— Прощай, Фиона Маккензи. Ты тоже перевернула мой мир. — И затем он уходит, выходя из комнаты, не оборачиваясь и не видя, как я падаю.
Глава 16
Декс
ОБЫЧНО Я БЕГАЮ вверх и вниз по ступеням стадиона, или таскаю большой вес во время эстафеты — зверские тренировки, разработанные для развития моей силы и моральной выдержки, или увеличения скорости на коротких дистанциях. Пробежка по плоской дорожке — скорее роскошь, чем тренировка. Бегая так, я могу разглядывать пейзаж, подышать столь необходимым свежим воздухом.
К сожалению, я не так же быстр, как Грей, и маленький говнюк быстро нагоняет меня. Как он меня отыскал — это что-то из волшебства Гудини, так как я уверен, что, блядь, не говорил ему, куда собираюсь.
— Привет, — произносит он, поравнявшись со мной.
Думаю, я хрюкаю в ответ. У меня нет настроения болтать.
— Предполагаю, ты в курсе, что Фи уехала, — говорит он осторожно.
Я бросаю взгляд на него до того, как снова посмотреть перед собой.
— Говори уже, что собираешься сказать, Грейсон, и проваливай.
— Ты хоть знаешь, как долго я ждал разговора по душам с тобой? Дерьмо, Дрю будет так завидовать мне.
Рад, что моя боль — столь значимое событие.
Он, должно быть, понимает это по выражению моего лица, потому что морщится.
— Извини. Я отстойный в этом плане. Я — не ты.
— Ага, обычно я начинаю наводящие на размышления разговоры, затем отхожу от темы и позволяю тебе поразмышлять над вопросом наедине. — Я киваю на тропу за нашими спинами. — Не стесняйся сразу перейти к последней части.
— Хорошая попытка, Большой Ди.
Сбоку от нас мост Золотые Ворота возвышается в туманной дымке. Красиво. Почти умиротворяюще. Вот только Грей не даст мне насладиться покоем.
— Ты просто так отпускаешь ее?
В течение мгновения мне правда очень хочется ему врезать. Разве он думает, что меня не убивает вид уходящей Фионы? Я втягиваю воздух в легкие, пытаясь успокоиться. Тише. Я всегда спокоен.
— Она предоставила аргумент, на который у меня не оказалось контраргумента.
Если не брошу свою работу, то иначе никак не могу решить проблему непрерывного пребывания с Фи.
Тупая боль в моей груди вынуждает опустить руки. Все, что могу сделать — это бежать, слушая звук своих ног, ударяющихся о тротуар, резкие вздохи и выдохи.
— Чувак, — наконец произносит Грей. — Мне жаль. Думал, она поведет себя с тобой иначе. Что не станет кидать…
— Грейсон, — перебиваю я, потому что правда не могу справиться с жалостью прямо сейчас. — Не о чем сожалеть. Ты может и отец, но не мой и не Фи. Я знал, что рискую.
Ему удается сохранить молчание в течение нескольких секунд, но Грей — болтун, неспособный слишком долго держать рот на замке.
— И все же, — бормочет он, — охеренный отстой.
Я не могу не согласиться.
Он бросает на меня косой взгляд.
— Так что ты собираешься с этим делать? — Он знает меня слишком хорошо.
Я стараюсь не выказывать эмоции.
— Все, что смогу. Оцени защиту, найди другой угол зрения. — Потому что я помню вкус Фионы и не могу отпустить ее без борьбы.
К сожалению, пока вдохновение меня не посетило, мне приходится отступить, дать ей пространство или рискнуть и вести себя как сталкер, что не должен делать ни один парень в здравом уме.
Грей толкает мою руку локтем.
— Эй. Кто последним добежит до Пристани Рыбака — покупает завтрак.
Маленький уебок. Мы оба хороши в коротких забегах. Но Грей лучше на длинной дистанции. Так что я делаю то, что сделал бы любой уважающий себя соперник. Я толкаю его в траву и мчусь.
