— Где? Если вы думаете, что я к вам клеюсь — это не так. Я уважаю вас как начальницу и…
— Да я не об этом. У нас что, митинг?
Перед зданием мэрии — трехэтажным «кирпичом» в кофейной плитке — собралась небольшая группа людей. В основном пенсионеры, но попадались и студенты, и даже школьники — всего человек пятнадцать. Верховодил митингующими Голубец, ради такого важного события приодевшийся в линялый коричневый пиджак с красной звездочкой на лацкане.
— Товарищи! — крикнул старик, встав в тени памятника вождю пролетариата. — Доколе мы станем терпеть это безобразие? Нам уже не просто врут в глаза. Нас открыто называют дураками и сумасшедшими. Вы читали утреннюю газету? Полюбуйтесь! — дед вскинул клочок бумаги над головой, как знамя. — Оказывается, ночью по городу бродили ряженые артисты! Розыгрыш у них такой был. Шутка юмора! И никакой нечистой силы — не существует! А кто ее видел — алкоголик, наркоман или шизофреник! Товарищи, мы требуем ответов и решительных действий по отлову чертей! А коль на тормозах все спустят — стало быть, и власть наша с бесами заодно!
— Да мэр наша давно уже Госдепу душу продала! — взвизгнула дородная старуха в залатанном пальто. — Голышом фотографируется. Либерализм поддерживает! А завтра что? Гей-парад разрешит? Долой!
— Долой! — заголосили подружки-сверстницы, но молодые участники призыв не поддержали.
— Да при чем тут либерализм?! — крикнул парнишка лет пятнадцати с модной прической и подвернутыми джинсами. — Мы пришельцев поймать просим!
— Сам ты пришелец! — накинулась бабка. — Садись в тарелку и лети в свою Явропу!
— Господа, в чем дело? — Елена вышла из машины и без тени сомнений приблизилась к толпе. Ринат с важным видом и ладонью за пазухой топал следом, выискивая среди стариков потенциальных киллеров.
— Мы, народ, — Захар встал напротив и достал из кармана сложенный вчетверо тетрадный листок, — пришли, чтобы изъявить волю и передать требования. Первое — запросить подкрепление из Москвы.
Выстроившиеся полукругом соратники активно закивали.
— Второе — объявить в Усть-Ярогорске чрезвычайное положение! Третье — изловить всю нечистую силу и сдать на опыты! Четвертое — выпустить опровержение в газете. Никакие это не артисты, а самые настоящие сверхъестественные сущности!
— Посланные Америкой! — добавила бабушка в пальто.
— Тихо ты, Прасковья! И пятое — вы публично извинитесь перед горожанами за бездействие и попустительство! Вот так!
— Хорошо, — Иванчук взяла депешу. — Я приму к сведению ваши требования. Не переживайте, порядок скоро восстановят и обязательно выяснят, кто донимал вас прошлой ночью. Даю слово.
Собравшиеся тихонько заворчали — слово мэра тверже железа, в этом убедились и самые рьяные оппоненты.
— А теперь расходитесь! — Ринат заслонил начальницу и поднял ладонь. — И в следующий раз подавайте заявку на проведение массовых мероприятий.
— Тебя спросить забыли!
— Пошли, — Елена схватила водителя за рукав. — Не накаляй.
В кабинете мэр немного успокоилась — ей не впервой видеть шествия под окнами, причем куда более многочисленные, но столь встревоженных людей еще встречать не доводилось. На лицах каленым прессом отпечатался испуг, словно час назад началась война или объявили о приближении к Земле астероида. Даже когда повышали пенсионный возраст, митингующие выглядели злыми, рассерженными, но отнюдь не обуянными животным ужасом. И как только шайке клоунов удалось вселить в сердца такой страх? Пожалуй, это именно тот случай, когда стоит проявить максимальную жесткость. Не хватало еще, чтобы залетная шпана тревожила покой и сон пожилых людей, и без того натерпевшихся на долгом и тернистом жизненном пути.
Пока загружался компьютер, женщина включила чайник и подошла к окну. Толпа не расходилась — наоборот, лозунги привлекали новых и новых участников, и площадь расчертили ручейки стекающихся со всех сторон демонстрантов. Ситуация выходила из-под контроля — тут хочешь не хочешь пойдешь на экстренные меры. Еще массовых беспорядков не хватало из-за какого-то пустяка.
— Доброе утро, солнце, — раздался в трубке низкий хриплый голос Белова.
— Для вас — Елена Леонидовна, — мэр терпеть не могла напускную самцовость и хамство начальника полиции, но соврала бы, если бы не назвала его настоящим мужчиной.
— Как спалось? — проворковал полковник, и мэр села в кресло, боясь не устоять на дрогнувших коленях.
— Как обстановка в городе? Тут люди на площадь вышли…
— Хм… Солнце, я бы послал ребят их разогнать, но вчера двое не вернулись со смены.
— Я не прошу никого разгонять! Лишь разобраться, что за хулиганье шатается по ночам в костюмах всякой нечисти.
— А, ты про это. Да, заявками нас вчера просто завалили, а экипажей всего три машинки. Ничего, разберемся. Сейчас главное пропавших сотрудников найти, а уж потом мы этим бунтарям ребра-то пересчитаем.
