приходится хотеть спать
(С) с просторов ВК
Бам-бам-бам. Сердце колотилось как бешеное. Где Машка? Где все? Почему в доме такая оглушающая недобрая тишина?
Я скатилась кубарем по лестнице, рванула на себя дверь репетиционного зала. Тут же в уши ворвалось слаженное:
— Где сосны рвутся в небооо, где быль живет и небыль, умчит меня туда лесной олееееень.
Я застыла на пороге. В голове стучит, губы подрагивают. Как там говорится — увеличьте дозу успокоительных?
Парни работали номер. Сходились — расходились. Перед ними стоял какой-то незнакомый мне парень и в параллель пению считал:
— Раз-два-три-четыре. И… раз… Куда, Артур, а. Четыре. И… Серый, убью.
Разноцветные дреды, белая майка, светлые джинсы и кроссовки такого лимонно- кислотного оттенка, что рот против воли наполнялся слюной. Раскинутые руки, изящная постановка пальцев. И такое четкое, такое выразительное изображение этого самого счета всеми частями тела, что просто непонятно, зачем он проговаривает слова вслух:
— Раз-два-три-четыре, Вань, не дергайся…
— Лесной олеееень, — пытались закончить песню крещендовцы, четко разойдясь на многоголосье и победно вскинув микрофоны вверх. Но видимо что-то сделали не так, потому что парень взвился:
— Да блик. Это не он олень. Это вы олени, а! Кто куда. Только Ваня молодец. Но на вас смотрит и сбивается. Вот как вы поете в ритм — у вас его нет, — он горестно запустил руки в дреды. — Один ржет, Лев, тебе с чего вот весело? Ну, пойди убейся об стену! Другой все делает чуть быстрее. Артур, это я тебе. Куда ты летишь? Сергей — ты медленно. Вот опять же ничего нового. Не знаю, как у вас по вокалу, ребятки, а по движениям — ну, полная архаика в разделе местечковой самодеятельности! Еще раз. Кто собьется…
Тут он понял, что его особо никто не слушает. Парни заметили меня и смотрели обеспокоенно.
— Олеся, что случилось.
Все четверо собрались было рвануть ко мне со своей репетиционной сцены, но вопль — «КУДА!!!» — остановил их чуть ли не в полете. Парень медленно развернулся и одарил таким взглядом, что просто захотелось удрать на край света. Потому как таким бешеным взглядом можно было убивать.
— Прошу прощения, — я и сама не поняла толком, что на меня нашло. Но резко стало неловко. Тишина в доме — так у них все звокоизолированно. — Все в порядке.
— Точно? — спросил Лев, пока остальные просто смотрели.
— Это еще что? — отмер парень, развернулся и уставился на меня с негодованием. — Это кто? Да кой черт вообще происходит?
— Познакомься, Женя, это наш руководитель Олеся Владимировна. Олеся Владимировна, это наш постановщик, Евгений.
— Очень приятно, — проворчал Евгений, опять же, всем телом показывая, насколько ему «приятно». — Олеся Владимировна. Заходите и не отвлекайте ваш народ. Они и так не фонтан, скажу я вам правду.
— Слушай, — возмутился Артур.
— Ты вообще молчи, человек-поперек, пускающийся в пляс. Еще с жестами из Хава-Нагилы в романсе.
Артур возмущенно посмотрел на Льва. Тот сделал выражение лица «Прости, друг, но это правда».
— Олеся, — продолжил постановщик. — У меня для вас есть крайне важное поручение. Пожалуй, мы без вас просто не справляемся.
Я кивнула, пытаясь прийти в себя. Да что ж сердце колотится, как заполошное? Ничего же не случилось?
— Олесяяя. Вы меня слышите?
— Да. Простите.
— Этим клоунам нужен зритель. Чтобы они сосредоточились. И работали на кого-то. Иначе это просто потеря времени. Они все считают, что если они петь умеют, то им больше ничего и не надо.
— Хорошо. А Маша где?
Я огляделась и поняла, что Машки с неизменным телефоном в репетиционной нет.
Лица всех четверых приняли виноватое выражение.
— Что?
— Вы только не сердитесь. Мы вчера договорились с нашим преподавателем по вокалу, чтобы он посмотрел и поработал. Он время назначил. Мы и дернули Машу. Ее шофер повез.
— А согласовать со мной?
Они переглянулись:
— Ну, Петр Фомич же согласился, — недоуменно протянули они хором. — Что время терять. А Маша сказала, что вы спите. И будить жаль.
— Мы работать будем? — прорычал Евгений.
Я покачала головой. Одарила всех многообещающими взглядами. Ладно. Оставим воспитание на потом. Все свое получат. Но. Сначала — работа.
— Маша вам сообщений накидать должна была, — быстро проговорил Иван.
«Не отвлекайтесь», — показала ему глазами. Уселась в кресло.
— Погнали оленя, — скомандовал постановщик.
Выглядели парни в не пример мне бодро и энергично. Не знаю, правда, как себя чувствовали, но…
Два часа — и они прогнали первое отделение.
— Вот, — одобрительно посмотрел на меня Евгений. — Я ж говорю — зрители нужны. Они ж нарциссы. Им самим себе не интересно. А теперь еще раз финальную — схождение-расхождение. Ваня, успокойся. Сергей, не тупи. Артур и Лев, слова не забывайте, если уж сами концерт ведете. Лев, прекрати смеяться. Работаем.
15-2
После репетиции ко мне подошел Иван.
— Простите меня. Я не сообразил.
— Это вы договорились с преподавателем?
Он кивнул. Выглядел солист смущенно:
— Я так обрадовался, что он согласился. Просто он на нас еще немного злится.
— За что?
— За то, что мы сливаем свой талант, — грустно усмехнулся он. — Потому что то, что мы делаем — это «фу».
— Но ведь вам это доставляет удовольствие?
Он кивнул:
— Да.
— Вот и получайте. И помним девиз этого года!
— Нам можно все.
— Именно. Но Машу больше без согласований со мной не сдергивайте. Я… нервничаю.
— Хорошо. Простите. Тогда сразу. Я ей нашел еще тренера.
— Какого? — с подозрением посмотрела я на этого любителя спорта и хорошего вокала.