегодня, только не сейчас. Все его мысли занимала Елена — так, кто всегда являлась его второй половинкой души, любовью всей его многовековой жизни.
Но их любовь всегда была под запретом, потому что Вик и Елена были слишком разные. Слишком. Ведь он Князь Снежных Демонов, правитель Северных Долин, а она…Елена, или, если быть точнее, Элийрия — Демон Водных Гладей, дочь Князя Водных Демонов.
Им нельзя было любить друг друга — они являлись извечными врагами. Две сильнейших Империи постоянно воевали меж собой, не втягивая в эти дрязги Оэра Дакхара, правителя Империи Ири'эс'схар, Повелителя всего Темного мира, да и сам он никогда не вмешивался в дела этих двух Империй.
Всего в Темном мире семь Империй, и в каждой из них есть тот, кто правит той или иной территорией, тем самым поддерживая порядок во всем мире. Оэр Дакхар же, иногда покидает свою Империю Ири'эс'схар, чтобы наведаться в другие и проверить их целостность — кого-то наказать, а кого-то и поощрить за верную, или же не очень. службу. Но он никогда не вмешивался в дела междоусобные — если две Империи сражаются, значит на то есть причина… И только в одном случае Дакхар может вмешаться — если война приобретает слишком серьезные масштабы. А так, да пусть потешат себя силой и сражениями, которые так необходимы Демонам Темного мира.
Вот и в тот раз, когда шла битва между Снежными Демонами и Водными, Виктор был в ударе — крушил всех на своем пути, не жалея, не щадя никого, кто встречался ему, всех, кроме…
"Элийрия, моя милая Элийрия, как же я люблю тебя. Ты подарила мне то, о чем я даже и мечтать в те времена не смел — дочь, нашу замечательную дочь, нашу Снежинку. Клянусь, любимая, что сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь ей выбраться из этих цепких лап Оэра Дакхара. Я ДОЛЖЕН вернуться домой во что бы то ни стало, в свою Империю Вирсэ'Диар. Которой теперь управляет тот, кому я ее доверил, тот, о ком Дакхар даже и не подозревает. И если у меня все же не получится вернуться назад, так как Дакхар заблокировал мою магию, то у меня есть еще надежда на то, что Снежинке там помогут, что ее вытащат из Империи Ири'эс'схар и вернут домой. Домой, к Снежным Демонам Империи Вирсэ'Диар. " Виктор тряхнул головой, стараясь отогнать от себя тревожные мысли, которые не давали ему покоя.
Гайхо стоял рядом со своим господином и не вмешивался, видя, как тому сейчас нелегко, как он переживает за дочь, как сильно он сейчас сосредоточен на одной конкретной мысли — нужно собрать магию Темного мира, чтобы открыть портал и вернуться обратно.
— Идем. — произнес Виктэйрион, проходя мимо своего помощника, направляясь в большую комнату для переговоров — он точно знал, что там их никто не потревожит, и он сможет изложить все свои переживания и надежды, не боясь, что его не поймут. — Чем скорее мы начнем, тем скорее сможем заняться делом — открыть этот чертов портал!
Я, как и советовала мне Даара, легла на приготовленную мне постель, скинув оттуда почти все подушки на пол, оставив себе лишь парочку — одну под голову, а другую стиснула в объятьях, ну, я дома всегда так делала, чтобы было легче заснуть. И ведь на самом деле, не прошло и пяти минут, как я уплыла в объятия Морфея, который нежно приласкал меня в своей стране сновидений.
Не знаю сколько я проспала, но вместо легкого и спокойного сна, мне снились кошмары — один страшнее другого: монстры — зубастые и рогатые, жутко страшные, и все, почему-то, с лицом Дакхара, который злобно подхихикивал и подмигивал своими черными бусинками глаз, и размахивая паучьими лапками, сразу всеми восьмью.
