Я вообще не говорю ни Лене, ни кому-либо ещё, что подковёрные битвы на Хоргосе имеют место быть. И что лично я, изображая отстранённость, некоторые настораживающие меня векторы (развития событий) наблюдаю более чем явственно: начать хотя бы с того, что я чётко вижу когда мне врут.
А структура, не смотря на совсем короткое время, разрослась: у Победы всегда много родителей. Ну, или тех, кто в число этих родителей пытается попасть.
Первый Президент (который и сформулировал, а потом и «продавил» идеологию Хоргоса), имеющий особый статус по Конституции, находится почти что при смерти. В широкой печати ничего не сообщается, но по некоторым признакам это понятно и так. Мне кажется, уже началась делёжка пирога либо подготовка к ней.
Плюс, в условиях перехода к новым моделям управления, каждый служивый явно пытается урвать что-то для себя. От того, что принято считать «пирогом».
А ведь так всё хорошо начиналось.
Глава 2
Увы, лично мне на старте не хватило опыта спрогнозировать, что всё может пойти таким путём. Как оно двинулось впоследствии.
Буквально вчера, выходя из «своей» зоны четвёртого сектора Хоргоса (где мы с китайцами занимаемся акупунктурой, вернее, её развитием в той струе, в которой теперь «видим» мы с ними вместе), я столкнулся на улице с ЯньАнь. Она бездумно бродила по беседке (которая одновременно и зона отдыха на улице); время от времени наклонялась, поднимала камушек, бросала его в декоративный пруд (у которого эта беседка и была оборудована) и снова принималась бродить вперёд-назад. Время от времени, для разнообразия, наподдавая по очередному камню острым носком полуботинка (вероятнее всего, модельного; но я в этом не понимаю).
— Привет, — машу ей рукой, не собираясь особо задерживаться.
При всём уважении к ней, пообщаться она очень любит. И во времени особо не ограничена, поскольку и живёт тут, и б
— О, привет! — она выныривает из своих мыслей и искренне улыбается. — В спешке? Или есть время?
— В спешке. Почти. Но для редкого специалиста время найдём, — отшучиваюсь в ответ, падая спиной вперёд на скамейку напротив неё. — Что-то случилось?
— Да. — После паузы говорит она. — Хотела посоветоваться. Но так, чтоб Кеша не узнал.
Присвистываю в ответ и вопросительно смотрю на неё.
— Да ничего страшного, просто он всё так близко к сердцу воспринимает, — краснеет ЯньАнь, чьё совместное проживание с Кешей в четвёртом секторе ни для кого не секрет. — В общем, это пока не проблема, но мой отец говорит, что такие вещи нужно учитывать заранее. И планировать свои контрмеры тоже надо заранее, на случай всех возможных осложнений…
Она говорит минут десять, и в итоге выясняется презанятная картина.
Во-первых, наша сторона представлена в акционерах фармацевтического завода как Государством, так и частным инвестором (я даже знаю, кто это, вернее, догадываюсь; но ЯньАнь весьма потешно не называет имён, соблюдая конфиденциальность. Хотя это наверняка Роберт Сергеевич).
При этом, наш частный инвестор является ещё и управляющим от имени капитала Дубая, также участвующего в деле на паях. В само управление Дубай не вмешивается (даже специально никого не присылал), а по всем вопросам интересы Эмирата представляет, доверительно управляя от имени арабов, наш этот самый частный инвестор (читай — всё тот же Роберт Сергеевич, перевожу сам для себя мысленно).
Ввиду непонятного шатания в тех кругах, которые здесь по телевизору называют «политической элитой», представители нашего Государства, как акционера, постоянно меняются: поначалу это был вообще Кеша. Правда, недолго.
Потом представлять интересы страны стал какой-то комитет государственного имущества (не знаю у нас такого органа, но ЯньАнь говорит по-английски, и наверняка использует примерно подходящее по смыслу описание).
Комитет госимущества тоже «махал шашкой» совсем мало, если говорить о времени их работы. Его «участие» выразилось во введении полутора десятков ежедневных отчётов, которые, как говорит ЯньАнь, и так есть. Просто в другом формате.
