А Марина права, я не выживу, если встречу кого-нибудь из них в городе, я лишняя. Нужно уехать, исчезнуть. Забыть про институт? Да, забыть. Даже на заочку переводиться не вариант. Если только в другой город уехать, перевестись в другой институт. Да, надо попробовать, завтра.
Я кое-как уснула.
Утром я проснулась все с той же жуткой головной болью. Долго лежала, приходя в себя, вспоминая вчерашний день. Как же было бы чудно, если бы это все было сном! Но нет. Чудес не бывает.
Как странно все у меня происходит. Жизнь делится на до и после. Как было до института и после поступления. До посягательств Бэра и после встречи с Егором. До прихода Марины и теперь. После…
Я собрала вещи. Почти вся одежда и обувь были куплены Егором. Ну и пусть. Вещи дорогие. Если прижмет, то продам, а нет — поношу какое-то время, пока новое не куплю. То, в чем я пришла к Егору, он выбросил: старое, дешевое, не модное. Книги сдам в библиотеку, косметику заберу. Заберу все, что мое, чтобы ни Марина, ни Егор не вспоминали меня, натыкаясь на мои вещи, даже кружку личную и ту заберу, фотографии наши в рамках тоже. И мусор выброшу. Вроде все.
Оставить записку или нет? Не буду. Только ключи от квартиры на стол положила и банковскую карточку, что Егор выдал на расходы. Я даже не тратила еще ничего. Симку из телефона вытащила, выкинула. Куплю новую. Сделаю все по максимуму, чтобы забыть о Егоре и обо всем, что с ним связывает. Назад дороги нет.
Я оглядела квартиру в последний раз и вышла, захлопнув дверь, спрятав все чувства, все эмоции глубоко внутри. Замок громче обычного щелкнул, как и у меня что-то в груди.
Надо начинать с начала строить новую жизнь и у меня все получится. Я сильная. Я гордая. Я выживу. Я соберу каждый разбитый кусочек себя и склею крепко. Чтобы больше не плакать. Чтобы больше не страдать. Чтобы больше не верить так безоглядно. Чтобы больше не любить…
21. Инга
Вышла из подъезда, и дорогу мне преградил огромный черный лексус. Передняя дверь открылась, и из машины вышел шкаф — широкоплечий высокого роста мужик с короткой стрижкой и без каких либо эмоций на лице. Черный костюм с белой рубашкой сидел как влитой. Еще одного такого же шкафа заметила за рулем. Ну, прям люди в черном. Интересно к кому? Хотя мне должно быть все равно. Я ухожу из этого дома навсегда, и все, что с ним связывало, засуну как можно глубже в память, если совсем забыть не получится.
Я хотела пройти мимо, но шкаф вдруг обратился ко мне:
— Инга Витальевна Соловьева?
— Да, а в чем дело? — сердце тревожно забилось. Что я сделала, кому понадобилась?
Этих гостей мне еще не хватало!
Шкаф открыл заднюю дверь и жестом пригласил сесть в машину.
— С вами хотят поговорить.
Ну нет! Я в чужую машину ни в жизнь не сяду, тем более такую крутую. Я попятилась назад, готовая бежать без оглядки, а что делать с вещами? Брошу тут же, сумочка только нужна, с документами.
Очевидно, мои намерения были написаны на моем лице, потому что из машины вышел симпатичный представительный мужчина лет пятидесяти. Черные волнистые волосы с легкой проседью аккуратно уложены. Глаза болотного цвета внимательно всматриваются в мое лицо, изучают. Легкая небритость и тонкие губы выдают некоторое напряжение в лице этого человека, хоть он и пытается за приветливостью спрятать свои переживания. Одет в черный дорогой костюм и сам выглядит очень дорого.
— Инга, здравствуйте!
— Здравствуйте! Кто вы и что вам надо? — голос предательски дрогнул, Убежать еще успею, надо узнать, что ему от меня надо.
— Давайте пройдемся, Инга, раз вы боитесь. Сумки можете здесь оставить, их не тронут. Не переживайте, я не кусаюсь, — не отвечая на мой вопрос предложил мужчина.
