Я не знаю, почему я поступаю так, как поступаю. В конце концов, поймав меня с «поличным», то есть с чужим билетом, максимум, чтобы она сделала, забрала его, попутно отругав. Но почему-то именно в этот момент разум меня оставляет и я действую, подчиняясь порыву, спровоцированному страхом. Это чувство, как известно иррационально, как и мой поступок. Я резко срываюсь с места и со всех ног бегу в строну выхода из библиотеки. И даже тот факт, что на улице середина ноября, а моё пальто сдано в гардероб, меня не останавливает. Слышу, как начинает кричать контролёрша, вижу, как бросается в мою сторону пожилой охранник, как на другом конце холла замирает Маринка, наблюдающая за разворачивающейся перед её глазами картиной с открытым от изумления ртом.
До входной двери мне остаётся всего пару метров, когда я цепляюсь носком правой ноги за край коврового покрытия, и, вскрикнув, лечу вниз. Успеваю при этом всплеснуть руками, пытаясь сохранить равновесие, но добиваюсь только того, что несколько десятков листов с распечатанной ранее информацией, оказываются подброшены в воздух. Пара секунд и я лежу на полу, больно приложившись о пол коленями и ладонями, а сверху меня покрывают листы бумаги.
В холле повисает тишина. Немногочисленные посетители молча разглядывают меня. Охранник, уже не спеша, идёт в мою сторону. Мне хочется провалиться сквозь пол библиотеки от острого чувства стыда. Такого позора мне ещё не приходилось испытывать.
— Ты жива там, девочка? — охранник склоняется надо мной, протягивая руку. Он не ругается, наоборот, выглядит искренне обеспокоенным. — И чего так испугалась? — продолжает причитать, помогая мне подняться. — Эх, горе луковое, читательский что ли чужой?
Я лишь киваю, опустив голову, чтобы не видеть взглядов окружающих. Отряхиваю одежду, заодно пряча пунцовые от стыда щёки.
— Простите её, пожалуйста, — рядом со мной появляется Марина. — Просто она… мы, да, мы первокурсницы, а задают столько, и требуют тоже, и в общем… — подруга говорит сбивчиво, одновременно крепко сжимая мою ладонь в своей руке.
— Ох, девочки, поздно теперь, — охранник кивает в сторону контролёрши, что попыталась меня остановить. — Я-то бы отпустил, но я человек подневольный. Сделаю вид, что про тебя я не слышал, — взглянув на Маринку, говорит он. — А твой билет, — он поднимает читательский с пола, — придётся забрать. Да ты не переживай, — мужчина ласково треплет меня за плечо, — скажешь хозяину, чтобы новый завёл. Придётся правда штраф заплатить, и за новые корочки, но, — по-доброму улыбается он, — там рублей восемьдесят выйдет, не больше.
— Спасибо, — выдавливаю я, постепенно приходя в себя. Вот я дура! Какого лешего, я устроила такое представление?
Охранник уходит, а мы с Мариной собираем наши распечатки, забираем одежду, и как можно быстрее выходим на улицу. В следующий раз я сюда приду уже по своему билету, надеюсь к тому времени моё феерическое посещение этого храма науки сотрётся из памяти сотрудников.
— Не расстраивайся, — говорит Марина, а потом, не выдержав, начинает хихикать. Сначала тихо, искоса поглядывая на мою реакцию. — Это было незабываемо, — с трудом выговаривает она. И, глядя на смеющуюся подругу, я тоже начинаю хохотать.
— Но это того стоило, — отсмеявшись, произношу я, поднимая вверх руки с зажатыми в ладонях листами. — Вот только перед Никитой придётся извиниться.
— А, не бери в голову, — легкомысленно отмахивается от моих слов Марина. — Ему этот читательский нужен, как собаке пятая нога. Вот если бы ты его клубную карту просохатила, тогда да, он бы нас порвал на британский флаг.
Но я так не могу. Чувствую себя виноватой, потому, заприметив на следующий день Ника в столовой, пользуясь тем, что Марину задержал после семинара преподаватель, иду к нему. Он сидит за столиком с несколькими незнакомыми мне парнями и девушками, но увидев меня и поняв, что я явилась по его душу, что-то быстро им говорит и, подхватив сумку, идёт в мою сторону.
— Привет, — здоровается, широко улыбаясь.
— Привет, — смущённо произношу в ответ. — Тут такое дело, — мнусь я, — в общем, поговорить надо.
— Надо так надо, пойдём, — кивает он в сторону выхода из столовой.
Спустя пару минут, мы оказываемся в дальней части коридора у окна. Ник опирается о подоконник, складывает руки на груди:
— Слушаю.
Я, запинаясь и краснея, рассказываю, что случилось в библиотеке, опуская подробности, касающейся попытки неудавшегося бегства.
— В общем, я тебе теперь как бы должна, — достаю из сумки кошелёк, вытягиваю из него сотню, — охранник сказал, что новый читательский обойдётся рублей в восемьдесят. Вот, — протягиваю деньги Нику, — тут должно хватить, а если нет… — не успеваю договорить, потому что он начинает смеяться.