Я от этого резко просыпалась, чтобы тут же снова погрузится в обратно в сон, потому что глаза, словно налитые свинцом, совершенно не желали открываться. У меня не было сил бороться со сном.
Заснув, я снова видела кошмар — моя родная планета Земля была полностью объята огнем, слышались страдающие крики людей, от которых мне становилось не по себе, а по телу пробегал мороз по коже, от осознания этого ужаса. Но среди всех этих людских воплей и стенаний, я расслышала голос, такой до боли родной, голос мамы. Она все время завала меня: "Ирина, девочка моя… Ирина."Но этот голос был на столько тих, что мне казалось, будто это ветер шелестит в ветвях деревьев, которые начинало пожирать пламя.
Я плакала, я точно знаю, что плакала во сне, зовя ее, умоляя вернуться и не покидать меня больше никогда, но вместо ее, столь долгожданного для меня, ответа, раздался голос, который стал для меня ненавистен: "Ты никогда ее больше не увидишь, смирись с этим!"
Снова он врывается в мой сон — почему? Я не хочу его видеть, не хочу слышать — мне нужна только моя мама, я так страдаю без нее. Он говорит мне смириться? Ну уж нет! Девушка с Земли, а тем более русская, никогда не сдастся!
Мне хотелось кричать, но я не могла, словно горло сжало спазм, не позволяющий проронить ни звука. Хотелось смести все на своем пути, но тело не слушалось. Мне казалось, что я оказалась в западне, в ловушке, из которой нет выхода.
Я снова резко просыпалась, даже не осознавая, где сейчас нахожусь, и снова засыпала, погружаясь в тревожный сон. Снова кошмар — тот самый день, когда в нашу, мою и родителей, жизнь ворвался Дакхар. И я снова переживала тот ужас, который увидела тогда — легкий взмах его руки, и мама превратилась в пепел. Я снова чувствовала боль утраты, чувствовала тоску, от которой сердце разрывалось на части, как рыдания сотрясают мою душу, а затем…
Я увидела ее — маму, мою любимую мамочку: она стояла на вершине холма, обнесенного со всех сторон невероятно белым снегом, искрящийся, точно россыпь алмазов на полуденном солнце.
Ее легкое платье из бело-голубого материала, происхождение которого мне было неведомо, развевалось на легком ветру, придавая ей легкость и некий эффект парения над этим снежным холмом. Она стояла и с грустью во взгляде, смотрела на меня, ласково улыбаясь, после чего прозвучал ее голос — журчащий, как весенний ручек, нежный, как теплый ветерок и прекрасный, как сама Вселенная: "Ирина, — словно шепот ветра донеслось до меня, — не бойся, моя девочка. Ничего не бойся. Я всегда буду с тобой, в твоем сердце. Не сдавайся, сокровище мое — ты все преодолеешь, ведь я так сильно люблю тебя."
В душе, словно ворвавшийся в нее ураган, разлилось неимоверное счастье, которого я раньше никогда не испытывала. Счастье от того, что я услышала ее, такой родной и любимый моему сердцу, голос. Я снова увидела маму, пусть даже и во сне, но увидела, и это принесло мне облегчение. И в этот самый миг моего сна я поняла, что чтобы не случилось, она всегда будет рядом со мной, даже если я ее больше никогда и не увижу, она будет в моем сердце, в моих воспоминаниях.
Я нехотя разлепила глаза, которые теперь по-новому взглянули на мир. Я в Темном мире? Ничего страшного, главное, что я жива и вполне здорова. Есть Кэйра, которой я мешаю? Ничего страшного, ведь есть Даара, которая желает мне помочь, а это уже неплохой противовес. Дакхар, который жаждет затащить меня в свою постель? Ничего стр… Ну нет, вообще-то, именно это и приводит меня в ужас. Но ничего, я же справлюсь? Ну, по крайней мере, буду на это надеяться.
В комнату постучали, прерывая поток моих, почти позитивных, мыслей, после чего вошла Даара: