Я бездумно прошлась по покоям, а потом с удовольствием занырнула в приготовленную теплую купель. Неделя выдалась длинной и беспокойной и, честно говоря, всё, чего мне хотелось — это спать. И хорошо, что не прибежали бесовки и не начали меня мыть и мазать чем-либо — последние дни меня раздражало любое прикосновение.
Да вообще все раздражало. Особенно, эта ситуация.
Но я сама сделала выбор.
Я вышла из ванной голой — стесняться мне нечего — и прошла в спальню в надежде найти какую-нибудь чистую одежду. И с недоумением уставилась на собственный гардероб. Я даже закрыла и снова открыла дверь в маленькую комнату — ничего не изменилось. Мне не показалось. Там все так же висела вся моя одежда, подаренная Правителем.
Уже внимательней я осмотрелась вокруг.
Платья, драгоценности, нижнее белье, крема — все в том же виде, и на тех же местах, что я помню.
Кабинет. Мои записи и книги — я забрала только гримуар — в том же положении, что я их оставила. Даже недочитанная книжка, небрежно брошенная на стол в гостиной, не сдвинута ни на сантиметр. Положить снова никто не смог бы, значит, не трогали? Выглядит всё так, будто меня не было всего лишь час.
Я, наконец, надела шелковую сорочку и халат и уселась в недоумении за стол, на котором уже дымился ужин, принесенные невидимками.
Меня вывели отсюда в камеру пыток — и ничего не тронули? И за время моего отсутствия? Помня о бешеном нраве демонюки, я покачала головой — это действительно было странным. Будь я романтичной барышней, вообразила бы себе что-нибудь. Но я предположила, что Правитель, скорее, просто забыл и про меня, и про эти покои — наверняка здесь есть еще хозяйская спальня, и не одна.
Я уселась в кресло с книжкой, налила себе бокал вина, чтобы расслабиться и погрузилась в чтение.
На часах полночь
А Эртара все нет.
Что ж, если он не придет — мне же лучше. Высплюсь просто и вычеркну этот раз из договора как первый.
В комнате было душновато. Я распахнула окна — за окном, естественно, тьма — скинула халат и в сорочке устроилась на кровати. Сон долго не шел. Шелестел невидимый лес, в голову лезли всякие глупости: я волновалась, как будет выглядеть наше общение, но, в конце-концов, усталость взяла свое и я уснула.
Проснулась на рассвете от того, что уже не одна.
Эртар.
Демон лежал на боку и смотрел на меня с непроницаемым выражением глаз. Даже не голый, только ворот рубашки распахнут. Волосы просто собраны сзади кожаной лентой, на гладком лице невозможно рассмотреть хоть какие-то эмоции. Он молчал. Я тоже не стала здороваться или задействовать эмпатию — много чести. Я здесь по делу. И пора его делать. Ненавидя себя за зарождающуюся дрожь — нет, запрещаю себе волноваться и бояться последствий — я откинулась поудобнее на подушки, потом вздохнула, развязала ворот сорочки, отвела волосы и подставила шею, стараясь чтобы каждое движение выглядело механически. Чего он медлит? Я свою часть договора выполняю. Я скосила глаза на Правителя — тот не двигался. Чувствуя зарождающуюся злость, я напряглась. Вот прям сейчас как стукну кое-кого чем-нибудь тяжелым по голове! Эртар прочитал, видимо, это желание в моих глазах, нахмурился, но потом, наконец-то, будто нехотя, лег, наклонился и приник к предлагаемому источнику. Когда он прокусил мою кожу, я дернулась и зашипела — видимо, в порыве страсти я и не замечала, что это так болезненно. Демон на секунду приподнялся, но затем снова наклонился и начал пить мою кровь. Медленно и очень осторожно, нависая надо мной, но не касаясь даже миллиметром своего совершенного тела. Я смотрела в потолок, что так мне нравился раньше — черный, с сияющими светильниками — звездочками, изображающий ночное небо. Время тянулось мучительно долго, я старалась не обращать внимание ни на губы, что сейчас прикасались к моему телу, ни на запах мускуса и лаванды, присущий единственному мужчине, что ко мне прикасался, но не могла. Я чувствовала его присутствие всей поверхностью кожи; я видела его, даже когда закрывала глаза; я слышала его прерывистое дыхание и мое сердце билось в такт с ним. Мне приходилось уговаривать себя, что я всего лишь еда; что я неугодная и строптивая игрушка, которую наказывают; что я ему нужна лишь как Серая; что, продолжив близкое с ним общение, я потеряю себя. Но, вопреки всем доводам разума, я этого и хотела — потерять себя в нем. Без остатка.
Демон, наконец, оторвался от меня, быстро лизнул шею, залечивая, место укуса, от чего я содрогнулась всем телом, встал и вышел, так не сказав мне и слова.
На практику я подала заявления сразу в несколько мест. Не то чтобы я не знала, где хочу работать, просто не была уверена, что меня примут. Да, за мной закрепилась репутация грамотного законника и эффективного наемника, но также все знали, что из-за своих принципов я конфликтовала со многими судьями и кое-какими стражами, потому связываться со мной хотели далеко не все.
Тем не менее Городская Коллегия Стряпчих ответила согласием. Я уж было обрадовалась, как пришел и положительный ответ и от л'эрта Дарелла, Главного Следователя центрального участка. Тот написал, что будет рад видеть меня помощником одного из своих служащих, но не обещает никаких рискованных дел — несмотря на мой опыт и навыки, я буду только мешать проводить расследования верным способом, потому меня пристроят в самый спокойный отдел, ведающий делами переселенцев и временно проживающих.
Что ж, он хотя бы был честен.
Я задумалась. То, что мне придется пол года, до итогового экзамена, перебирать бумажки, я уже и не сомневалась. Нам всем придется: Синь отправилась на практику в Городскую лечебницу, где вряд ли будет допущена до операций, а просто послужит девочкой на побегушках. Асалас, отучившийся по основной специальности боевой стратегии, поступил в главный эльфийский штаб, и, судя по всему, продолжит свою карьеру там. Рекена на эти месяцы уехал к своему дальнему родственнику в соседнее государство — помощником мага. Пожалуй, только Глаку, и так в перерывах между учебой пропадавшему на дальних границах оборотнической империи, грозили какие-то приключения. А вот что хотела бы я?
Как и сказала Синь — не знаю. Не приключений, точно. Потому не важно было, куда мне пойти. Вот только л'эрту Дареллу я симпатизировала больше, чем кому-либо, и это и определило окончательно мой выбор.
Меня пристроили под бок ко вполне расторопному толстячку Белаунду из людской расы, который тут же меня обнял, потребовал называть на ты и усадил за маленький столик позади своего. Он большую часть дня разговаривал со вновь прибывшими в Абан-кай и справлял им документы, если те хотели здесь задержаться, устроиться на работу или что-нибудь продавать; или же, если у них происходили какие непонятные ситуации и было необходимо их решить. В мою задачу входило записывать посетителей, а также заниматься оформлением самых разных бумаг, ради которых посетители к нам и приходили. Сначала я заскучала, но потом мне даже понравилось: кого я только не навидалась, о каких судьбах я только не узнала. Даже в тюрьмах не было такого разнообразия рас, характеров и прошений. Тем более, что мне было о чем попереживать и поразмышлять, с учетом еженедельных посещений Седьмого Круга.
Центральный участок, самый крупный в нашем городе, был поделен на три части. На первом этаже, условно общественном, за разнообразными конторками, закутками и стойками сидели те законники, что непосредственно работали с посетителями: секретари, стражи, принимавшие заявления, отделы вроде нашего. Второй этаж занимали следователи, в том числе отдел убийств и грабежей; там же принимал Главный Следователь. И третья, небольшая часть на втором этаже отводилась вспомогательным помещениям: лабораториям, камерам, допросным. Мне нравилась, что жизнь в участке била ключом: постоянно хлопали двери, переговаривались — а иногда скандалили — посетители, то туда, то обратно по лестнице проносились боевики и маги с чрезмерно озабоченным видом. Да и небольшая забегаловка, притулившаяся сбоку нашего здания, радовала едой гораздо больше, чем столовая в Академии. И, судя по фигуре Белаунда радовала не меня одну: тамошняя хозяйка, пожилая гномиха, готовила добротно и много, так что весь центральный участок ходил у нее в поклонниках. Я поймала себя на мысли, что вполне могла бы так работать, пусть адвокатам и не было здесь места: следователи лишь доводили дело до суда. Дальше же не их была забота, что будет с тем, кого они предполагали виновным. Судьи, прокуроры и тюрьмы действовали обособленно. Всего в Абан-кае насчитывалось семнадцать участков; пять прокуратур; порядка двадцати судов и шесть тюрем. И вся эта братия подчинялась Верховному Альгвазилу и его помощникам, которые принимали в здании Городского Совета. Несмотря на то, что Абан-кай принадлежал государству Дор — Камараби, которым управлял король, благодаря статусу независимости, именно городской совет, состоящий из всех самых значимых должностей и благородных представителей, обладал основной законотворческой и исполнительной властью, а также решал все вопросы, связанные с городскими выплатами королевской казне.
