— Ну… — мой отпор, видимо, слегка его озадачил. Не придумал парень объяснений для всех своих идей неудачных. — Значит, пешком с тобой пройдемся. И обсудим все на свежем воздухе. Мы ведь можем с тобой прогуляться?
Меня впервые клеили вот так незатейливо и, в то же время, неожиданно. Что тут врать? Уже и не помню, когда вообще клеили. Слишком я занята была и слишком замучена, чтобы даже обращать на попытки внимание. А вот здесь, поди ж ты, заметила… Хотела сразу нафиг послать, расставив все точки над «и»… Но вспомнила, как горели глаза у Ани… Решила, что ради счастья подруги, хотя бы и мимолетного, могу разок и потерпеть. В конце концов, не так уж и противен этот парень…
Глава 4
— Привет еще раз! — радостное лицо Владимира, который дежурил прямо под дверью общаги, несколько удивило. И начало сильно раздражать. В конце концов, как можно быть таким постоянно довольным? Я вот, например, с большим трудом себя выдрала из кровати, где пыталась хоть немного подремать, уже после его звонка.
— Ты сегодня не устал здороваться уже? — охладила его пыл мрачным видом и недовольным тоном. В конце концов, если хочет клеить, то пусть постарается. И вообще, лучше сразу взвесил бы все «за» и «против», и отказался от этой идеи, пока не поздно.
— Нет! С тобой готов хоть сто раз на дню! — Ты ж посмотри, какой непробиваемый оказался: сделал вид, что я его нисколечко не обидела и не зацепила.
— Со мной не надо, а с Аней, вот, поздоровайся. — Подтащила подругу за рукав к себе поближе, пред ясные очи нашего проводника в «волшебный мир КВН». — Это Аня Малинина, это — Вова Зацепин. Будьте знакомы.
— Очень приятно. — Оба пробормотали дежурную фразу почти хором. И так же синхронно уставились на меня.
— Аня тоже будет со мной участвовать в команде.
— А… — что-то, похоже, пошло не так в плане Вовы. Слишком обескураженное у него было лицо.
— Ага. Без нее — никаких репетиций и игр. Я только ради нее, собственно, и согласилась на эту авантюру.
— Ребят, давайте, отойдем с прохода. А то загородили всю дверь, людям зайти в общагу мешаем… — Анька, лиса такая, почувствовала, что я сейчас попру на рожон, и вся ее затея может очень быстро закончиться, так и не начавшись, поэтому включила свой дар дипломата и отвлекла нас обоих.
— Ну, да. Нам уже давно пора двигаться, а то опоздаем. — Владимир сделал вид, что его все устраивает, и никакие помехи в виде Ани никак не смогут расстроить его планы.
А Аня, которая, вообще-то, не планировала никому мешать, быстро поняла, что происходит, но притворилась глухой, слепой и вялоплетущейся тенью. Отстала от нас, якобы в телефон уперлась, но, я готова отдать обе почки в залог, что она всю дорогу пыталась услышать и разобрать каждый звук нашего с Вовой разговора. Благо, мне скрывать от нее было нечего. Так же, как не о чем и общаться с этим своим новым ухажером. Парнишка изо всех сил старался, но беседа выходила скучной и вялой. И не потому, что Зацепин был плохим собеседником или человеком неприятным… Просто не люблю, когда мужчины не могут прямо в лицо сказать, что ты им нравишься, и пригласить на свидание. Вот и получается, что вместо милой и уютной встречи на двоих, приходится тащиться куда-то, где будет толпа неприятных мне людей, занимающихся тем, что мне самой плохо удается.
— Народ, знакомьтесь! Это Надя Игнатьева! Я вам говорил, что она придет сегодня, и Аня — ее подруга! — Удивительно, однако, что довольный возглас Зацепина был встречен радостным гулом. Почти все, кто находился в актовом зале, а это была большая и весьма разношерстная компания молодежи, обернулись в нашу сторону и улыбались. Так, словно мы с Малининой — их долгожданное спасение от какой-то страшной беды.
Кого-то из этих людей я знала лично, с кем-то часто сталкивалась в коридорах универа, и поэтому их лица были знакомы, а некоторые люди показались мне вообще посторонними, и точно не из наших. Ощущала себя не очень-то уютно, в отличие от Аньки, которая радостно бросилась налаживать и восстанавливать знакомства.
— Вов… — дернула парня за рукав. — А зачем ты нас притащил сюда, и отчего такое счастье на лицах?
— А что, люди не могут вам радоваться, Надь? Откуда такая подозрительность?
— Оттуда. Я ни петь, ни танцевать, ни стихи декламировать не умею. Между прочим, вообще страдаю боязнью публичных выступлений. Для меня аудитория больше, чем из трех человек — сродни расстрелу.
