— По одному в неделю, сегодня в 12:00 первый. Гарантия сто процентов. Давайте следующего.
Двенадцать человек как раз обследовал за два часа, всех расписал на лечение на сегодня и завтра. Однако так очередь растянется надолго, особенно с учетом повторных сеансов. Короткое совещание.
— Так девочки, чуть меняем график. В пятницу диагностики не будет — только лечение. Иначе не уложусь. Марина, что с записью на завтра?
— И на послезавтра тоже! Двадцать семь человек пока. И звонили еще, мы не договорились — по телефону записывать?
— По телефону не надо — опередила меня Настя — Могут и не прийти потом. На месте записываются, сразу оплачивают. Саша, а давай часть будем лечить медикаментозно? Я же врач, мне нельзя без работы квалификацию терять. Тех, которых можно лекарствами вылечить будешь мне передавать. И им дешевле и больше принять больных сможем.
— Знаешь, возможно, так и сделаем. Если наплыв будет большой стану предлагать такой вариант. Но тогда твой кабинет нужно переоборудовать. Давайте, пьем чай и переходим ко второй части марлезонского балета — лечению.
С лечением в график не уложился. Планировал по часу на каждого, сбой начался на первом же пациенте. Элементарная киста в почке, с которой мне раньше удавалось легко справиться, никак не хотела поддаваться. Пришлось вспомнить колдуна Михала и подключать силу больного. Дело сразу пошло на лад. Со вторым тоже провозился долго. В результате вместо 16:00 закончил в 19:30. Сделал вывод — на каждого планировать полтора часа, в день четыре человека. Мало, но ничего не сделаешь. В пятницу успею шесть человек, итого за неделю двадцать два. А повторных когда? А запись в неделю сорок восемь человек! Если записывать меньше — будет тогда очередь на запись под дверьми постоянно.
— Настюша, ты права, сам не справлюсь. Давай завтра займись оформлением кабинета себе. И стоит подумать о другом помещении, побольше. Чтобы еще невропатолога на работу взять и гинеколога. Это я на будущее думаю.
— Тогда нужно строить большую клинику. Все специальности, хирургия, пластика. А сейчас просто цены такие поставить, чтобы количество желающих сразу уменьшилось — Предлагает жена.
— Я не смогу. Если человек умереть может без моей помощи, как я ему неподъемную сумму заломлю? Так что развиваемся постепенно. Сколько мы сегодня заработали?
— Три тысячи двести рублей. А мы будем для налоговой всю сумму отражать?
— Ты бухгалтер, сама и думай. Хотя если станешь лечить, бухгалтера придется брать на работу. Нужно ведь всю документацию вести, отчеты, платежи. Так что завтра у тебя куча работы — кабинет оборудовать, подобрать бухгалтера. И себя по трудовой переоформить на врача-терапевта.
После годового расслабона в больнице, нагрузка для меня оказалась сильной. Принимал я не четыре, а шесть — семь человек, заканчивали работу в семь — восемь часов вечера. Настя начала работать терапевтом, но пока к ней направил только двоих — большинство предпочитало заплатить любые деньги за быстрое излечение. Придется её лечение сделать чуть дешевле, а свое чуть дороже. Запись на диагностику растянулась уже на две недели. А собственно чего я парюсь? Я не Иисус Христос, всех не исцелю. Сколько смогу столько и будет.
Рабочая неделя закончилась, в пятницу отпустил последнего пациента в шесть вечера, всё, сил больше не осталось. Завтра еще в больницу обещал… Упал расслабленно в кресло в приемной.
— Домой не пора? — Тесть приехал, возит нас и на работу и с работы — Всех денег не заработаете.
— Да, уже собираемся папа — Настя пересчитывает кассу.
В дверях появляется пара плечистых типов.
— Мы уже не работаем, приходите в понедельник — автоматически говорит Марина, а я не менее автоматически пытаюсь определить, с чем пожаловали. На таком расстоянии увидеть «начинку» не могу, но что-то мне подсказывает — такие амбалы не болеют.
— Кто у вас тут старший? — голос у «шкафа» не менее внушительный, услышишь такой в темном переулке — обосрешься.
— Что вы хотели? — Обзываюсь. Директор Настя по-прежнему, но им явно не документальное старшинство требуется.
— Мы этот район контролируем, охраняем коммерсов, решаем проблемы. А то мало ли, могут ограбить, поджечь, машину угнать. Два куска в месяц и никаких забот.
Тесть ухмыляется. Типа, я же говорил за охрану. Ладно, мы тоже не пальцем деланные.
— А если я откажусь от вашей охраны? Скажем, возьму вневедомственную?
— Ну, она же не будет за тобой ходить круглосуточно. И за бабой твоей. А у нас много в городе… хулиганов. Встретят вечером, изнасилуют. Советую заплатить — Умеет сука убеждать!
— А вы, значит, будете круглосуточно охранять?
— Если кто наедет, скажешь что под охраной Бурого, никто пальцем не тронет.
— Гм, да сударь, ваши аргументы убедительны. Два куска говоришь?
— Это по-божески, другие больше бы взяли — Почему-то я ему верю!