Затем на Хоргос явились представители Прокуратуры (кажется, самой главной в вашей стране — говорит ЯньАнь), но те вообще были крайне недолго; только изъяли какие-то бумаги из кабинета, в котором до того заседали спецы госимущества, и сообщили ЯньАнь: госимущества тут больше не будет, по крайней мере, именно этих людей. На её вопросы (почему? И кто будет вместо пропавшего комитета госимущества?), сотрудники прокуратуры только гоготнули в ответ на хорошем английском:
— На первый вопрос ответ прост. Конкретно эти люди арестованы. Но то наши внутренние дела, вас не касаются…
— Но кто-то же есть вместо них? — вежливо удивилась тогда ЯньАнь, на ходу прикидывая, как организовывать взаимодействие с новыми чиновниками (которые наверняка воспоследуют — не может же Государство оставить инвестиции в такой перспективный проект без присмотра?). — И кому теперь слать эти отчёты? — китаянка дисциплинированно вывела на принтер и протянула прокурорам почти половину пачки формата а-четыре. — Формат согласован с этими вашими арестованными представителями, — зачем-то рассеянно добавила она, с удивлением видя досаду на лицах представителей «самой главной прокуратуры».
— А вот это уже второй вопрос, — не растерялись наши прокуроры. — Отчёты будете отдавать тем, кто прибудет на место арестованных.
— А по какому каналу их передавать
— Никто не исполняет, — погрустнели в ответ прокуроры. — Мы всё управление того… Сидят они все, одним словом. Очковтиратели и взяточники. И само управление, по нашему представлению, сейчас на этапе упразднения в Конституционном Суде.
— Так а кто же тогда?… — ЯньАнь даже не договорила вопрос, потому что лично ей был дико: как Государство может оставить без управления
Впрочем, она быстро взяла себя в руки и добросовестно изложила все резоны «самой главной прокуратуре» Государства: у нас ваши деньги, раз. Мы ими управляем. Тех людей, которые от вас до позавчера хотя бы вид делали, что работают вместе с нами, вы арестовали. Оставив вашу долю в заводе без управления. Это два. Мы — ваши добросовестные партнёры. Потому я вам лично сигнализирую:
— А в чём выражается это управление? Со стороны нашего государства? — лениво и явно из вежливости спросил один из прокуроров.
— Определение коммерческой политики. По регионам, — ЯньАнь, быстро сориентировавшись, выдала ещё полпачки а-четыре из принтера. Гордясь тем, что процессы в совсем молодой компании лично ею организованы по столь высокому стандарту, что их даже в Китае показать было бы не стыдно. — Вот Азия, Персидский Залив, Китай… Кстати, подпишите и мой экземпляр, что до вашей страны информация доведена… Далее идёт кадровая политика… — ещё полпачки бумаги. — Производственная политика. И экологическая безопасность…
Прокуроры невежливо перебили ЯньАнь, и старший из них снова гоготнул:
— Государство, лично в моём лице, расписывается сразу на перечне всего, что вы нам считаете нужным дать. Но, — вздел палец вверх дядька возраста Олега Николаевича (по словам ЯньАнь). — Мы можем только сажать, что и сделали. Ну или разгонять, — засмущался он, — вот как это управление. Но управлять — это не к нам…
Итогом последовавших получасовых препирательств стало то, что прокуроры добросовестно ещё полтора часа принимали по описи стандартный пакет ежедневных (!) отчётов. К концу процедуры заметно сдувшись и подводя итог:
— В общем, извините, но это было в последний раз. Нам это и не по подведомственности, и не в списке задач.
— НО вы отдаёте себе отчёт, что ваш пай остаётся неуправляемым?! — взбеленилась бюрократическому подходу ЯньАнь. — Вы не понимаете, что весь этот проект — детище вашего Первого Президента?
— Так он уже … того… — глумливо хмыкнул в сторону прокурор помладше. — В общем, сейчас самое время его детям начинать учиться о себе заботиться самостоятельно… — На молодого прокурора в этом месте строго посмотрел товарищ постарше, и молодой пристыженно замолчал.