Фиона
АЭРОПОРТЫ — ПОЛНЫЙ ОТСТОЙ. Как только я вхожу внутрь, то напрягаюсь. Кто-то всегда наблюдает за вами со стороны. К вам относятся как к скоту. Раздражающему скоту. И все, что вам приходится ожидать в ответ — тесные помещения и дорогая хреновая еда в пластиковых контейнерах.
Ага-угу.
Мои глаза затуманены, а горло болит. Возможно, я чем-то заболела. Потому что мне правда сложно дышать.
И так я себя чувствую с тех пор, как покинула дом Айви. Айви, которая глядела на меня с таким разочарованием, что я почувствовала себя более уныло, чем дерьмо на ботинке. Грей даже не потрудился взглянуть на меня. Он полностью закрылся в себе и пробормотал что-то о том, что пойдет на пробежку. Билетный агент информирует меня, что мое место в последнем ряду самолета.
Еще один бонус: все пассажиры будут стоят и ждать возможности сходить в туалет прямо рядом со мной, толкаясь своими задницами мне в лицо.
"Если бы ты не была такой трусихой, то все еще лежала бы в постели с Дексом". Что сейчас официально можно назвать лучшим местом во всем мире.
Я говорю себе заткнуться.
Посадочный талон в моей руке, я поворачиваюсь, таща свой чемодан на колесах за собой, и чуть не врезаюсь в целующуюся парочку.
Ебушки-воробушки.
Они не останавливаются. Целуются не в противном, слюнявом смысле, а в… черт, романтическом, "ты мой воздух" смысле. Парень осторожно сжимает щеки девушки, пока наклоняет голову и углубляет поцелуй. Она хватается за его спину, будто никогда не позволит ему уйти.
И вот я гляжу на них, словно извращенка. Я не могу себя сдержать. Теперь я знаю, как ощущаются подобные поцелуи. Пожирающий огонь, то, как все ваше тело льнет к телу любимого с потребностью раствориться в его плоти и костях, стать его частичкой.
Боль в горле нарастает, отдаваясь напряжением в груди. Я гляжу на пару и в слепую двигаюсь к линии прохождения транспортной безопасности.
Но это не помогает. Не могу остановить свои размышления. Или боль.
Словно зомби, я бреду к воротам на посадку. Словно зомби, сажусь в самолет, отыскивая свое место.
Особенно учитывая то, что еще одна пара садится передо мной — парень помогает девушке положить сумку на полку до того, как целует ее в щеку. И на этом я разваливаюсь.
Сдерживая всхлипы, нащупываю сумку и отыскиваю телефон.
Дважды неверно набираю номер, мои пальцы сильно дрожат. Как же глупо. Я была такой глупой. Мысль, что я разрушила все, крепко сжимает мою грудину. Вокруг меня пассажиры занимают свои места, ребенок ноет, умоляя дать ему Чиритос.
А телефон продолжает звонить. Доносится хриплый голос Декса из автоответчика. Приходится зажмурить глаза. Лишь от звука его голоса меня пронимает дрожь. Но это ведь хреново, что меня перебросило на голосовую почту? Он избегает моего звонка? Я бы не стала его винить за это.
Ненавижу оставлять сообщения. Но часть меня подсказывает сказать, что хочу и затем положить трубку, не рискуя услышать от него, что с нами покончено.
Пожалуйста, не заканчивай со мной.
— Привет, это я. Фи. Дерьмо, вышло в рифму (на англ. звучит как "ми" — "Фи"). Я ненавижу ненамеренно говорить в рифму. То есть когда не собираюсь рифмовать, а оно само выходит, понимаешь?
"Заткнись, Фи".
Я делаю вдох, моя ладонь скользит по чехлу телефона.
— Я… ах… Здесь была целующаяся пара. В очереди за билетами. Не знаю, оставляли ли они друг друга и встретятся ли снова. Но у них была такая сильная связь, понимаешь? И это поразило меня. Я никогда не поцелую тебя снова. Никогда не почувствую, как ты держишь меня в своих объятиях. И…