Старушка рассмеялась:
— Анна Сергеевна я. А Павлушка как говорить научился, так и зовёт бабАней. Уж сколько лет! Я привыкла. Меня все в доме так зовут, кроме Лилии Олеговны. Так что, знаешь что — и ты не стесняйся, так и зови, хорошо? Мне будет приятно. Вы главное, с Павлушкой в ладу живите, детка. Он ведь ох и не простой — взбалмошный и даже непутёвый с виду! Сложно с ним бывает, уж я-то знаю! Но сердце у него доброе, как у его родителей — и у отца, и у матушки. Отогреть бы его, Леночка и на родную землю вернуть, в Россиюшку. А то ведь, отбивается от своих мальчонка, от корней отрывается. Где уж тут счастье-то найти? Ну? Сплошная маята!
Я кивнула в ответ, а баба Аня улыбнулась и погладила меня по плечу… И в этот момент я словно приобрела союзника во вражеском стане. Тепло и спокойно стало рядом с этой милой бабой Аней.
***
Как я и ожидала, Янка с самого утра караулила меня на этаже.
— Вот ты коза, Ленка! Такое скрывать! От меня! — задыхаясь от переизбытка эмоций, затараторила она, сходу вцепившись в мой локоть, словно клещ. — Рассказывай! Давай, давай! Не слезу с тебя, пока не узнаю хоть что-то!
Я обречённо закатила глаза. Начинается. Как будто больше поговорить не о чем. Тем более что я просто не могла рассказывать, как есть — не давал пункт о неразглашении, выделенный в соглашении жирным шрифтом. А врать не хотелось.
— Ян, ну а чего рассказывать? Ничего особенного. Познакомились в нашем парке, я его приняла за курьера. Вот так и общались. Потом я немножко покоцала его мотоцикл. Потом он защитил меня от Лильки. Потом мы с ним пообедали. И как-то так вышло, что он предложил переехать к нему. Вот и всё.
— Ничего себе, всё! Ты так спокойно об этом говоришь, как будто каждый день миллионерчиков цепляешь! А всё скромницей прикидываешься. А сама вон чего — раз! — и нового босса в оборот. Молодец! А я уж думала ты от своего Тимофея ни на шаг. А тут такое! Не уж-то послала, наконец, иждивенца на три весёлых буковки?
- Ян, перестань! Он не иждивенец, а человек искусства! Просто мы поссорились, и я его выгнала, но это не делает его чудовищем.
— Да неужели?! Наконец-то! По мне так давно пора! Как пиявка к тебе присосался и жил в своё удовольствие… Человек искусства, тоже мне!
— Ян, ну я же его любила… Пусть он и дурак. Да и три года вместе — это же не парочка недель случайного романа. Сама понимаешь.
— Да чего ты там любила! — фыркнула Янка. — Не в обиду, Ленусь, но ты просто за первого кто тебя по головке погладил, уцепилась. Вот и вся твоя любовь. Тупо благодарность! Как говорится — на безрыбье и рак рыба. А были бы родители у тебя живы, то не связалась бы с этим проходимцем, вот уж поверь мне!
— Может, конечно, и так, но кроме него у меня никого нет и… — И вдруг осеклась. Опомнилась! Ой, ё! Сама иду наперекосяк легенде о неземной любви с господином Черненко! — В смысле — не было, никого раньше. Пока Пашку не встретила.
— Пашку… — хихикнула в кулачок Янка. — Для всех Павел Григорьевич, а она — Пашка, ишь ты… — И перешла на заговорщический шёпот: — А вообще как он тебе? Хорош в постели? Лучше, чем Тимка?
А мне и рассказать-то нечего. Если только о сумасшествии, что мы с Пашкой творили уже второй вечер подряд… И ведь хотелось бы поделиться этим с подругой, особенно тем, как это сложно — сдержать себя и не показать, как безумно возбуждают подобные игрища, но…
— Ян, я не стану рассказывать такие подробности. Прости.
— Ну, Лену-у-усь… Ну не вре-е-едничай, — ныла Яна. — Это ж не пацан с улицы, а всё-таки наш босс! Ну хоть намекни, Лену-у-усь. Я аж чешусь вся от любопытства!
— Нет, Ян! Могу только заверить, что у нас всё отлично. Устроит? — деланно засмеялась я при виде обиженной Янкиной физиономии и умоляющих глаз.
— А, вот ты значит как, — притворно надула та губы. — Ну, ничего, я подожду. Сама потом будешь за мной бегать, когда не сможешь в себе всё удержать. Думаешь, я не знаю, как это бывает? Ещё как знаю!