Голос вроде нормальный, дружелюбный. Я согласно кивнула. Мы медленно пошли по дорожке вдоль дома, а шкаф — охранник шел чуть поодаль от нас. Он нес мои вещи, а автомобиль тихо ехал за нами.
Я нервничала. Желание убежать от незнакомца все еще не покидало меня, но любопытство сдерживало. Мужчина же какое-то время, пока мы шли, еще молчал.
— Инга, я знаю, что вы девушка Егора, — наконец, начал он, а мое сердце снова сжалось, пропуская удар при упоминании Егора. — Вам нужно исчезнуть из его жизни.
— Да я и так ухожу, — пробормотала я.
— Вы не понимаете, Инга. Вам нужно НАВСЕГДА исчезнуть из жизни Егора и его невесты, — настойчиво проговорил мужчина.
— Вы кто? — мое терпение лопалось от непонимания происходящей ситуации.
— Меня зовут Дмитрий Николаевич. Я отец Марины, невесты Егора.
То-то мне показались знакомыми его черты лица! Действительно, они с Мариной очень похожи.
— Я хочу, чтобы моя дочь была счастлива и все для этого сделаю. У них будет ребенок, и вам не место рядом с ними, иначе мне придется вас устранить насильно, — таким же ровным дружелюбным голосом продолжал мужчина и даже улыбался, а мне реально стало страшно от услышанного. Со стороны мы, наверное, казались мило беседующими людьми, а внутри у меня все сжималось от ужаса. — На ваш счет сегодня поступит определенная сумма денег. Советую воспользоваться ею, чтобы уехать из этого города как можно дальше и забыть о существовании Егора.
— Вы всегда покупаете счастье своей дочери? — не удержалась я.
— Если нужно, то да.
— Мне не нужны ваши деньги. Я и так уезжаю.
— Я заметил. Но те деньги, что я вам заплачу, — это гарантия того, что вы не вернетесь ни под каким предлогом.
— Я не вернусь, обещаю, — голос мой предательски дрожит, в горле стоит ком, и я еле сдерживаюсь, чтобы снова не разреветься.
— Надеюсь, что это так. Вот моя визитка, — Дмитрий Николаевич сунул мне в руку карточку. — Если что-то понадобится, можете мне позвонить. Но еще раз повторяю, вы должны исчезнуть. Я прослежу за вами, — властный голос не позволяет сомневаться в произнесенных словах, и воображение тут же рисует методы воздействия на неугодных людей…
Дмитрий Николаевич подал знак рукой. Охранник подошел ближе и всучил мне мои сумки, лексус остановился возле нас, и перед моим собеседником открыли заднюю дверь. Не прощаясь, он сел в машину, автомобиль громче заурчал мотором, проехал мимо меня и скрылся за поворотом.
Я в замешательстве еще стояла какое-то время, прокручивая в голове наш разговор. Визитку все же сунула в сумочку и только двинулась в сторону остановки, как снова услышала свое имя.
— Инга! Соловьева!
Обернулась, а ко мне подходит парень в джинсах и рубахе. Стрижка под ноль, лицо круглое, взгляд нахальный, похотливый. Оглядывает меня с ног до головы оценивающе. Нехорошее предчувствие возникло в груди.
— Тебе привет, красотка! От Бэра. Знаешь такого? Вижу, что знаешь, — ухмыляется.
Такое чувство, что меня окунули в ледяную воду. Я попятилась назад, а парень сделал шаг ко мне. Ухмылка исчезла с лица, и голос стал угрожающим:
— Бэр просил передать, что скоро выйдет и навестит тебя. Можешь бегать сколько хочешь, но от него тебе не спрятаться. И он знает, что загремел в тюрягу по твоей милости. Так что мстить он будет по полной программе, крошка. И без глупостей, детка, не вздумай снова обратиться к своим дружкам. За тобой следят, не спрячешься. Еще увидимся.
Он развернулся и пошел прочь. Я же, наконец, пришла в себя от страха и бросилась к автобусной остановке.