— Ну ты даёшь, — сквозь хохот выдавливает Ник. — Деньги оставь себе, не обеднею, — говорит он. — Но должок за тобой есть, это правда, — хитро глядя на меня, произносит он. — В субботу в пять буду ждать тебя в холле «Луча». Не опаздывай, — улыбнувшись напоследок, выдаёт он, оставляя меня одну.
Я лишь растерянно смотрю ему вслед, понимая, только что он, по сути, пригласил меня на свидание. И похоже я этому рада.
*****
— Я всё думал, придёшь или нет, — не скрывая довольной улыбки, произносит Ник. — Билеты я уже взял. Не знаю, что тебе нравится, но этот фильм друзья хвалили, так что мы идём, — жестом указывает на один из рекламных постеров, висящих на стенах кинотеатра, — на «Донни Дарко».
— Хорошо, — не спорю я, — тоже слышала неплохие отзывы, — Ник протягивает мне билет, взглянув на него, произношу, вопросительно изогнув бровь, — последний ряд? Серьёзно?
— Места для поцелуев, — нарочито радостным голосом проговаривает Ник, не переставая хитро улыбаться.
— Как предсказуемо, — саркастически тяну я, силясь не улыбнуться в ответ. — Тронешь меня хоть пальцем, дам пощёчину и уйду, — стараясь сохранить серьёзный вид, предупреждаю его.
— Ой, боюсь-боюсь, — вскинув руки в жесте «я сдаюсь», продолжает дурачиться Ник. И я ничего не могу с собой поделать, расплываясь в ответной улыбке. Я не могу назвать себя угрюмой, нелюдимой или замкнутой, нет, но и до легкомысленно-жизнерадостной девчонки мне тоже далеко. Но у Никиты какой-то невероятный дар смешить меня. Он улыбается, и мне хочется улыбаться вместе с ним.
— Пойдём за попкорном, — указывает в сторону бара. — Ты какой любишь?
— С карамелью.
— Я тоже, — Ник склоняется ко мне ближе, но не пытается дотронуться, — вот и нашлось у нас что-то общее.
Его дыхание щекочет висок. Я отступаю немного в сторону, физически ощущая как розовеют щёки. И это меня раздражает. Никогда раньше я не смущалась так часто, как рядом с ним. Но хуже всего, что Ник прекрасно это видит, лишь довольно усмехаясь, наблюдая за мной. Не парень, а наказание какое-то!
Мои опасения не оправдываются. Ник ведёт себя прилично, мы тихо-мирно смотрим фильм, только изредка соприкасаясь пальцами, когда одновременно тянемся за попкорном. Естественно, я каждый раз снова краснею, благо в царящем в зале полумраке этого не видно.
После окончания киносеанса Ник зовёт меня выпить кофе, но я отказываюсь, мотивируя тем, что мне нужно домой. И это так. Уже почти семь, значит, отец скоро вернётся с работы.
— Эх, не вовремя тачка сломалась, — с досадой в голосе говорит Ник. — Так бы подвёз тебя.
— Ничего, я и на автобусе прекрасно доберусь, — отвечаю, натягивая шапку и перчатки. Мне даже жаль, что вечер с Ником заканчивается. Но…
Ник идёт провожать меня до остановки. Зиму обещают снежную, и, видимо, в кои-то веки синоптики не ошибаются, потому что ещё ноябрь, но уже идёт снег: падает большими хлопьями, медленно кружась и преображая серо-унылый городской пейзаж во что-то волшебное. Мы с Ником обсуждаем фильм, потом переходим на университетские дела. После первого курса все студенты в обязательном порядке проходят археологическую практику. Мне это только предстоит, а Ник уже был в двух экспедициях. Он делится опытом, разбавляя свой рассказ смешными историями. Я слушаю его с искренней заинтересованностью, попутно ловя себя на мысли, что не хочу, чтобы наша прогулка заканчивалась. Ник безошибочно считывает моё настроение, предлагая пройтись ещё. И мы гуляем почти час, дурачась и перебрасываясь снежками.
К реальности возвращает звонок отца, которому я сказала, что буду в библиотеке. Мы наконец добираемся до остановки, и я надеюсь, что мне удаётся скрыть своё разочарование от того, что нужно расставаться.
— Ну, — я первой начинаю говорить, прерывая повисшее между нами молчание, — спасибо за вечер. И пока, — Ник, как оказалось, живёт неподалёку, потому ему не нужно ждать автобус, до своей квартиры он может дойти пешком.
И я уже разворачиваюсь, чтобы подойти поближе к остановке, как слышу:
— Полина.