Сегодняшнее утро начиналось как обычно.
Немного прибралась на наших столах — а то стопки с бумагами и свитками уже неприлично переваливались за края — дописала список должников, что нужно было объехать с предупреждением, и взялась за привычное уже заполнение данных, которые мне подсовывал неутомимый начальник. Но в какой-то момент я услышала довольно-таки громкий, рокочущий мужской голос, который привлек мое внимание. Я подняла голову и обомлела: перед Белаундом сидел невероятных размеров мужчина, одетый в одни лишь обтягивающие штаны и смешную шапочку. Мускулы на его руках, обильно смазанных каким-то маслом, были размером с мою голову, а на огромной груди могла разместиться целая компания восторженных девиц. Я покачала головой — на великана он был не похож, скорее всего, нетипичный представитель человеческой расы — и прислушалась к разговору.
Как выяснилось, Фернато был главой странствующей группы артистов и прибыли они в Абан-кай, чтобы дать несколько представлений и поучаствовать в городской ярмарке. Но они столкнулись с непримиримостью стражи: в нашем городе, действительно, были запрещены уличные театры, потому их и прогоняли отовсюду. Фернато не собирался сдаваться — они не могли уехать, не пополнив свои запасы продовольствия и монет, вот и пришел в центральный участок просить разрешительную грамоту.
— Не могу я вам дать разрешение, не могу! Это будет против закона, вы же понимаете…
— Мы честные люди и соблюдаем законы! Но что это придумали ваши правители, что честным людям и не заработаешь!
— Заработать то можно — но не таким способом…
Разговор шел по кругу. Мне чем-то понравился настойчивый силач, тем более что от него прям таки веяло добротой и надежностью, и я подошла и предложила:
— Закон говорит об уличных театрах, но, если вы будете устраивать представление внутри какого-то здания, точнее, внутри того, что имеет стены, пол и потолок — именно так трактуется «здание» в нашем государстве — то это не будет считаться уличным театром.
Белаунд посмотрел на меня с одобрением — он был хорошим малым и искренне старался помочь, а Фернато просиял и чуть ли не раздавил мою руку, пытаясь с нежностью притиснуть ее к себе:
— Мы об этом и не подумали! И что, стражи не смогут нас прогнать?
— Ну, если будете действовать по закону…
— Спасибо!
Он ушел, а ближе к вечеру нам принесли записку с приглашением посетить представление в «Театре летающих комедиантов» — что бы это ни значило — что состоится на следующий день вечером. Мы с толстячком переглянулись и условились пойти туда вместе: как бы жители крупных городов не насмотрелись на магические фейерверки и прочие чудеса, но вот таких выступлений никто из нас не видел.
Вечер выдался теплым. Я надела простую рубашку, брюки и легкую кожаную куртку сверху, не раз попадавшую со мной в передряги; заплела волосы в косу и направилась в сторону малой городской площади, где и разместился временный театр. Фернато и его друзья действительно постарались. Одной из стен стал торец большого здания, что вмещало в себя различные службы, а также небезызвестный трактир, заполненный сейчас публикой. Крышей и второй стеной послужил огромный кусок треугольный ткани, закрепленный на шпиле здания и наклоненный под угрожающим углом. В роли еще одной стены выступили высокие столбы, поставленные в ряд рядом друг с другом и оплетенные, не без помощи магии, живым забором из вьюнов. В целом вся конструкция смотрелась довольно непривычно и импозантно. Вокруг уже толпились бездельники и дети. Но никто не пытался попасть внутрь, оно и понятно, смысла то в этом не было — «здание» было весьма условным и фактически являлось навесом над сценой и разного рода плетениями из веревок, пока непонятного назначения.
Я обнаружила Белаунда и подошла к нему. Как раз начиналось представление.
Сначала заиграла музыка — из тех задорных песенок, что можно часто слышать в тавернах. Вышел Фернато, причем его одеяние не отличалось от того, в чем он приходил в департамент — видимо, он в принципе больше ничего не носил. Раскланявшись, он продемонстрировал весьма благожелательно настроенной публике свою силу: поднял огромный брус дерева, лежавший для этих целей рядом, а затем и вовсе начал катать на могучих руках всех желающих. Первыми, конечно, к нему бросились дети всех рас — вот уж чья непосредственность оживляла любое собрание. Потом выбрались и девушки, да дамочки покрепче — из гномов, орков и даже троллей. Такие ценили в мужчинах мускулы чуть ли не больше мозгов, а потому с удовольствием забирались на руки к силачу и, ничуть не смущаясь, ощупывали стальные мышцы. Одна гномиха так увлеклась, что даже Фернато, явно привыкший к вниманию, покраснел.