22. Инга
Через несколько часов я была дома. Так здорово возвращаться туда, где тебя ждут мама и сестренка, где родные запахи и обстановка навевают воспоминания о безоблачном детстве! У меня стоял ком в горле и слезы в глазах, пока я обходила нашу небольшую квартирку, дотрагиваясь словно в первый раз до нашей скромной мебели и вещей. Как же я соскучилась по родному дому!
Взяла с полки фотографию в черной рамке — отец. Такой молодой, красивый. Я его почти не помню, но так хочется, чтобы он был жив! Я знаю, что будь он рядом, он мог бы меня защитить от проблем, спасти от негодяев, успокоить в сердечных делах, поддержать…
Мама суетилась и волновалась, что я приехала без предупреждения, так она бы приготовила что-нибудь вкусненькое. Я не сказала еще ей, что у меня нет симки, и позвонить им я не могла. Сослалась на то, что хотела сделать сюрприз.
Дома мне стало намного спокойнее, а ведь я, пока добралась до родных, жутко нервничала, особенно когда в поле зрения попадал какой-нибудь человек — во всех мне чудился Бэр или кто-то из его дружков…
Ленка визжала от радости, особенно когда я начала вытаскивать из сумки крутые шмотки. За те полгода, что меня не было после зимних каникул, сестренка заметно выросла и превратилась в настоящую красавицу. Кое-какие из моих вещей были ей уже по размеру. А я не жадная. Пусть носит.
Я старательно маскировала свои проблемы, бодрым голосом отвечая на все вопросы родных и глуша боль и страх глубоко внутри. Хотя, кажется, что мама начала догадываться о моих проблемах, потому что она все чаще всматривалась в мое лицо, а я прятала глаза от ее внимательного взгляда и нервничала.
Я понимала, что мне все-таки придется рассказать о том, что со мной случилось, но оттягивала этот разговор как могла. А мама ни о чем не спрашивала. Она знала, что я все расскажу рано или поздно. А я уверенна, что чтобы со мной ни случилось, мама все поймет и поддержит, не осудит. Потому что это было самым важным в нашей семье — как бы ни было трудно, чтобы ни произошло — мы должны быть вместе и помогать друг другу хотя бы морально.
Только через два дня после приезда я решилась на откровение. К тому времени внутренне я успокоилась. Боль от предательства Егора стала тише, а страх перед Бэром и его отморозками притупился.
Вечером мы втроем сидели на кухне и пили ароматный чай. Обстановка как раз располагала к душевным разговорам. И я все рассказала.
Мама и Лена внимательно слушали сбивчивый рассказ о моей личной жизни в последние несколько месяцев. О том, как я без памяти влюбилась в Егора. Что жила с ним, отпустила в командировку и верно ждала любимого. Как узнала от его невесты Марины о споре друзей и ее беременности. О предупреждении ее отца и угрозах Бэра.
Лена изредка ругалась от переполнявших ее эмоций, что не особо-то красило ее симпатичное личико и нежную натуру. Но скорее всего на ее месте я ругалась бы еще и не так скромно.
Мама внимательно слушала, не перебивая и даже не делая замечания младшей дочери, неподобающе для девочки ругающейся. Под конец моего рассказа мама расплакалась, и мы с Леной накапали ей успокоительной настойки. Я видела, как она переживает за меня, и сердце мое сжималось. Может, и не надо было ей рассказывать все это? Теперь будет волноваться за меня, а ведь ей нельзя.
Вслед за мамой разревелась Ленка, а потом и я. Мы плакали втроем до поздней ночи, успокаивая друг друга. Разошлись спать уже далеко за полночь. Выплеснув все, что накопилось на душе, мне стало легче. Все-таки поддержка родных — это самое важное в жизни каждого человека.
Утром решено было прогуляться в парк втроем, к тому же мне надо было купить новую симку. Оформить ее решили на мамин паспорт, потому что не исключали, что меня будет искать Бэр или кто-то из его окружения. Надо было еще что-то решить с дальнейшим обучением, но пока ничего не придумали. Решили поискать информацию в интернете.
Вставив симку в телефон, я проверила счет на карте, так как ждала начисление стипендии. Телефон чуть не выпал из рук. На счете помимо стипендии были два миллиона рублей.