Взявшись за руки, они дружно помчались по направлению к ближайшему парку, на ходу резво перепрыгивая через широченнные тёмные лужи и заливисто хохоча.
___________________________
*Рекламный слоган “Полон орехов, съел — и порядок!” был популярен в России в начале девяностых годов, ещё до знаменитого “Не тормози, сникерсни!” В то время заморский шоколадный батончик активно позиционировался как замена полноценному обеду. В телевизионной рекламе “сникерса” в 1994 году снялись известный футболист Игорь Добровольский и вратарь Дмитрий Харин.
4
НАШИ ДНИ
Марина, сентябрь 2019 года
Каждый мой будний день начинается в пять утра с писка электронного будильника. Со стоном открываю глаза и в очередной раз задаюсь одним-единственным вопросом: как получилось, что я, стопроцентная, прирождённая “сова”, ввязалась в авантюру под названием “утренняя программа на радио”?!
Тем не менее факт остаётся фактом: вот уже второй год я — внештатный сотрудник радиостанции “Молодёжка FM”, веду передачу “Утренний кофе с Маришей” в прямом эфире.
Откровенно говоря, раньше я мечтала о том, что сделаю карьеру на телевидении. Что у меня непременно будет своя авторская программа, какое-нибудь серьёзное ток-шоу, поднимающее самые острые вопросы и обсуждающее наиболее злободневные проблемы современности. Но, к сожалению, не с моей внешностью становиться телезвездой. Я, конечно, не уродина, вполне ничего, но… видео и так полнит, а я не могу похвастать излишней худосочностью. Боюсь, с моими-то габаритами я просто не влезу в экран ТВ!
На самом деле, работа на радио мне тоже очень нравится. Во-первых, она интересна сама по себе: ко мне в студию приходят известные музыканты, артисты, спортсмены, политики, писатели… Покажите мне человека, который отказался бы выпить чашечку кофе и запросто поболтать с настоящей звездой! Во-вторых, рабочий график (прямой эфир длится час, с семи до восьми утра, а затем — гуляй, Вася!) идеально сочетается с учёбой в универе. В-третьих, это отличная практика для моей будущей профессии, поскольку я — студентка журфака. Ну, и в-четвёртых, за год я уже успела обзавестись армией преданных поклонников и даже фанатов — какая-никакая, а популярность, что приятно щекочет моё самолюбие. Правда, на официальном сайте “Молодёжки FM” и в моём инстаграме выложены фото, которые, скажем так, сильно мне льстят — хорошо иметь лучшую подругу-фотографа! Полагаю, если я и мои обожатели столкнёмся нос к носу где-нибудь на улице — они меня просто не узнают! На фотках в сети я более стройная, более ухоженная, более гламурная и вообще… более шикарная, чем в реале.
Но в целом, повторюсь, работа мне очень нравится, и коллектив тоже подобрался замечательный, все относятся ко мне с теплом и уважением, даром что я там самая младшая. Вот только ранние подъёмы… ранние подъёмы — это единственное, что действует мне на нервы и заставляет каждое утро чувствовать себя глубоко несчастной.
Без четверти шесть выхожу из дома — у подъезда меня ожидает служебная машина. Пока мы мчимся по непривычно пустой утренней Москве, я заканчиваю то, что не успела сделать дома: наношу лёгкий макияж. Водитель Петька не обращает на мою возню никакого внимания — он занят тем, что с аппетитом уплетает горячие пирожки с капустой и яйцом, испечённые моей бабушкой Дусей. Бабуля неисправима! Я сто раз говорила ей, что по утрам у меня совершенно нет аппетита, что при всём желании я не смогу запихнуть в себя ни кусочка, и всё равно перед каждым моим выходом из дома она тайком (думая, что наивная внучка ничего не видит) суёт мне в сумочку очередной благоухающий свёрток с выпечкой. Я благородно делаю вид, что не замечаю бабушкиной уловки, оставляя её дома спокойную и преисполненную уверенности, что теперь-то любимая Маринушка не будет голодать.