Музыка сменилась, а вместе с ней и артист. В уже темнеющем воздухе возникла высокая фигура, обтянутая черным одеянием необычного, будто цельнослитого кроя. Под ритмичные удары и громкие переливы флейты он достал длинную цепь, с прикрепленными на нее с двух сторон грузами, обмотанными тряпками. Щелчок — и оба конца загораются, а молодой человек с резкими чертами лица начинает раскручивать эту цепь так, что вокруг него образуется непрерывно движущееся огненное колесо. И все это без магии! А вот дальше пошла магия — с колеса стали срываться искры, и, превращаясь в бабочек, садиться на зрителей, не обжигая их, но тая при соприкосновении с кожей. Толпа одобрительно взревела. А огненный магистр — это был, судя по всему, он — достал совсем уж невиданные конструкции. Небольшие металлические кольца, которое удобно было ухватить одной рукой, от которых веером шли пять спиц с фитилями на кольце. Заклинание — спицы и фитили вспыхивают. А маг сначала осторожно, а потом все быстрее и быстрее выписывает руками такие фигуры, что огненные веера то расцветают цветами, то гигантскими бабочками парят над молодым человеком. Мгновение — и сам магистр уже в воздухе. Два огромных полыхающих крыла возносят его к самому верху, там, где закреплена ткань, они на мгновение гаснут и тут же вспыхивают, но уже огромным огненным кольцом, в центре которого появляются две тонкие фигурки юноши и девушки. Под радостный свист присутствующих — а их стало гораздо больше, дальние ряды уже начинают подпирать передние, что мне не слишком нравилось — пара, с помощью целой системы веревок, перелетала с места на место, плавно скользя в воздухе. В дуэте их силуэты то сливались воедино высоко над сценой, то разъединялись, и, не теряя гибкости и эмоциональности, снова начинали совместный танец, демонстрирующий точную синхронность движений и силу. Я отошла в сторону, чтобы не быть ненароком растоптанной излишне возбужденными зрителями и с удовольствием смотрела на представление. Вот девушка, вызвав изумленный вздох, прыгает на тканевую гладь «паруса», легко скользит по ней, и, пойманная сетью в самом низу вскакивает и исполняет чувственный танец уже у самой земли. А девушка весьма красива — хрупкая человечка с длинными, пшеничными волосами и огромными голубыми глазами. С потрясающей грацией она вскакивает на веревку, высоко натянутую над землей и продолжает свой танец там, изгибаясь и потряхивая волосами. При этом, совсем без страховки и, я была уверена, при полном отсутствии магической силы. Я из любопытства потянулась к ней ментально — неужели она совсем не боится? — и убедилась, что нет, не боится. Только радостное удовлетворение. Меня захлестывает ощущение общего восторга публики, который я разделяла. Но тут в столь чистые эмоции вдруг ударила волна похоти и сбила меня с благодушного настроя. Волшебство закончилось; я поморщилась и пришла в себя: теперь я видела только не слишком чистую площадь, плотную крикливую толпу и дешевые костюмы. С неудовольствием посмотрела на тех, кто вырвал меня из ощущения волшебства и нахмурилась еще сильнее. Драконы. Не чистые, конечно, а люди, обращавшиеся в драконов. Это чревато проблемами. Драконы редко посещали Мир Корон, а молодняк еще реже — уж слишком несдержанными, в том числе сексуально, они были и доставляли немало хлопот окружающим до момента равновесия, которы наступал у этой расы примерно в сорок лет. Те двое, что возжелали танцовщицу, выглядели молодыми и весьма возбужденными. Я всмотрелась в третьего и немного успокоилась — судя по возрасту и нашивкам на камзоле, он был их сопровождающим. Но, все-равно, стоило быть настороже. Осмотрелась вокруг. Тьма. Ни одного стража в зоне видимости, да и Белаунд куда-то делся. Что ж, придется, если что, отдуваться мне — хоть я, строго говоря, не принадлежу центральному участку и вообще у меня свободный вечер, но просто бросить все и уйти мне не позволяла совесть.
Представление тем временем завершилось. Все четверо исполнителей, а также их помощники и музыканты вышли на поклон. Отовсюду посыпалась звонкая монета — Фернато выглядел довольным. Я опять посмотрела на драконов — их нигде не было. Может, пронесло? Но не тут то было. Внезапно возле девушки, отошедшей к краю сцены, появились две фигуры и потянули её в сторону. Дальше события развивались очень быстро. Я хоть и начала пробираться в их сторону сразу, но расходящиеся зрителя мне очень мешали, я постоянно натыкалась на кого-то и теряла из виду происходящее. Девушка попыталась вырвать руку и привлечь внимание, но драконы продолжали тащить её за собой. Рядом с ними нарисовался дракон постарше и попытался их остановить. Те заспорили, но девушку не выпустили. Артисты, наконец, заметили, что происходит что-то не то, и обступили спорщиков.
