В то время, как губы мои касались ложбинки меж грудей, рёбер и живота, ладони скользили по бокам, переходили на спину. Тело её было упругим, сильным, но в то же время очень хрупким, и это сочетание заводило меня с неимоверной силой. Оставалось признать одно: ни о какой паре раз речи уже не идёт и о десятке — тоже. Понятия не имею, когда она начнёт мне надоедать… А что, если этого, блядь, вообще не случится?! Что тогда? Буду таскать её за собой?
Я и не заметил, как пальцы мои стали очерчивать узор татуировки на правом бедре. Как-то само собой вышло. Я вгляделся в рисунок, уже осознанно провёл по выбитым тушью листочкам и цветам. Татуировка начиналась едва ли не на ягодице и, оплетая ногу, устремлялась вниз, к коленке. По очереди я очертил языком каждый цветок и, согнув ногу Стэллы, остановился на коленной чашечке.
— Очень красиво, — прижав цветок зубами, сказал я.
Мне нравилось покусывать её кожу, нравился почти неощутимый запах её тела. Сейчас она пахла моим мылом: горький запах грейпфрута, смешанный с нотками розмарина и бергамота. Ей шло. Ей вообще шло всё, что не шло другим женщинам: короткая стрижка, мощный мотоцикл, вызов в глазах, терпкие духи, мужские рубашки…
Не переставая очерчивать вьюн языком, обхватил ладонью её икру и помассировал пальцами. Она напряглась, и я почувствовал, как натянулись под кожей её мышцы. Дикая кошка…
— Тебе не нравится, когда трогают твои ножки? — посмотрев ей в лицо, приподнял я бровь. — Или наоборот нравится?
— Мне вообще не нравится, когда меня трогают, — процедила она, глядя на меня с непонятно откуда взявшимся раздражением.
Я снова взялся за её икру. Надавил двумя пальцами под коленкой и стал спускаться всё ниже и ниже, к щиколотке. Стэлла сжала губы. Добравшись до сухожилия возле пяточки, я принялся поглаживать ямочки возле него. Стопа у неё была маленькая, узкая, изящная, с красивыми пальчиками. Уж не знаю, то ли это я такой осёл, что меня заклинило на этой пигалице, то ли что, но мне было удивительно, как это никто не оценил её по достоинству. Прежде идея держать дома девочку из питомника казалась мне весьма сомнительной, однако, чего только стоят эти ножки!
— Без глупостей, — предупредил я и опустил её ногу себе на колени, так, что стопа упиралась мне в пах.
Вне сомнений, девчонка прочувствовала, насколько сильно я хочу её. Глаза мигом потемнели, крылья носа раздулись.
— Скажи, тебе вообще всё равно как, с кем и когда? — выдавила она. — Лишь бы было, куда слить?
— Ты считаешь, что если бы мне было всё равно, я бы возился тут с тобой? — парировал я и, взяв в ладони вторую стопу, погладил косточки. Спустился к пятке и, обрисовав её пальцами, поднёс к лицу. Потёрся щетиной и лизнул.
— Что ты делаешь? — Она попыталась отдёрнуть ногу. Голос её звучал как-то напряжённо и обеспокоенно.
— У моей игрушки очень много интересных деталек, — хмыкнул я, продвигаясь по стопе к пальчикам. Погладил Стэллу по второй ноге от лодыжки до колена, легонько шлёпнул по бедру, заставляя раздвинуть бёдра, и коснулся плоти.
Она всё ещё была сухой, но я чувствовал, что тело её начинает откликаться. Слабо и медленно, но начинает и, судя по тому, как нервно дрогнул её живот, чувствовала это и она сама. Мы посмотрели друг другу в глаза. По её взгляду сложно было понять, о чём она думает. Как будто мысли её скрывала какая-то мгла — густая, непроглядная. Я почувствовал, как она шевельнула пальчиками меж моих бёдер, почувствовал, как ножка её медленно заскользила туда-сюда. Шумно и резко втянул носом воздух и увидел насмешку в зелёных глазах. Уголок её губ дёрнулся. Вот же сучка! Решила показать, что я хочу её куда сильнее, чем она меня? Так я не идиот, чтобы спорить с очевидным. Ну погоди у меня…
9.2
Недолго думая, я укусил её за подушечку возле мизинца. Не сильно, но так, чтобы почувствовала. Взял маленький пальчик в рот и принялся посасывать. О собственном члене на какое-то время пришлось забыть. Пульс у меня зашкаливал, вены вздулись, но отступить я уже не мог. Хоть ширинка нахрен лопнет, — своего добьюсь.