Где-то я читала, что поколение уютных, домашних, толстых бабушек в платочках, которые пекут пирожки, варят варенье и вяжут носки внукам, скоро канет в лету. Нас ждёт поколение курящих бабушек с пирсингом и татуировками. Возможно, доля правды в этом есть, и моя бабуля — одна из последних представительниц вымирающего вида. Она толстая, домашняя, уютная и очень заботливая. Порой даже чрезмерно! На самом деле, если бы я и впрямь съедала всё, что она для меня готовит, то в жизни не влезла бы не только в условный телевизионный экран, но даже в салон автомобиля.
За год наших совместных поездок Петька стал настоящим фанатом бабушкиных кулинарных шедевров. Пирожки, шарлотка, сырники, домашнее печенье, курники, блинчики с различными начинками… Каждое утро он с нетерпением ждёт, чем сегодня мы с бабулей Дусей его осчастливим, и всякий раз радуется как ребёнок новому или старому любимому лакомству.
В половине седьмого утра я уже на работе. До эфира полчаса, мне нужно подготовиться, повторить заготовленные заранее вопросы, встретить очередного звёздного гостя… Я торопливо шагаю по коридору и здороваюсь с коллегами, которые приветливо кивают мне и улыбаются:
— Доброе утро, Маришка! Чудесно выглядишь!
Нет, я определённо люблю свою работу и всех сотрудников нашего радио. И пусть я провожу здесь намного меньше времени, чем они, до сих пор не имею диплома о высшем образовании и получаю не полноценную зарплату, а почасовой гонорар за каждую смену — мне никогда не давали понять ни словом, ни взглядом, что мы не ровня. Коллеги — значит, коллеги!
Есть, впрочем, ещё одна причина, по которой я ежедневно рвусь на работу, словно мне тут мёдом намазано. Но эта причина относится к личным и субъективным, поэтому… о ней чуть позже.
5
Я не знаю, в какой момент Блинчик (а если официально — то наш программный директор Роман Романович Романов… ну и шутники же его родители, давшие отпрыску столь звучное имя!) разглядел в глупой, восторженной и неопытной студентке-практикантке диджейский потенциал, но именно он предложил мне остаться на радио после завершения летней практики. И я с радостью осталась!
Конечно, Москва не сразу строилась — пилотные выпуски моей утренней программы получились совершенно кошмарными. Я мямлила, заикалась, глотала слова, тормозила и смущалась в разговорах с приглашёнными гостями и вообще вела себя непрофессионально. Но Блинчик никогда не ругал и не отчитывал меня, уверяя, что навыки придут со временем. Главное, на что он клюнул — это тембр моего голоса. Он сказал, что такие голоса бывают один на миллион, что все радиослушатели должны просто впадать в экстаз уже от самих звуков, которые я произношу, и не особо вникать в их смысл.
Само собой, было лестно, что моим голосом так восхищаются. Вообще-то, у меня нет музыкального слуха. Я с детства привыкла к тому, что все сразу принимались страдальчески морщиться, едва я начинала петь. Но оказалось, что мой голос может быть красив сам по себе, без всяких вокальных экспериментов!
Я всерьёз взялась за собственную дикцию. Ежедневные упражнения — к примеру, быстро и без запинки произносить совершенно дикий и ржачный набор невозможных звукосочетаний:
— Рлилри, рлэлрэ, рлалра, рлолро, рлулру, рлылры, рлёлрё, рлюлрю!
Или:
— Стизди, стэздэ, стазда, стоздо, стузду, стызды!
А уж скороговорка “Лигурия”* и вовсе была вызубрена мною как “Отче наш”!
Студия пока занята. Над дверью предостерегающе горит табло: “Не беспокоить! Идёт прямой эфир!” Я знаю, что там внутри Карик дорабатывает свою смену.