И Яна была права. Со мной так и было. Обычно я долго переживала всё в одиночку, и плохое и хорошее. А потом, когда наполнялась доверху, бежала и вываливала всё единственной подруге. Хотя и терпела до последнего, стараясь не нагружать её своими проблемами. Вот только теперь у меня был пункт жирным шрифтом в соглашении… Да и отношения своего к Пашке я не понимала. А если честно — боялась его, чувствуя, как оно упрямо выскальзывает из-под моего контроля.
— И кстати, хочу сказать тебе по секрету, — понизила голос Янка, — Лилька походу на тебя зуб точит. Угу… Да-да-да! Может, даже, она сама имеет виды на сыночка Григория Андреевича? Не знаю пока точно. Но выясню!
— С чего ты это взяла? — фыркнула я. — Опять сплетни по этажам собираешь?
— А с того и взяла! — обиженно надулась Янка. — Лилька уже нескольких человек к себе вызывала и расспрашивала про тебя. А потом ещё и бумажку о неразглашении подсунула. И если кто пикнет о её расспросиках — сразу вылетит с работы! Так что всё серьёзно, подруга. Вот сама и думай, что у неё на уме.
— И тебя вызывала?
— А то! И уж я ей так там такого наговорила, даже не сомневайся! Не люблю, когда на чужих мужиков зарятся. Я ей так расписала вашу неземную любовь, что она теперь думает, что вы с Павлом Григорьевичем только и делаете, что по углам обжимаетесь и записочки друг другу с этажа на этаж отправляете.
— Какие записочки, Ян? — прыснула я со смеху. — Двадцать первый век. Вайбер, вотсап, соцсети…
— Во-во. Ты такая же скучная, как Лилька! Она тоже удивилась. А это ведь романтика, Ленусь! Эпистолярный жанр! Бумага! Строки, выведенные любимой рукой… Блин. Хоть бы мне кто записочку написал, а? — И тут же, отбросив напускную печаль, подмигнула: — Уж я ей расписала! Теперь Лилька тоже о записочках мечтает, вот прям клянусь!
— Ну и отлично. Молодец, Ян! — искренне обрадовалась я.
— Вот видишь, я всё для тебя, ты… Могу и обидеться. Так что, если передумаешь, знаешь, где меня найти! — хихикнула напоследок Янка и оставила меня в кабинете.
Глава 11.2
***
Я и подумать не могла, что сплетни разносятся с такой молниеносной скоростью! Интересно, не сам ли Пашка разнёс их по офису? Ну а что, стратегия вполне в его духе.
Уже к обеду едва ли не весь офис гудел о том, что у босса новая девушка, и что эта девушка работает в компании… Ловила на себе любопытные, а иногда и откровенно завистливые взгляды коллег. Даже в моём собственном отделе наблюдались подозрительные шушуканья за спиной и красноречивое молчание, стоило мне только зайти в общий кабинет. И хотя все старательно делали вид, что ничего не происходит, но я-то ощущала витающее в воздухе напряжение!
А с другой стороны — ну а что ещё они могли подумать?
Сначала девчонка с улицы становится любимицей босса-отца, прыгает по карьерной лестнице, а потом за считанные дни и босса-сына охмуряет… Вся моя наработанная годами репутация приличной девушки полетела к чертям! В один день! И почему я не подумала раньше, как это будет выглядеть со стороны?!
Теперь, вместо доброжелательных кивков и искренних вопросов «Как дела?», я встречалась с ухмылками и откровенной брезгливостью. Обидно до чёртиков!
Хотя некоторые особо ушлые сотрудники наоборот внезапно стали проявлять излишний интерес к моей персоне, назойливо набиваясь в друзья. Похоже, решили, что я подскажу самый короткий путь к вершине карьерной лестницы или замолвлю словечко перед господином Черненко. От этих мыслей становилось особенно противно.
Целый день меня кидало из стороны в сторону. Пару раз даже возникало желание уволиться. Я просто не могла понять, как в один момент дружелюбный коллектив мог превратиться в змеиное гнездо, где каждый второй мечтает ужалить побольнее.
Вдобавок ко всему, Пашка словно с цепи сорвался. Вызывал меня к себе в кабинет чуть ли не каждые полчаса. А в перерывах сам забегал ко мне. Чего хотел? Да собственно ничего. «Я просто создаю видимость отношений» — это он так сказал…
И если честно — это задевало. Я чувствовала себя разменной монеткой, и каждый раз, когда видела рабовладельца, испытывала странный чудовищный стресс: сначала, при виде его лучистых голубых глаз всё внутри у меня окутывалось теплом, а в следующее же мгновение просыпалась гордость, и я словно падала в чан с ледяной водой реальности. Я просто средство достижения цели, а он — мой рабовладелец. Хотя нет. Арендатор, вот он кто! А я — игрушка напрокат. И от понимания этого иногда даже в носу свербело…
Вот так мы и сидели в одном кабинете — то в его, то в моём — и при этом даже не разговаривали. Иногда я, стоило только неожиданно оторваться от дел, ловила на себе его взгляды, но он тут же отводил глаза, и я не понимала, что происходит в его хитрющей башке.