— Серьезно? — парень озадаченно почесал затылок. — А что ты мне сразу-то не сказала? Я бы не тащил тебя сюда… Черт! Хочешь, уйдем отсюда, Надь?
— Если бы не Аня, то я бы просто не явилась. А теперь я не могу бросить здесь подругу и сбежать…
На самом деле, Малинина замечательно и без меня бы справилась. Но мне просто не хотелось уже в какой раз поступать не по своему желанию, а так, как захочется этому белобрысому товарищу из компании мажоров. Отчего-то, Вова начал меня раздражать своей простотой по отношению к другим людям.
— Черт! Получается, что ты будешь мучиться из-за меня, и ради подруги… Но это ж я тебя сюда втянул… — А парень, вроде бы, искренне расстроился. Только не пойму, почему. То ли потому, что я не из-за него сюда притащилась, а из-за подруги. То ли, действительно, мои мнимые мучения так сильно ударили по сердцу.
— Хм… И что вы, собственно, умеете делать, дамы? — Неприятный голос из-за спины. Такой, от которого сразу хочется губы поджать и протереть руки. Напрягает интонация и заставляет постоянно держаться наготове — вечно ждать какой-нибудь гадости.
— Собственно, ничего не умеем. — Развернулась, чтобы глянуть прямо в глаза любопытствующему. Вот чуяло мое сердце, что этот серпентарий только на вид радостный и дружелюбный, а в самом его центре найдется пара-тройка гадин. Вот уже первая и вылезла.
— И зачем, в таком случае, вы здесь находитесь? — Хмель, собственной персоной, лениво меня разглядывал, небрежно засунув руки в карманы джинсов на низкой посадке. Я должна была смутиться, по его задумке. Или, на худой конец, попросить прощения… Но… Не судьба, как говорится.
— Делаю одолжение. — И старательно отзеркалила его позу. Жаль, что выражение лица не смогла. Ну, не умею я настолько качественно косить под заносчивого козла, которым Хмель, по сути, и является.
Бровь мажора дернулась вверх, потом вернулась на свое место. Для него, похоже, дело чести — показать, насколько ничтожна моя персона, что даже удивления его не заслужила. Но я-то уже увидела, что парень слегка растерялся. Поставила себе лишний плюсик в своей необъявленной войне с Хмелевским, и тоже сделала рожу кирпичом.
— Не понял? — Зубочистка, которую он жевал, лениво передвинулась из правого уголка рта в левый. Больше на лице Хмеля ничего не изменилось.
— Сочувствую. — Какое-то злорадное удовольствие во мне проснулось. Очень приятно ставить на место таких вот заносчивых неприятных типчиков.
— Влад, чего ты к девушке пристал? — Это Вова, будь он неладен, зачем-то поспешил лишить меня радости и прекратил едва начавшуюся перепалку. — Это я ее пригласил на репетицию.
Будто бы пытаясь меня защитить от нападок, этот смельчак бодро положил на мою талию руку. Даже, кажется, к себе прижал… Совсем незаметно, однако, я такие вещи быстро просекаю. Так же, будто бы незаметно, отодвинулась. Но руку не стала снимать: зачем унижать человека перед приятелем? В отличие от Хмелевского, Зацепин еще ничего настолько плохого мне не сделал.
— А ты у нас теперь будешь пользоваться положением, и всех новых телок клеить, таская сюда?
— Слышь, Хмель, мы друзья, но ты поаккуратнее в выражениях…
— Вов, а правда, зачем ты меня сюда привел? — теперь уже и мне любопытно стало.
— Я думаю, из тебя выйдет классный редактор.
— Что? Кто? — здесь мы с Хмелевским были солидарны в изумлении. Даже вопрос хором задали.
— Что, кто, — передразнил нас Зацепин, наслаждаясь произведенным эффектом. — У нас половина шуток не проходит, потому что нам смешно, а больше никто их не понимает. А Надя… В общем, на ней можно точно опробовать весь бред, что мы здесь сочиняем.
Я смотрела на парня, пытаясь понять, как сразу не разглядела в нем черты клинического идиота… Хмель, видимо, об этих чертах уже давно знал, просто удивлялся, как многогранно они выражаются, потому как легкого удивления и Влад не сдержал…
— Я у вас буду вместо подопытного кролика, что ли? Да ну, нафиг. Вов, извини, я сильно старалась, чтобы вся эта затея выглядела прилично… Но мне это не нужно, нисколечко. Дел и забот и так хватает. Аню, вон, попроси, может, у нее получится.
Я поискала глазами подругу — та уже увлеченно что-то обсуждала с компанией, расположившейся прямо на сцене. Вот уж кто здесь был, как рыба в воде, так это Малинина, точно.
— Нет. Аня нам не подойдет. — Зацепин, как и я, понаблюдал за моей подругой, а потом вынес вердикт. — Ее уже затянуло в процесс. Ноль критического отношения.
— А у меня — не ноль?