Мечтательно зажмуриваюсь и ясно вижу его за работой: наушники, сосредоточенное лицо, упавшая на лицо светлая чёлка, скрывающая внимательные голубые глаза, губы, чётко проговаривающие текст в микрофон…
В отличие от меня, Карик (точнее, Макар Руденский) — линейный ведущий**. Если моя программа длится всего час, то Карик торчит у микрофона не менее семи часов в сутки! Не покривлю душой, если скажу, что он настоящий Бог эфира. Карик может одинаково увлечённо вещать о котиках, проблемах экологии, геополитической ситуации, музыке, моде и погоде… да о чём угодно! У него потрясающий кругозор и возмутительно сексуальный голос. Он объявляет музыкальные композиции, рассказывает о пробках на дорогах, читает прогноз погоды, принимает звонки и СМС от радиослушателей… Его главное кредо в эфире: не быть звездой, быть человеком, этаким “парнем из соседнего двора”, и рассказывает он не о возвышенном и далёком, а о простом и жизненном, что близко и понятно каждому радиослушателю: о забавном диалоге с таксистом по дороге на работу, о том, что он любит есть на завтрак, как пытается научиться играть на гитаре (клянусь, однажды Карик даже притащил гитару в студию и сыграл в прямом эфире!) и что порою испытывает острое чувство одиночества… Если, переключая FM-каналы, вы случайно наткнётесь на нашу радиостанцию в тот момент, когда там солирует Руденский — гарантирую, что вы так и останетесь на этой волне, загипнотизированные магией и обаянием Карика.
Наверное, все уже догадались, что я по уши влюблена в него?
А я действительно влюблена. С первого взгляда, брошенного на него в студии, на рабочем месте. В тот самый момент, когда Карику в прямой эфир дозвонилась девочка-самоубийца…
___________________________
*Скороговорку “Лигурия” называют самой длинной в мире. Её используют дикторы, радиоведущие, актёры и т. д. для развития техники речи. Чтобы прочитать её без запинки в быстром темпе, даже профессиональным дикторам потребуется минимум две с половиной минуты. Начинается она так:
**Различают несколько основных типов радиоведущих:
— линейные (которые проводят больше всего времени в эфире и способны вещать буквально обо всём),
— ведущие программ (они ведут лишь определённые передачи с узкоспециализированной тематикой),
— новостные (зачитывают актуальную новостную сводку и проводят в эфире считанные минуты, их основная работа — сбор горячих, полезных и интересных новостей),
6
Илья, сентябрь 2019 года
Пять часов тридцать минут утра — время ежедневного пробуждения.
Открываю глаза за секунду до того, как прозвенит будильник. Эта многолетняя привычка выработалась в результате моей склонности к ранним прогулкам. Люблю гулять по улицам, пока город ещё крепко спит либо только-только просыпается — тогда можно сполна насладиться одиночеством, тишиной и покоем.
Дальнейший распорядок действий расписан буквально до мелочей, я предпочитаю ни на минуту не отклоняться от собственного графика. Многие называют меня занудой, но это не совсем справедливо: дело не в занудстве, просто я весьма болезненно воспринимаю любые незапланированные события. Терпеть не могу сюрпризы, неожиданности способны надолго нарушить моё душевное равновесие, а если меняется привычный уклад — то я и вовсе впадаю в панику. Меня пугают внезапные звонки и нечаянные встречи, необходимость разговоров, к которым я не подготовился… В общем, жить по чёткому устоявшемуся графику мне легче и проще. Проверено.
Заправляю постель и иду в ванную комнату. Там тщательно чищу зубы — не менее пяти минут, потому что не выношу ощущения утренней сухости во рту. Затем так же обстоятельно принимаю душ и отправляюсь на кухню, чтобы приготовить завтрак. Сегодня у меня по плану яичница-глазунья, а значит, мне понадобится небольшая сковорода с толстым дном.
Аккуратно разбиваю яйца, чтобы не повредить оболочки желтков, и поджариваю яичницу на трёх ложках топлёного масла в течение двух минут на слабом огне. Выключив газ, солю и посыпаю блюдо паприкой.
