А жаль.
Дохуя жаль, что двое просто не могут быть друг другу интересными собеседниками и идеальными любовниками. Хотя, возможно, где-то такое бывает — но не между нами, и уж тем более не с таким Ангелочком, как Настя.
На дисплее всплывает безэмоциональное «Удалить диалог для контакта Настена?», и мне очень хочется зачем-то нажать да. Чтобы она увидела, как я стер ее из своей жизни? Блять, я точно больной. И совершенно не имею права делать так для другого, потому что она такого решения не принимала.
Хотя, может, она это уже сделала…
Я просто нажимаю «нет», и смотрю, как за пять секунду удаляется целая история. Сколько там всего между нами, среди букв и фото, и голосовых сообщений. Я и сам не понимаю, из-за чего вдруг так пусто — но без этого диалога мой телефон вдруг резко потерял почти половину своей ценности, и я отбрасываю его на переднее сиденье, заводя мотор.
Вперед, к новым людям, знакомствам, и тем, кто близко и рядом, и не сломятся от моих резких и грубых фраз.
А там, ну кто знает, что судьба приготовила сейчас?
Глава 4
Принятие
Настена
Мы никогда не будем вместе.
Я проговариваю про себя эту фразу не единожды, чтобы решиться, и написать ему последние строки. Сказать, что мне больше не нужно подпитывать эту странную связь, которая давным-давно переросла все мыслимые интернет-знакомства, и общение «только для секса».
В конце концов, я имею право на большее. И совершенно точно люблю себя настолько, чтобы суметь прервать все это первой.
До того, как он снова оттолкнет меня первый.
Я заканчиваю самую тяжелую переписку в своей жизни, сидя на первом этаже своего новенького дома, прямо на полу среди коробок и кучи вещей. Мария спит дневной сон в своей новой комнате — и после дороги, перелета и быстрого ужина из сосисок с макаронами уснула даже быстрее, чем я того ожидала.
А у меня появилось время, чтобы вычеркнуть из жизни все то, что не дает почувствовать себя свободной, и попробовать начать все заново. Вот тут, в Подмосковье, с новой работой, и кучей вещей, что нужно расставить. А еще с небольшим двориком, который уже сейчас нравится мне так сильно, что я готова проводить там все свое свободное время.
Я утираю припухшие глаза, в которых скопилось столько влаги, что с трудом удается видеть. Смахиваю слезы, не позволяя себе плакать — у меня слишком много дел и планов, чтобы реветь и перечитывать каждое слово в нашем бесконечном чате. А потому я хватаюсь за свою решимость, планы, надежды — и одним нажатием стираю переписку в ноль.
Да, вот так вот.
Чтобы точно не окунуться в это снова, и не говорить себе «он был с тобой таким нереальным, может, все еще можно вернуть назад?».
Хватит страданий. У меня есть планы на каждый из последующих дней своей новой жизни — и я собираюсь прожить их так наполнено, как только смогу.
Я тяжело поднимаюсь с пола, окидывая взглядом большую, залитую солнцем гостиную. Это — практически первое фото дома, которое я увидела на сайте, и именно из-за него было принято решение в пользу его покупки. Полукруглая, соединенная сразу с кухней, с бледно-голубыми стенами, и большими окнами. Я сразу влюбилась — и уже тогда, находясь в своей квартире знала, как тут все украшу.
Минимализм. Свобода. Деревенский шик пополам с скандинавским стилем. Это — все мое и про меня, и даже собственная спальня, где помещалась лишь одна кровать и комодик, выглядела в моей голове очаровательного — маленькая, уютная и безопасная.
Я хочу здесь жить. И действительно смогу задышать в этих стенах свободно.
Поэтому сейчас я осторожно таскаю коробки с кухонной утварью, радуясь, что хозяева оставили на месте идеально подходящий по размерам белый кухонный гарнитур. Тут уже был клининг, а рабочие расставили крупногабаритные вещи по местам. Мне оставалось лишь разложить мелочевку да одежду — и именно этим я собиралась заняться в ближайшие два часа.