— Я тебе… вам такое пересчитаю! — Елена до треска сжала трубку. — Даже не думайте превышать, поняли? Чтобы все в рамках закона. У меня достаточно длинные руки, чтобы устроить вам проблемы!
— Ну, опять ты за свое, солнце? Давай лучше сходим куда-нибудь, выпьем… Заодно найдешь более полезное применение своим рукам.
— Скотина, — прорычала мэр, прежде чем швырнуть телефон на стол. — Что он себе позволяет?
— Все в порядке? — Ринат заглянул в кабинет. — Вот черт!
— Что еще?!
От увиденного парень выронил чашку чая, но не растерялся, и прежде чем посуда разбилась, выхватил травмат.
— Под стол! — тишину помещения пронзил гулкий выстрел. — Прячьтесь!
— Хи-хи-хи-хи… — тощее мохнатое существо с хвостом, рожками и свиным пятаком выскочило из-за шторы, где пряталось все это время, и сигануло на шею замешкавшейся женщины.
Елена завизжала не своим голосом, но быстро пришла в себя. Понимая, какая опасность грозит «выскочке» с ее статусом и взглядами, она занималась не только фитнесом, но и самбо и тайским боксом. Выгнувшись дугой, Иванчук с размаху врезалась спиной в стол. Уши приласкал хруст костей и хриплый вопль чудовища. Не дав ему опомниться, чиновница схватила оглушенного гада за шкирку (благо тот весил не больше упитанного кота), как следует тряхнула, с размаху швырнула в стену и для полноты картины припечатала мощным ударом ногой с разворота. В тот же миг Ринат высадил в лохматую мишень весь барабан, но и этого оказалось недостаточно.
Черт вскочил, вскарабкался по отвесной стене как паук и серым дымом втек в вентиляцию.
— Хи-хи-хи-хи… — гулким эхом донеслось из жестяного короба.
— Что это, мать его, такое? — руки охранника дрожали, как в припадке.
— Не знаю, — Елена схватила телефон и выбежала в приемную. — Но я звоню в Москву.
Глава 4. «Буйвол»
— Где моя мама?! — Маша спряталась за кресло и сквозь слезы смотрела на девушку в одежде родительницы.
— В лекарне… — Кири сидела на диване, запрокинув голову, и старалась не шевелиться, чтобы унять кровотечение.
— Почему она не вернулась?
— Спит… — перед глазами все плыло, комнату застилал туман. — Утром вернется.
— Кто ты такая? Что ты сделала с мамой?
— Ничего страшного… И пожалуйста — не ори. Знала бы ты, как тяжело сидеть в таких узких штанах с моим хвостом…
Несмотря на юный возраст, Мария знала, что люди умирают — когда мама работает в «скорой», правда жизни настигает слишком быстро. И ушастая незнакомка умирала — кровь сочилась сквозь пальцы и пропитала футболку до самого живота. Дыхание замедлялось, глаза закатились, рот приоткрылся — девушке все труднее давался каждый вдох.
А еще Машу правильно воспитывали и вовремя научили звать на помощь. Девочка наизусть знала телефоны экстренных служб, умела правильно представляться и описывать проблему, чтобы звонок не посчитали за розыгрыш. Все, что требовалось — пройти мимо дивана к телефону в коридоре и вызвать полицию. Вряд ли незнакомка притворялась раненой — в квартире они одни и никто не помешает ей делать все, что захочет. И раз до сих пор не напала, значит, в самом деле плохо. Ну и ладно — нечего было трогать маму.
Маша на цыпочках прокралась вдоль стены на середину комнаты, то и дело бросая на злодейку пугливые взгляды. И когда уже собралась рвануть к спасительной трубке, заметила, что ушастая смотрит на нее мутными желтыми глазами. Смотрит с мольбой, потому что сил говорить уже не осталось. Внезапно Маше стало жалко девушку. Вдруг она и не злодейка вовсе, а, наоборот, сбежала от преступников? Все-таки дядя Артур сам ее привез — может как раз для того, чтобы мама вылечила? Девочка шагнула к дивану, и тут всю теплоту из сердца как ветром сдуло, остался только страх. Так что же это — очередная уловка? Попытка подманить поближе? Вот же негодная обманщица!
Кири зажмурилась, и с век сорвались горячие капли. Остатков магии не хватило на иллюзию, и если девчонка не поможет прямо сейчас, лисице конец. Вот же дура — повелась на селедку. Надо было сразу бежать, так нет, решила полакомиться вволю. И вот теперь подыхает в чужом мире, всеми покинутая и забытая.
— Почему ты плачешь? — Маша склонилась над девушкой и захлопала огромными голубыми глазами. — Тебе больно?
— Да… — хрип был столь тих, что Кири не сразу поняла, ответила ли вслух, или голос прозвучал в голове.
— Мама говорит, что от потери крови помогает шоколад и вино. Но сперва рану надо закрыть. Сейчас, подожди.
Девочка прошлепала в ванную, тщательно вымыла руки и вернулась брезентовой сумкой с красным крестом в белом круге.
— А ты меня не съешь?
Кири качнула головой.
— Ладно. Не шевелись.
Маша включила настольную лампу и поставила на подлокотник, направив луч на тело пациентки. Затем села рядом на колени и открыла сумку. Надела перчатки, медицинскую маску и вооружилась длинными блестящими ножницами.