— А тебя это все раздражает и бесит. — Он смотрел на меня так, будто сказанная фраза уже все подробно объясняла. Может быть, и так. Да только мне было никак не осознать ее смысла. Молча хлопала глазами и ждала продолжения.
— Хм… Я понял. Если мы ее рассмешим, то зал и жюри, однозначно, полягут. Ты для этого ее привел? — Хмелевский, сволочь такая, говорил обо мне, как о неодушевленном предмете. И только за это одно хотелось ему хорошенько врезать. Жаль, я девчонка, и бить по зубам не умею…
— Я — не собачка, чтобы меня приводить. Захотела — пришла сама. Но это был первый и последний раз. Больше не ждите. — Очень жаль, что моего терпения больше не осталось. Я бы с удовольствием еще поспорила с Хмелевским, постаралась бы вывести его из себя… Да только вот, поняла, что запал иссяк уже. Лучше уйти с поля боя слишком рано, однако, с гордо поднятой головой, чем дожидаться, пока тебя затюкают и оставят, униженной и оскорбленной.
— Аня, — подняла голос, чтобы подруга услышала среди взрывов хохота и галдежа, который доносился от края сцены, где Малинина уже с удовольствием восседала. Похоже, в отличие от меня, Анька попала в свою колею, и совсем не планировала уходить. — Мне пора, а ты оставайся!
Эта зараза только помахала рукою мне вслед! Хоть бы вид сделала, для приличия, что ей неудобно или стыдно… Да о чем я? Аньку за то и люблю, что она никогда не притворяется. Тем более, что мавр сделал свою дело — ввел подругу в элитный клуб универа — мавр может уходить.
— Все, пока, мальчики! Ищите себе других подопытных, а мне тут, действительно, нечего делать. — Не стала дожидаться ответа, просто развернулась в сторону двери и домой потопала.
— Погоди, Надь. Я тебя провожу до дома. — Вовка, ну надо же, не стушевался. Не переметнулся на сторону своего крутого приятеля, не сделал вид, что я здесь просто мимо пробегала. Нет, продолжал нести на себе бремя ответственности за мою непутевую душу.
— Тут пять минут вразвалочку, угомонись. Вы же здесь по делу собрались, не отвлекайся! — Мне была приятна его забота, но зачем расстраивать планы человеку? Еще не раз пересечемся. А по дороге в общагу мы и поговорить не успеем. Так что — смысл в этом какой?
— О! Видишь, в чем-то девушка сечет! — Насмешка в голосе Хмеля резанула. Но. Я же пообещала себе. Уйти молча и немедленно. Поэтому — промолчала. — Оставайся и займись делом.
— Я сам решу, чем заняться! — Похоже, на этом корабле назревало восстание: матрос по фамилии Зацепин вот совсем никак не хотел капитану подчиняться. — Пойдем, Надя, провожу тебя.
Он ухватил меня за локоть. И уже непонятно было, кто больше торопится покинуть актовый зал: я или Вовка.
Если кто-то сказал бы мне, что я проведу целый вечер на холоде, разгуливая с одним из дружков Хмелевского, я бы громко и радостно расхохоталась. Ну, хотя бы потому, что гулять по ночным холодным улицам — глупое и вредное для здоровья мероприятие. Да и выросла я уже из таких развлечений…
И, вопреки всем доводам рассудка, мыслимым и немыслимым, мы бродили с Зацепиным по промозглым ноябрьским переулкам, болтали о какой-то ерунде, и мне совсем не хотелось возвращаться в общагу. Ни накопленный за прошлую неделю недосып, ни семинар по финансовому праву, к которому я даже не начинала готовиться, ни еще какие-то важные аргументы, которые заставляли нас повернуть к моему дому, — ничто не могло заставить нас дойти до этого самого дома. И только комендантский час оказался поводом, чтобы расстаться. Еще и у порога прощались раз пятнадцать, а потом вспоминали последнее, самое важное… и снова разговоры на полчаса. Теть Валя, дежурившая в тот вечер, уже не вытерпела: выглянула в свое окошечко и недовольно рявкнула:
— Игнатьева, ну, сколько можно-то миловаться? Завтра, что ли, дня не будет?
А мы, между прочим, даже и не пробовали, миловаться-то. Я все ждала, что этот дурачок тормозной, все-таки, меня поцелует… Но он все тормозил и тормозил. И даже после того, как теть Валя выступила, только попрощался на словах и рукой помахал. Капец. Малахольный какой-то. Или еще не умерла в современных парнях романтика?
Глава 5
— Как дела? Привет, — даже и не удивилась, когда на мое законное тихое место на заднем ряду снова плюхнулась мужская задница. Я ее не рассматривала, вообще-то, потому как привычно дремала и не ждала никакого подвоха. Однако, жизнь ко мне, в последнее время стала не очень милосердной и посылала испытания в виде нежеланных соседей по парте.