А еще требовалось промониторить сайты и найти на вечер няню. Ужасно не хотелось оставлять Марусю с посторонними, но сегодня на новой работе корпоратив — и прийти нужно было в принудительном порядке.
Я быстро привожу дом в порядок, параллельно обзванивая конторы, и просматривая различные анкеты. Благо, в наш век все-таки легче понять, что за няня приедет к малышу — вон сколько отзывов, а еще возможность позвонить тем, у кого та или иная няня работала, и узнать, понравилась ли она семье и малышу.
В итоге на вечер я вызываю к себе двадцатилетнюю Ксению, которая пусть и без знания языков и огромного опыта, зато учится в педе, знает кучу игр, а по фото выглядит милой и доброй. Что-то меня цепляет в ее взгляде — кажется, будто она действительно любит детей, и горит идеей работать с ними. А потому я могу довериться ей больше, чем чопорной медлительной женщине в возрасте с кучей ненужных умелок в анкете.
Разобравшись с одной проблемой, и разложив часть повседневных вещей, я наливаю кофе, и выхожу во дворик, завернувшись в плед. Это — самое лучшее, что только можно было себе представить. Поздняя прохладная осень, остатки листвы на деревьях, моя «крепость» за спиной с посапывающей дочкой, а еще куча нового впереди, что заставляет волноваться и радоваться одновременно.
Тогда почему-то же каждый глоток молочного латте как будто приправлен грустью, и давит, заставляя кутаться поплотнее в плед? И зачем перед глазами все эти картинки — смеющийся Максим над нашей общей шуткой, его недовольство утром, когда меня нет рядом в постели, и до дрожжи проникающий в самую суть взгляд — когда он наблюдает за мной, так, словно не видит больше никого вокруг?
Неужели я просто такая мечтательница? И напридумывала всего, чего на самом деле и не было никогда?
С тоской допивая остатки кофе, я даю себе слово, что не буду бояться. Я отпускаю этого мужчину — с болью и грустью, но с самыми приятными воспоминаниями о наших выходных вместе. И верю, что мы оба достойны лучшего. По крайней мере он — точно…
Сую в уши наушники, и снова бреду разбирать коробки, потому что нужно еще выбрать, в чем я пойду на корпоратив вечером. Чего-то нарядного не нужно — это мое первое знакомство с коллегами и начальством, и как выглядеть, я пока не представляю. Может, брючный костюм приятного бежевого цвета в клетку? Он всегда помогал мне выглядеть взрослее, особенно с острым каблуком приятно-красных туфель…
Я выкладываю свою одежду, пока в наушниках звучат совершенно не те песни. Слишком больно. Слишком душевно. И совершенно не приводит в порядок и без того расклеенное состояние.
Я глубоко дышу, подпевая, и доставая туфли. Правда ли, полегчало? Или я просто запретила себе грустить о нас, таких похожих и разных, но точно не созданных друг для друга в этой жизни?
— Итак, перед сном молоко, сказка и песня, камни можно позволять поднимать со двора, она не проглотит. Что еще? Купаться по желанию, мы в принципе днем принимали ванну… — наспех перечисляю я улыбчивой Ксении, которую уже тянет за руки Маруся, желая показать свою новую комнатку с игрушками, — если что, звоните мне в любое время, я всегда на связи!
— Хорошо, Анастасия, — девушка смеется, и я с облегчением замечаю, с каким умилением она наблюдает за Машей, — не переживайте, мы справимся!
Я вздыхаю, быстро целую дочку в щечки, и напоследок брызгаюсь любимым «The end» от Barberry. Самый осенний аромат из моей коллекции, и вместе с тем не терпкий, а легкий, носибельный на любое мероприятие. Такси уже ждет — но я все равно задерживаюсь напоследок у зеркала, окидывая себя внимательным взглядом.
Выгляжу… Уверенно. Выпрямленные утюжком волосы доходят до плеч, и я отмечаю, что модно еще чуть-чуть обстричь. Светло-бежевый брючный костюм с узкими брюками и оверсайз пиджаком выгодно подчеркивают хрупкую фигуру, а каблуки великолепно сочетаются с красной помадой.