После еды выпиваю чашку эспрессо, приготовленного в кофемашине, затем мою посуду — и вот теперь, наконец, можно выходить из дома. Часы показывают половину седьмого. Прикрепляю к толстовке плеер с FM-тюнером, вставляю в уши наушники, беру телефон, ключи и булку для уток, которых обычно кормлю каждое утро в ближайшем сквере. Напоследок проверяю, везде ли выключен газ, свет и электроприборы.
Это моё обычное время для прогулок, и чаще всего мне удаётся удачно избежать встреч с соседями или знакомыми. Жители мегаполиса просыпаются поздно, так что улицы пока ещё относительно пусты и безлюдны.
К сожалению, сегодняшним утром мне не везёт с самого начала.
Уже на лестничной клетке сталкиваюсь с соседкой, которая возвращается домой вместе со своей глупой собакой — эрдельтерьером Лоттой. Соседка выгуливает псину всегда в разное время… поэтому, к сожалению, совершенно невозможно предугадать вероятность нашей встречи и заблаговременно избежать её.
Я внутренне напрягаюсь. Не люблю собак, они непредсказуемы, слюнявы и ужасно навязчивы. Вот и сейчас при виде меня Лотта начинает бешено молотить хвостом, обнюхивать мои ладони, а затем предпринимает попытку встать на задние лапы, чтобы передними упереться мне в грудь и облизать лицо. Пасть её широко распахнута, оттуда невыносимо разит собачьим кормом… а может быть, какой-нибудь другой гадостью, которую эта бестолковая псина только что нашла и сожрала на улице. Я невольно пячусь, чувствуя отвращение и дурноту.
— Ты чего испугался, Илюшенька? — беззаботно хохочет соседка. — Лотта ведь не кусается, ты же в курсе.
Дура. Господи, какая же она дура. При чём тут — “кусается” её собака или “не кусается”? Меня сейчас просто стошнит…
Буквально кубарем вываливаюсь из подъезда и без сил опускаюсь на скамейку, чтобы отдышаться. Сердце стучит как бешеное. Чтобы справиться с пережитым стрессом, я резко раскачиваюсь туда-сюда, пытаясь успокоиться, и машинально дёргаю себя за волосы — физическая боль отвлекает. На самом деле, меня буквально трясёт… Это, конечно, ещё не мелтдаун*, но я к нему очень близок.
— Остынь. Остынь. Остынь, — повторяю я негромко, как заведённый. Ничего ужасного не произошло. Просто незапланированная встреча и неприятные ощущения, только и всего.
Тахикардия постепенно затихает, сердце успокаивается, но я ещё некоторое время остаюсь сидеть на скамейке, собираясь с духом для того, чтобы продолжить путь. Расстояние до сквера — всего лишь квартал, пять минут быстрым шагом. Я всегда хожу одним и тем же проверенным маршрутом. Вероятность снова кого-нибудь встретить ничтожно мала, и всё же мне страшно. Очень страшно… Уровень тревожности зашкаливает, и я начинаю нервно вращать спиннер, пытаясь справиться с дрожью в руках.
Затем левая ладонь невольно тянется к плееру. До начала передачи, которую я жду, остаётся пятнадцать минут — вот то, что гарантированно меня успокоит. Вообще-то, честно говоря, я не любитель музыки и пустопорожней болтовни в эфире. Обычно, если мне нужно изолироваться от громко галдящего внешнего мира, я предпочитаю старые добрые беруши — лучшее изобретение человечества. Но только не с семи до восьми утра: тогда я слушаю радио “Молодёжка FM”, будто загипнотизированный. Наверное, все мои знакомые очень удивились бы, узнав об этом.
Всё дело — в голосе той девушки…
___________________________
*Мелтдаун (от англ. meltdown) — срыв. Многие люди с аутизмом постоянно испытывают более высокий уровень стресса и тревоги, чем остальные, и намного быстрее достигают критической точки.