— Хорошо. Тогда финансы, — устало выдохнула ЯньАнь. — По учредительному соглашению, вот еженедельный отчёт по прибыли. — На-гора появляется ещё одна пачка а-четыре (под явно депрессивные взгляды прокуроров). — Раз в неделю, мы должны сбрасывать оговоренные количества денег на ваши счета. Если деньги есть: а сейчас деньги как раз появились. Я оборот имею ввиду, — ЯньАнь пристально по очереди обвела взглядом присутствующих. — Эти счета должны были указать те люди, которых вы задержали. КУДА ОТПРАВИТЬ ДЕНЬГИ ВАШЕЙ СТРАНЫ ЗА ПОСЛЕДНЮЮ НЕДЕЛЮ?
Увидев порядок цифр, прокуроры вместо азиатского взгляда изобразили ближневосточный, и реактивно засобирались:
— Не наш уровень. Не наша компетенция. Пожалуйста, обращайтесь в министерство. Или в канцелярию Премьера.
Самый молодой, правда, напоследок намекнул китаянке:
— Эти суммы — не наш уровень. У нас сейчас и за меньшее… гхм… мда. Лично нам от этих денег ни холодно, ни жарко. По структуре, мы можем только карать. А у вас тут чёрт-те что…
ЯньАнь обиделась и затянула было о кристально прозрачнейших процессах, но молодой прокурор, видимо, счёл, то и так наговорил более чем достаточно, и ретировался ещё быстрее, чем его старшие товарищи.
— В общем, никуда дозвониться не могу, — итожит ЯньАнь. — Ни дозвониться, ни достучаться. По факту, получается, мы не выплатили надлежащего за эту неделю вашей стране. Но мне никто не говорит,
Я смеюсь минуты полторы, искренне веселясь такому комичному (на словах) столкновению двух миров и реальностей.
— Это не смешно, — обижается в ответ ЯньАнь. — Я очень опасаюсь возможного разговора о штрафных санкциях, из-за задержанных нами выплат в адрес вашего Государства.
— А Кеша что говорит? — пытаюсь выяснить картину целиком.
— Он категорически запретил трогать его по финансовым или управленческим вопросам. У них тоже какая-то эволюция (видимо, имеется ввиду реструктуризация), и он готов слушать только о том, что прямо или косвенно угрожает безопасности, жизни или здоровью. Людей и предприятия. Остальное, сказал, не к нему. А с большими деньгами он точно дела не имел, — уныло завершает ЯньАнь. — Я же вижу… С чего бы ему понимать правила игры в этом вопросе?
Это да. Деньги и Кеша — это две полярные реальности. Тут я согласен.
Кажется, у меня не вышло сдержать улыбку, вызванную кое-какими личными воспоминаниями в этот момент.
Под явно неодобрительным взглядом ЯньАнь:
— Зато он спортом занимается и вообще!.. — надувается она, замолкая на некоторое время.
А я громко ржу, просто до неприличия, привлекая внимание даже охраны на кпп.
Глава 3
— Ситуация, конечно, специфическая, — говорю, отсмеявшись. — Но, как по мне, ничего же страшного пока не происходит? Или ты думаешь иначе?
ЯньАнь вздыхает, устраивается на скамейке поудобнее и начинает объяснять (попутно просвещая меня):
— Большие деньги — большая ответственность. Особенно напряжённо обычно отношения складываются с теми, кто на большие деньги рассчитывает, либо даже мысленно их уже потратил. Но, — она делает ударение в этом месте, — сам в деле участвовал не деньгами. А чем-то иным.
— Это ты сейчас на наше Государство намекаешь? — доходит до меня. Поскольку в детали меня, разумеется, никто не посвящал.
Китаянка молча кивает головой. Потом продолжает:
— Ваше участие, если фактически, свелось к предоставлению земли, частично — материалов. И подключение к вашим коммуникациям, в частности, электричество. У нас с той стороны не было резервов запитать