В общем, когда я подошла, ситуация обострилась до предела. Двое молодых драконов открыто насмехались, сообщая всем, что красавица во время танца посмотрела им в глаза, что означает предложение себя в качестве ночной утехи — именно так, по законам драконов, и было. Третий дракон стоял насупившись, но вмешаться теперь не мог — не был вправе. Молодой человек, что выступал вместе с актрисой, не выдержал и потребовал дуэли. На что все дамы, что естественно, взвыли — вызов на дуэль дракона означал, во-первых, что состоится суд чести, то есть поединок на котором если даже кто и будет убит, то преследоваться это по закону он не будет; во-вторых, один из драконов, на кого падет жребий, будет драться в обличии дракона, что означала для не мага, кем и был молодой человек, верную смерть. А, в — третьих, законники, даже при исполнении, да и стражи не могли вмешиваться в ход подобных поединков если были соблюдены два условия: добровольное согласие обеих сторон и отсутствие вреда для окружающих. Согласие юноша своим заявлением как раз и дал. И откуда ему было знать все это, если он не прочел в своей жизни, в отличие от дам, ни одной романтичной книжки про любовь дракона и принцессы? Жаль только, что герои тех книг были много благороднее. И смотреть им в глаза во время танца стоило хотя бы потому, что потом они на героине женились. Танцовщица разрыдалась и повисла на шее бледнеющего юноши, которому потихоньку разъясняли ситуацию; сопровождающий драконов мрачнел все больше, а появившийся внезапно возле меня Белаунд промокнул лоб платком и прошептал в мою сторону:
— Я вызвал стражу. Но это ничего не даст, сама понимаешь…
Больше ждать я не стала:
— Поможешь мне потом разобраться с л'эртом Дареллом?
Белаунд посмотрел с недоумением но, поняв, кажется, кое-что, кивнул
Я вышла в образовавшийся круг и громко обратилась к окружающим:
— Какие то проблемы?
— Иди, откуда пришла, недоростка — хмыкнул один из драконов
— Боюсь, что не могу. Как законный представитель данных артистов я требую прекратить это безобразие.
— А иначе что? Подашь на нас в суд? — парни загоготали. Я разозлилась:
— Нет. Но поскольку я представляю, в том числе, и этого юношу, то могу заменить его на суде чести и выйти на дуэль с любым из вас. Так что предлагаю мирно урегулировать ситуацию или бросайте жребий — кто будет со мной драться.
Публика изумленно ахнула. В глазах парней появилось пламя — теперь и они разозлились — на меня. Но после взглядов Его Темнейшества драконье бешенство казалось милой шуткой. В себе я была уверена: даже в обличии дракона эти идиоты не смогли бы победить Высшую, тем более, в боевой ипостаси. Но, как и любой адвокат, я всегда была готова к компромиссам.
Парни, тем не менее, действительно бросили жребий. Тот что крупнее и блондинистей, выиграл. Это он так думал. Толпа, причитая, расступилась: меня уже похоронили с почестями. Белаунд что-то наговаривал стражам, но те только разводили руками. Впрочем, ничья помощь мне не была нужна. Я внимательно посмотрела на разоблачающегося дракона — он что, одежду не научился заговаривать, обязательно надо снимать? Показушник. И в тот момент, что он обратился, я, одним легким движением, обратилась тоже.
Толпа отшатнулась еще дальше.
Ну да, понять кто я такая, не смогли бы даже бывалые путешественники. Белаунд, в силу служебных обязанностей и доступа к информации обо мне, скорее всего, предполагал о моей второй сущности, но и он выглядел шокированным.
Я учтиво поклонилась серебристому дракону, размером с небольшой домик. Драконище изобразил похожий поклон и выпустил по мне струю пламени так быстро, что я едва отскочила. Что ж, поиграем. Я видела как-то бой двух нестабильных ящеров: силы и дурищи много, а магических знаний и мозгов не хватает. Потому просто раскрыла крылья, облетела вокруг него и уселась сверху, как наездница, чтобы он не мог достать меня своим жаром, обвив цепкими конечностями и хвостом длинную гибкую шею.
Дракон заревел. Да да, милый, я знаю — наездники для вас — худшее из оскорблений. Но в «пылу» боя все возможно.