Надавливая, я провёл по стопе большими пальцами: по гладкой пяточке, по вызывающе эротичной ямочке, добрался до подушечки и помассировал. Оставив мизинчик, прихватил безымянный и лизнул его. Потом средний и указательный, а, добравшись до большого, начал с косточки на боковой стороне стопы. Да чтоб её! Эти маленькие ножки возбуждали меня ничуть не меньше, чем её потрясающая грудь и попка! Аккуратные, как и всё её тело, с этими сухожилиями, ровными пальчиками и прорисованными косточками. Прикусив пальчик сбоку, я потёр подушечку и подул на неё. Стэлла снова попыталась отдёрнуть ногу, но я крепче ухватил пятку и продолжил. Покусывал и мягко ласкал, а потом снова покусывал до тех пор, пока не услышал тихий выдох.
— Нравится? — не переставая гладить ножку, спросил я. Опустил к себе на колени и взял другую. Стэлла облизнула губы и хотела было увернуться.
— Нравится, я спрашиваю? — повторил настойчивее.
— Прекрати. — Я заметил, как натянулась верёвка. — Развяжи меня. Мне больно!
— А вот врать нехорошо. — Пальцы мои вновь принялись изучать узкую стопу. Вот они — натянутые сухожилия, округлые косточки, мягкая подушечка и вкусные пальчики. Такие вкусные, что я бы мог долго облизывать их, несмотря на то, что член разрывался от жажды обладать этой девчонкой. Вот так, детка… Мизинчик, безымянный… А вот и большой. Лунка ровного ноготка, сгиб… Я вобрал палец в рот и обвёл языком. Зубами, опять языком…
— Алекс… — Голос Стэллы дрогнул. Бёдра и живот были напряжены, во взгляде затаилась тревога. — Не надо, Алекс.
Язычок её прошёлся по приоткрытым губам, из груди вырвался выдох. Оставив стопу в покое, я тронул плоть и тут же посмотрел Стэлле в лицо. Провёл с большим нажимом, обрисовал влажную дырочку и проник пальцами.
— М-м-м… — застонала она и всхлипнула, подалась назад. Я же принялся поглаживать её изнутри.
В горле пересохло, терпеть давящую ткань больше не было сил, и я расстегнул ширинку, а следом, продолжая ласкать девчонку, ремень. Справившись, опустил ладонь ей на колено.
— А ты говорила, что починить нельзя… — Собственный голос показался мне настолько глухим, что я не узнал его. А всё она виновата. И пальчики её, и эта вязкая влага, и лишь слегка намокшие половые губки, и чувствительная горошинка клитора под моим большим пальцем.
Она задышала чаще, потихоньку застонав, прогнулась в спине. Я почувствовал, как ножка её заскользила по моему бедру и остановилась на напряжённой ширинке.
— Даже не думай, что ты… — Она выдохнула и принялась поглаживать меня.
На этот раз уже я не сумел сдержать гортанный стон. Довела же, чертовка, до того, что у меня в голове не мозги, а сплошная каша. Взгляд наткнулся на нож. Вытащив пальцы, я втянул её аромат и облизнул их. Даже на вкус терпкая.
Стоило почувствовать её вкус, и меня тряхнуло. Может быть, когда-нибудь я свихнусь настолько, что попробую её языком прямо там, пока же меня куда больше интересовало кое-что другое. Взяв нож, я приложил лезвие к низу её живота. Ощутил, как Стэлла напряглась, но, прежде чем она успела сказать что-либо, я перехватил нож и, развернув, вогнал в неё рукоять. Она попыталась сдвинуть ножки, но я, напротив, отвёл её коленку в сторону, заставляя развести их. Девчонка откинула голову, выгибая шею, грудь её приподнялась. Толстая рукоять вошла плавно, на всю длину, и мне стоило больших усилий не кончить в тот же момент. Я видел, как меж рельефного узора блестит влага. Трахал её ножом, касался пальцами, но этого мне было катастрофически мало. Обхватил её ягодицу и стал жадно мять. Собственное вожделение перешло все границы, а вид входящей в тугое лоно рукоятки…
Отбросив нож на пол, я принялся расстёгивать рубашку. Лезвие с металлическим звоном ударилось обо что-то, брякнуло, и стало тихо. Скинув рубашку, я наскоро, как шальной, избавился от джинсов и навис над Стэллой. Она даже ног не сдвинула. Так и лежала с разведёнными, и я бы мог подумать, что ждала меня, если бы не её взгляд. Темнота… Я тронул её разбитую коленку.