А когда он пару раз специально взлохмачивал волосы, застёгивал сикось-накось пуговицы рубашки, делал десяток-другой отжиманий и только после этого, запыхавшийся и взмокший, подмигнув на прощание, выходил из моего кабинета — мне хотелось кинуться вдогонку и расцарапать его наглую рожу…
***
В таком режиме мы «проработали» весь четверг и пятницу. И, что удивительно, параллельно с этим прекратились вдруг наши вечерние дурачества. В четверг Пашка просто сидел на балконе, общаясь с кем-то по скайпу на английском — я не слышала и не видела с кем, Пашка был в наушниках. А в пятницу вообще дал мне собраться ко сну и улечься самостоятельно, находясь при этом в гостиной на первом этаже. И я даже не помню, когда он вернулся — уснула.
Это ещё больше подчёркивало деловой характер наших отношений, и я уже даже не могла гарантировать, что смогу правдоподобно изображать любовь, когда у самой на душе кошки скребут.
— Паш, ты как хочешь, а я так больше не могу, — завела я неприятный разговор, когда ехали домой в пятницу. — Надо как-то упорядочить наши с тобой, так называемые, офисные свидания. Невозможно же работать! Ты меня отвлекаешь.
— Я уже говорил — ты вообще можешь не работать, — мельком глянув на меня, устало ответил Пашка. — Сейчас твоя основная задача лежит за пределами отдела статистики. Не забывай об этом.
— С тобой забудешь, — сухо ответила я и отвернулась к окну.
— Мм, — вскинул он брови. — То есть, дело не в работе, да? А что не так? Лен… — легонько пихнул меня в плечо, — колись, давай.
— Да что вы, Павел Григорьевич, всё отлично! Кроме, разве, того, что все, от нижнего звена до руководящего состава считают меня твоей подстилкой. Не девушкой, Паш, не невестой и не возлюбленной, а подстилкой. Карьеристкой, раздвинувшей ноги. И если бы я заранее знала, что так будет — я бы лучше в тюрьму села за твой долбанный мопед.
Он как-то странно посмотрел на меня, а потом долго молчал.
— Я бы оставил тебя дома, Лен, — наконец отозвался он, — но, во-первых, ты сама отказалась от этого, а во-вторых теперь ты действительно нужна мне в компании. Мутные делишки у вас там творятся. Но пока не пойму в чём дело.
— Да ты что? Кто-то распустил гнусные сплетни и про господина Черненко тоже? — зло намекнула я ему, но он только усмехнулся, внимательно глядя по зеркалам:
— Сплетни ваши меня совершенно не колышут, даже странно, что ты на них так остро реагируешь. Я про другое, — глянул на меня. Серьёзный такой, брови в кучу. Видно, что не шутит. — Ощущение, что компанию кто-то крупно имеет. На регулярной основе и давно. Бухгалтерия правленая, контрагенты правленые, схемы связи с трастами правленые… Я сначала не понял, зачем папане все эти архивы и программные навороты нужны были, а теперь догнал, что система-то классная, всё может отследить и учесть, вот только во всей огромной корпорации ею нихера никто пользоваться не умеет. Или не хочет уметь. Сознательно. — Помолчал. — И Макаров этот, который бывший папашкин, а теперь Лилькин зам… Мутный тип какой-то. Я в самой-то бухгалтерии ни черта не понимаю, но вижу нестыковки и битые коды в системе.
— А как ты можешь видеть нестыковки, если сам говоришь, что ни черта не понимаешь? — засмеялась я, но тут же прибрала веселье, поймав его суровый взгляд. — Может, это просто кто-то не очень разбирается в управлении большой компанией? Серьёзно, ни у тебя ведь, ни у Лильки опыта нет. А про Макарова ты вообще зря так говоришь! Он был правой рукой твоего отца, тот ему доверял как себе. Макаров в курсе всех сделок и вообще, толковый мужик. Григорий Андреевич всегда его хвалил и в пример ставил.
— Вот это-то меня и настораживает, — задумчиво кивнул Пашка, но уже в следующее мгновенье улыбнулся: — Да, короче, не забивай себе голову! Просто работай, как работается. Ну и если что подозрительное, сразу мне говори. Ок?
— Хорошо. Только ты пообещай, что не будешь так часто вызывать меня к себе. И ко мне ходить не будешь. И тем более, делать вид, что мы только что…
Я так и не смогла это озвучить и, кажется, покраснела. Отвернулась к окну. Но Пашка и так прекрасно понял. Хохотнул:
— Да ладно? А мне понравилось! Идёшь потом, такой, по коридору, и чувствуешь себя мачо. И взгляды эти масляные вслед, м-м-м! Как минимум четырёх девок из твоего отдела могу назвать, которым только свистни…