Стильно и неброско. А вместе с тем женственно и не легкомысленно. Я улыбаюсь зеркалу, довольная тем, что получилось, и бегу к машине, что уже сигналит за воротами.
В ресторане, снятом редакцией, уже многолюдно и шумно. Я слегка удивляюсь количеству народа, но потом осознаю, что многие, кажется, пришли с парами. Что ж, это и понятно — мне кроме Маруси позвать здесь некого, иначе я бы тоже прихватила с собой подругу.
— Анастасия Владимировна! — раздается из-за спины звучный голос, и я слегка вздрагиваю от знакомых ноток, — рад вас наконец увидеть, так сказать, воочию! Боже, на фото в резюме вы выглядели… Хм. Покрупнее.
Я поворачиваюсь на каблуках, и посылаю вежливую улыбку пожилому мужчине в очках. Кажется, это и есть мой новый начальник, тот самый, с кем я проходила собеседование по телефону — Александр Дмитриевич. Хм, а главный редактор выглядит вполне приятно.
— Стопталась немного, пока добралась, — осторожно отвечаю, и начальство хохочет, откинув наверх голову, — приятно, наконец, познакомиться вживую.
— И мне, и мне, наша маленькая фея, — он галантно сжимает мою руку, и немного наклоняется в поклоне, — надеюсь, вы привнесете гармонию в наш почти мужской коллектив, дорогая. И сможете справиться с довольно нервной обстановкой временами.
— Я сделаю все, что в моих силах, — улыбаюсь я ответ, и как-то ощущаю, что между нами вдруг зародились теплые, почти родственные чувства. — Я очень благодарна вам за возможность поработать здесь…
— Не стоит, — он машет рукой, затем откуда-то достает бокал с шампанским и протягивает его мне, — пейте, ешьте, развлекайтесь — ваш первый рабочий день будет только в понедельник. Чуть позже я познакомлю вас с главами других отделов, а пока…
Он снова рукой ныряет в толпу, и за плечо вытягивает передо мной высокую, полноватую женщину. Та удивленно жует бутерброд, держа его над тарелкой — да так и замирает с открытым ртом напротив меня.
— Кхм?
— Анастасия, знакомьтесь — Аллочка, тьфу ты, Алла Игоревна, единственная за исключением вас женщина в редакции. Также она будет работать в вашем отделе — небольшом, и пока состоящим из трех человек, но…
— Мы обговаривали все условия, я помню, — улыбчиво перебиваю я, и протягиваю руку Аллочке, — приятно познакомиться.
— Ха! То есть, и мне тоже, — вполне дружелюбно улыбается толстушка, и жмет мою ладонь свободной рукой, — наконец-то будет, у кого просить прокладки…
— Алла Игоревна, Анастасия Владимировна является вашим непосредственным руководителем, так что потрудитесь…
— Все в порядке, — смеюсь в ладонь и беспардонности и прямоты Аллочки, и машу ей рукой в сторону стола с закусками, — с удовольствием поделюсь в случае необходимости. Александр Дмитриевич, мы можем идти?
Тот чуть ли не с радостью машет нам рукой, и я уже откусываю от какого-то симпатичного десерта, слушая сплетни Аллочки про работу. Наконец-то где-то в этот момент получается глубоко вдохнуть — и впервые за два месяца мне легче, а шампанское приятно кружит голову в этой толпе незнакомых, но уже каких-то в будущем «моих» людей…
— Разрешите, — слышу четкое сбоку, и сердце уходит куда-то в живот, глухо и болезненно ударяя в последний раз о ребра.
Как будто во сне я поворачиваю деревянную шею на звук голоса в толпе, который узнала бы из тысячи. И как раз в этот момент мужчина, чей профиль для меня выучен до каждого миллиметра, вдруг тоже резко оборачивает голову — и наши взгляды пересекаются в жужжащей, смеющейся толпе.
Максим.
Собственной персоной, с прожигающим до самых внутренностей взглядом.
А мои собственные застилаются неподавляемой болью, когда я замечаю, как его рука покоится на талии незнакомой блондинки.
-----------------------------