Оборачиваюсь назад, замирая, а Ник быстро преодолевает расстояние между нами, наклоняется ко мне и целует в губы. Нежно, но настойчиво, словно не сомневаясь, что в этот момент он совершает самый правильный поступок на свете. У него немного шершавые, но мягкие губы, чуть холодные от упавших на них и не до конца растаявших снежинок. И надо бы отшатнуться от Ника, может даже залепить ему обещанную пощёчину: я ведь и знаю-то его всего ничего. Но я не могу. Закрываю глаза, подаваясь вперёд и отвечая на поцелуй. Никита обнимает меня одной рукой, прижимая ещё ближе, пальцами второй нежно проходясь по линии подбородка и поглаживая щёку.
Ник первым прерывает поцелуй, и мне с большим трудом удаётся сдержать в себе разочарованный стон. Господи, что со мной творится?
Никита немного отстраняется, но чуть склоняет голову вниз. Шепчет мне на ухо:
— Готов понести заслуженное наказание, — я не сразу понимаю, к чему он это говорит. Ник же берёт мою ладонь и, подняв её вверх, подносит в своей щеке. — Можешь ударить меня, — улыбаясь произносит он, — я знал, на что шёл.
— Да ну тебя, — я вырываю свою руку. — Знал он… — ворчу я, прекрасно понимая, что он шутит.
— Дашь номер телефона?
— Зачем? — состроив невинную «моську» спрашиваю я, пытаясь не расплыться в счастливой улыбке.
— Буду писать тебе всякие пошлости на ночь, — шепчет мне в ответ на ухо.
— Дурак, — шутливо пихаю его кулаком под рёбра, отворачиваюсь, делая вид, что высматриваю автобус, только бы он не заметил, что я очередной раз зарделась от смущения.
Ник смеётся довольно, достаёт мобильник, и я диктую ему номер своего телефона. Потом он снова целует меня, и мне кажется, что меня уносит куда-то, качая мягко, словно на морских волнах, и я чуть не пропускаю автобус, запрыгивая в него в последний момент. И абсолютно глупая улыбка не сходит с лица, как будто закреплённая на губах суперпрочным китайским «Суперклеем».
Наверное, в тот вечер я и влюбилась. Только я до сих пор не понимаю в кого: в настоящего Ника или того, кем он всего лишь хотел казаться, стараясь понравиться мне.
Ник и вправду всё воскресенье пишет мне сообщения, многие из которых оказываются на грани приличия. И так он только ещё больше подогревает моё и так донельзя взвинченное состояние. Мне нужно готовиться к семинарам, но вместо этого, я только и делаю, что мысленно возвращаюсь к нашему свиданию, мечтая о том, чтобы поскорее встретиться с ним вновь.
Маринка сразу как только видит меня, понимает, что со мной что-то не так. И почти сразу понимает, кто является причиной моего не в меру радостно-мечтательного настроения. Потому что рядом появляется Ник. Не смущаясь присутствия сестры, он по-хозяйски обнимает меня за плечи, целует быстро в щёку и прошептав на ухо, «увидимся на большой перемене», скрывается в одной из аудиторий.
Перевожу взгляд на Марину и моё настроение сразу портится, потому что она выглядит откровенно расстроенной.
— Мариш, я… — не знаю, что сказать ей. Я не понимаю её реакции. Ник же её брат, но не парень. И что плохого в том, что мы понравились друг другу? Может она думает, что всё происходит слишком быстро? Собственно, я и сама так думаю, и это не на шутку волнует меня.
— Полин, я не преувеличивала, когда говорила, что не стоит тебе связываться с Ником. Он, — подруга запинается, подбирая слова, — он классный, но только как брат или друг, но не как парень, — Марина отрицательно качает головой, стараясь, чтобы её слова прозвучали как можно серьёзнее. — Я была бы рада, если бы ты сошлась с Димой, но Никита, он… он просто поиграет с тобой и бросит. Как и десятка два девушек до тебя. Знаешь, какой у него принцип в отношениях? — Марина чуть повышает голос, когда я отступаю на шаг назад, недоверчиво глядя на неё. — Натрахались и разбежались. Полин, — она подходит ближе, — он не для тебя. Остановись, пока не поздно. Я не хочу, чтобы потом тебе было больно.
— Ты врёшь, — я не хочу верить в слова подруги. Не хочу. Я даже зажмуриваюсь на несколько секунд, надеясь, что когда открою глаза, увижу улыбающуюся Марину, которая скажет, что всё это неудачная шутка.
— Спроси у него сама, — нет, она не улыбается, оставаясь серьёзной. — Чего у него не отнять, так это честности, — горько усмехнувшись, говорит она. — Не знаю уж, чем он руководствуется, но девкам своим не врёт, никогда не обещая неземной любви. Спроси, — ещё раз с нажимом произносит Марина, — я не хочу потерять тебя, Поля, когда разочаровавшись в нём, ты не захочешь больше общаться со мной, обвиняя в том, что я тебя не предупредила.
И я спрашиваю. На той самой большой перемене, когда Ник сам находит меня в одном из университетских коридоров. И подруга оказывается права. Никита и вправду не даёт пустых обещаний.