— Настя, принеси деньги — Улыбаясь, подтверждаю слова кивком на её вопросительный взгляд. Беру в руки со стола пирамидку с «падающим снегом», встряхиваю и подхожу к визитерам, держа её на ладони перед собой.
— Кстати господа, вы никогда не задумывались, что теория экзистенциализма на примере Сартра не отображает всей глубины выражения проблем через показ образов? Подтверждение иррациональности человеческого существования в примитиве сводится к уникальности его бытия.
В гипнозе не важно, что говорить, главное интонация и монотонность. Еще чтобы объект не пытался отвечать, для этого лучше нести любой бред. В попытке осмыслить необъяснимый набор слов происходит зависание. Как на уроке, хочется спать, когда ничего не понимаешь и не можешь вникнуть. А для интеллекта, не перегруженного умственным трудом достаточно пары фраз для впадения в кому. К концу второго предложения у посетителей глаза стали стеклянными, на третьей фразе я изменил тему беседы.
— Сейчас я даю вам деньги, две тысячи рублей — Сворачиваю вчетверо газету и передаю старшему из амбалов. Голос второго мы так и не слышали. — Поклади их во внутренний карман. Ты видел, как он взял деньги? — Обращаюсь ко второму.
— Да.
— Замечательно. Сейчас я проверю ваше здоровье. Стойте спокойно.
Идея родилась у меня сразу. Единственное что меня смущало — я никогда еще сознательно не причинял вреда человеку. Итак, для начала делаю ущемление срамного нерва, который управляет расслаблением сфинктера ануса. Далее подпитываю патогенную микрофлору кишечника и немного угнетаю ворсинки прямой кишки. Если побегут в больницу — лечить будут долго и не факт что успешно.
— Теперь всё замечательно. Что я вас лечил — забудьте, помните только, что деньги вы получили. — Щелкаю пальцами — Ребята! Не спите, я спрашиваю — всё нормально? Мы можем рассчитывать на вашу охрану?
— Да, конечно — Пытается сделать убедительное лицо «охранник».
— Тогда до свидания. Да, хотел анекдот на прощание рассказать! К Кашпировскому приходят бандиты, требуют деньги. Он говорит секретарше — выдай этим засранцам сколько они хотят! Забрали деньги, ушли. Через три дня приходят, умоляют — Анатолий Михайлович, вот ваши деньги, вот еще столько же, снимите, пожалуйста, установку на засранцев!
— Ты что, Кашпировский? — хмуро спрашивает будущий засранец.
— Нет, я Колесов.
— Вот и хорошо. Через месяц жди.
— Что ты им делал? — С трудом дождались зрители, пока закроется дверь. Рассказываю в деталях, даже тесть понял.
— Думаешь, принесут тоже деньги? — сомневается Сергей Николаевич.
— За деньги не знаю, но дня через три стоит ждать.
— Давай охранника пришлю, а лучше пару, мало ли что им в голову стукнет.
— Да что бы ни стукнуло, пусть даже нож к горлу приставит. Скажет — лечи, ну отключу я его, упакую и передам в милицию. И понос при нем останется.
Новая трудовая неделя, понемногу втягиваюсь в график. Главное не паниковать от наплыва больных, каждый день кто-то пытается прорваться вне очереди со слезами о смертельной болезни. И еще проблема со звонками от «высоких» знакомых с просьбой принять детей, тещу, шурина, свата и так далее. В результате на меня уже в обиде начальник пожарной охраны (что мне может аукнуться) и директор рынка.
Сегодня среда, был суд по вопросу лишения материнских прав. Отправил Настю, узнать результат. Возвращается расстроенная, как увидел её лицо сразу подумал — что-то пошло не так как надо.
— Что? Оставили ребенка этой…
— Нет, с этим всё нормально, лишили без права апелляции. Другое…
— Ну, говори уже!
— Требуют, чтобы мы Танюшку в приют отвезли, пока комиссия не примет решение. Я там поговорила, секретарша у меня лежала в отделении раньше, у них нормальных детей оказывается не так много и на них очередь. Может так получится, что другим отдадут. Знают ведь что ты её вылечил от всего.
— А вот фиг им! Завтра поеду разбираться, детей им мало! Я весь приют им вылечу, пусть только усыновляют! Сейчас прокурору позвоню на всякий случай, он мой должник — пусть отрабатывает.
— Саша! — заглядывает в кабинет Марина — Там эти, засранцы пришли!
— Кто? А, я и забыл о них уже! Хорошо, есть на ком зло согнать — обрадовался я. Выходим с Настей в приемную, у входа топчутся два несостоявшихся «охранника». Да, вид у них блеклый, лица осунулись. Долго продержались — пять дней!
— Что-то случилось? Мы вас кажется не вызывали, проблем никаких не возникало — интересуюсь нейтральным тоном.
— Ты это… Мы это… — сбивчиво начинает один, второй по жизни, похоже, молчун — Ты же врач? Мы это… заболели.
— Так в больницу обратитесь! Я врач, но у меня очередь на месяц, да и дорого для вас будет — Издеваюсь, как могу.
— Мы это… к бабке ходили — Настя с Мариной героически пытаются сдержать смех от вида этих несчастных физиономий — Она сказала нас сглазили.
— Правда? Тогда вам в церковь надо! — Меня тоже сейчас порвет!