— Болит? — вырвалось у меня как-то само собой.
— Жить буду, — ответила она с придыханием.
В этот самый момент нервы мои ошпарило пуще прежнего. Перед мысленным взором кадрами воспоминаний опять промелькнул мчащийся по дороге байк, флажок бирюзовой туники, звук ревущего мотора… А после она, катящаяся вниз по твёрдым камням. Разорванные легинсы, страх в глазах и… Глянул на её губы. Да, ссадинка в уголке рта. Дотронувшись, я проговорил:
— Обещаю, что буду осторожнее.
— Просто сделай уже это. — Она подалась вперёд и прихватила мой палец зубками. Лизнула кончик и снова опустила голову на подушку. Теперь темнота в её глазах стала такой, словно… Словно она решила подчинить себе мой разум. Почти как там, в машине, и всё же иначе. Огонь, острый перец, нагретый солнцем гранит, камыши… Болотная зелень с коричневыми крапинками и нотками желания.
Я подался вперёд, ощутил, как член мягко и плавно растянул тугую плоть, услышал мелодичный стон с чуть заметной хрипотцой и стиснул зубы. Меня скрутило так, как, должно быть, не скручивало никогда до этого. Знал — стоит пару раз двинуться — будет достаточно, чтобы дело дошло до финиша. Ну нет, уж от этого момента я получу сполна!
Девчонка подо мной вновь тихонько застонала, и я поцеловал её в шейку. В нежную, изящную шейку с бьющейся пульсом венкой, а потом в уголок рта со свежей ссадинкой.
Она сама приоткрыла губы, и я тут же воспользовался этим. Не знаю, чего она решила добиться. Попросить таким образом прощения за свою выходку? Попробовать избежать наказания? Да я понятия не имел, как её наказывать! Если до её незабываемого полёта с байка я ещё мог подумывать о чём-то, теперь стало ясно — отдать своим людям я её не смогу, вложить плетью… Тоже нет. Стоит только представить, как кожа её покрывается кровавыми бороздами…
— И что мне с тобой делать? — рыкнул я возле самых её губ. Обхватил лицо.
— Мне казалось, что конкретно сейчас ты собирался меня трахнуть, — отозвалась она жарким шёпотом. — Так сделай уже это, Алекс.
— Что, во вкус вошла? — ухмыльнулся я, но она продолжала смотреть мне в глаза точно так же, как смотрела до этого. Только темнота сгустилась, превратилась в непроглядную мглу самой бесконечной ночи.
— Хочу стереть то, что было в доме, — наконец проговорила она всё тем же шёпотом. — И раз ты сделал это со мной… Забыть тоже поможешь ты.
Я пристальнее вгляделся в её лицо. А ведь не шутит… Не знаю уж, что там с ней, но к чёрту! Всё к чёрту!
Накрыв её рот своим, я принялся двигаться в ней. Чувствовал, как она почти неощутимо подаётся мне навстречу, и ловил кайф от каждого её движения. Гладил её по ноге, по выбитому тушью вьюну, и сам переставал что-либо соображать. Байк, домик, девчонка… Болото её глаз, запах кожи. Чёрные ресницы, маленькие пальчики и тихие стоны мне в губы. И я, осёл, теряющий грань между пониманием, что есть нормальные бабы, с которыми проводят время, которых ласкают и которым доставляют ответное удовольствие, а есть те, которых просто трахают. Потому что с ней просто мне уже не хотелось. Как? Я и сам не знал. Но её запах, её терпкий вкус…
10.1
Стэлла
Проснулась я от каких-то странных, напоминающих вой дикого зверя звуков. Ещё не успев открыть глаза, ощутила нечто схожее с неконтролируемым страхом. Паника… Меня буквально выворачивало от паники. Вокруг было темно, и я даже не поняла, как смогла найти выход из комнаты. Шарила руками по мебели, по стенам, чувствуя лишь одно желание — бежать без оглядки. Куда, я и сама не понимала, но мне нужно было бежать.
За окном снова раздался вой, яркая вспышка на миг выхватила из темноты очертания комнаты. Беги! Беги, детка… В голове как будто зашумело, паника перехватила горло, отдаваясь безумной пульсацией крови в висках.
Беги, прячься, Стэлла! Голос доносился из самой глубины моего подсознания: далёкий, отчаянный. Я обернулась на окно. Что-то тёмное мелькнуло за стеклом, и в новой вспышке молнии я увидела силуэт человека. Невольно у меня вырвался хриплый стон, тело стало липким от выступившего пота. Пальцы нашарили что-то мягкое. Рубашка… мужская рубашка. В голове поплыло.
Беги, детка… Оказавшись в коридоре, я накинула рубашку на плечи и обернулась. Тень мелькнула в самом конце, у двери ванной, глухой гром прокатился по погружённому в ночь дому. Голову едва не разорвало от женского вскрика, и я, зажав уши ладонями, затрясла ею. Нет! Я не хочу этого слышать… Бежать… она просила меня бежать. Тень…
Больше ничего не соображая, я метнулась к двери. Отодвинула тяжёлый засов, перекинула крючок. Мрак проникал в горло, сдавливал меня, оплетал паутиной руки и ноги, и всё, чего я хотела — оказаться подальше отсюда. Распахнула дверь и выскочила прямо под проливной дождь. Струи тут же с силой захлестали по телу, моментально намокшая рубашка облепила меня, как вторая кожа. Что-то тяжёлое ударилось об пол, а следом раздался хлопок. Глаза жгло, грудь сдавило, от страха я едва могла дышать, но остановиться даже не подумала. Добежала до края поляны и юркнула меж деревьев. Свернуть с дороги… Главное, не бежать по дороге. Где-то тут должна быть тропинка…
Смахнув с лица смешанные со слезами струи воды, я оглянулась назад и углубилась в чащу. Палочки и колючки впивались в стопы, но я знала — остановлюсь, и… Дороги я не разбирала, ноги утопали в прибитой дождём траве и размокшей земле. Ветка ударила по лицу, потом вторая, третья… Что-то царапнуло меня по бедру, шорох листьев напоминал тяжёлое дыхание. Или…
— О, Боже… — всхлипнула я, поняв, что за спиной у меня действительно кто-то дышит. Да… и треск веточек под ногами. Вдруг до меня дошло, что я в самом деле бегу уже не меж деревьев, а по тропинке — узкой и совсем заросшей. Обернулась и не услышала ни звука — только удары капель о листья.
От холода тело покрылось мурашками, адски болело бедро, но права остановиться у меня не было. Ещё немного. Тропинка… она должна вывести меня… Внезапно щиколотку пронзила острая боль. Со вскриком я упала прямо на мокрую землю, едва успев подставить ладони, чтобы не уткнуться в грязь лицом. Корень… Это всего лишь корень.
Приподнявшись на руках, я встала. Поджала ногу и снова обернулась назад. Тень… Тень нагоняла меня. Я знала, что она тут, близко, ещё совсем немного, и он будет рядом. Спрятаться… Я должна спрятаться… Не обращая внимания на подвёрнутую ногу, я рванула вперёд. Лёгкие жгло огнём, дождевая вода струилась по губам, и я чувствовала её сладкий привкус.
Неожиданно тень оказалась прямо передо мной: огромная, заполняющая собой всё пространство. Не успев ни свернуть в сторону, ни притормозить, я с размаху налетела на неё и тут же оказалась заключённой в тиски сильных рук.
— Нет! — истошно закричала я, пытаясь вырваться. — Нет, пожалуйста… Пожалуйста, отпустите меня! — из глаз моих брызнули слёзы. Я зарыдала, ни на миг не прекращая попытки высвободиться. Он пришёл за мной специально, чтобы… чтобы… Он хотел поймать меня. Но я должна была бежать, должна была спрятаться. Ведь она просила меня… — Пустите! — зарычала я, отбиваясь, что есть мочи. — Что вам от меня надо?! Я никому не скажу…
— Стэлла! — мужчина встряхнул меня с такой силой, что меня мотануло, и закружилась голова. — Ты что несёшь?! Какого дьявола вообще происходит?!