— Ну, нет! — категорически отрицаю его влияние.
— Вот только не надо обманывать, я вижу твои глаза, они смотрят с вожделением, и тогда на стрелке с Беляшем, ведь могла убить, но ты это не сделала и теперь ты тут, в моей власти. И я готов поспорить, что прямо сейчас ты течешь как последняя сучка. Помнишь наш первый раз? — и с силой надавливает на рану, полученную им. Глаза увлажнились, но все же сдерживаю слезы.
— Это всего лишь симпатия к достойному противнику. И да, теперь из-за моей оплошности, я умру.
— Но не скоро. Я хочу видеть твое падение, то, как ты встанешь передо мной на колени и попросишь о милости, — он взял меня за подбородок и заставил смотреть в его страшные глаза.
Чего греха таить, я его хочу трахнуть. Таких опасных и сексуальных мужчин, как Алексей Македонский в моей жизни еще не было.
— Это из-за брата ты хочешь моего унижения?
— Нет, брат был обузой, просто ты первая, которая смогла меня провести, ведь тогда мне закрадывалась мысль, что ты Тайпан, но я отпустил тебя. Дурака свалял.
— Могу тебя огорчить, никогда и никто не сможет заставить просить меня о милости, особенно мужчина. Меня можно только убить, — говорю ему эти слова с вызовом. Он встал и собрался уходить и тут я замечаю, что его член снова в боевой готовности. — Да ты снова хочешь меня! — говорю и запрокинула голову смеясь. Мало мне было одной экзекуции членом.
Ма кедоский лишь вышел и закрыл за собой дверь. Я снова осталась одна! Ждать следующего визита! Ждать в одиночестве! Я привыкла быть одинокой даже в огромной толпе. Одинокой до боли, до крика. Я дождусь тебя Алексей Македонский!
Опять внезапно включился свет и появился Македонский, глаза горят, он двинулся ко мне.
— Ты права, я снова хочу тебя! Не насытился.
Я сглотнула, знаю, чего он хочет. Но впервые с момента нашего знакомства почувствовала, что мы на одной волне. Это было неизбежно, он неотразим, и я отчаянно нуждаюсь в нем.
Алексей медленно, но страстно завладел моими губами — чувства обострились, и уже через минуту мне казалось, что я могу в любой момент взорваться, так как мое тело горит. Он углубил поцелуй, врываясь языком в мой рот, и я, застонав, обвила тело мужчины ногами. Ощутила, как мое чувствительное местечко соприкоснулось с твердой выпуклостью Алексея, который, застонав, сделал движение навстречу. Трение было настолько же эротичным, насколько и недостаточным для удовлетворения обоих.
Он на мгновение прервал наш поцелуй, чтобы раздеть меня. Как только он снял бюстгальтер, мои соски затвердели — глаза Алексея тотчас потемнели. Я застонала, когда его большие пальцы коснулись уже возбуждённых сосков. Мое тело дёрнулось в ответ. Я терлась об его эрекцию снова и снова — с каждым разом яростнее, глубже и сильнее.
Он взял в рот сосок моей груди и стал играть с ним горячим язычком, после чего переключил своё внимание на другой сосок. Затем начал одной рукой ласкать грудь, а другой ласкать меня через трусики, которые вскоре отодвинул, открывая себе лучший доступ. Он нежно и ласково поглаживал меня вначале, играя с клитором, потом же движения его пальцев стали скользить во мне, движения становились все быстрее и жёстче. Я перестала двигаться навстречу, лишь отрывисто вдыхаю воздух, чувствуя приближение оргазма… мое сердце дико забилось в груди… уже так близко…я прикрыла глаза…
Я закричала, судорожно дергая бедрами, пока оргазм не завладел мною, превращая остальной мир в красочные осколки. Он заглушил крики глубоким поцелуем. Я едва могу дышать, когда он, наконец, слегка отстранился.
Исступленно прижалась к нему — тело стало точно ватным после оргазма.
Он разбудил во мне снова голод и желание — я всё ещё не могу свыкнуться с этим и, абсолютно очевидно, не научилась контролировать себя рядом с ним. Просто не могу противостоять сексуальной энергетики Македонского.
Его губы владеют моими губами страстно и напористо. Всё, что мне оставалось — чувствовать… чувствовать, как сильно я хочу этого. Опустила губы на его ключицу, даря мягкие поцелуи, и тут же подловила себя на мысли, что мне нравится, когда он в порыве страсти произносит мое имя — так властно, пылко и страстно. Я провела по его торсу рукой, вторая рука так и оставалась, прикована к кровати, но мне это не мешает, после чего щелкнула по соску язычком, следом подув на него и получив в награду судорожный вдох.
Я задрожала, когда он ласково обвел мой пупок языком, и испустила слабый стон, чувствую, что он опускается всё ниже и ниже, а поцелуи становятся всё интимнее. Немного вскрикнула, когда Алексей поцеловал меня самым интимным образом. Я пыталась не крутиться и не извиваться, пока он своим язычком доводил меня до кульминации. Посмотрела вниз и увидела, что он не сводит с меня глаз, вытворяя божественные вещи своим языком.
— Ты нужен мне, — отчаянно шепчу, заживо сгорая от желания — мне по-прежнему было недостаточно. Теперь, когда мы начали, я не знала, смогу ли хоть когда-нибудь насытиться им. Протянула руку, желая дотронуться до него, и с облегчением вздохнула, заметив, что он уже успел стянуть с себя штан. Обернула руку вокруг его плоти, медленно поглаживая, лишь на мгновение, остановившись, поудобнее перехватила, чтобы рука легче скользила по нему. Но он остановил меня, положив свою руку поверх моей.
Он страстно и долго целовал меня, прежде чем уместился у входа, и я обвила мужские бедра ногами, сгорая от нетерпения и желания. Когда он вошёл, полностью заполняя меня, эмоции захлестнули с головой. Эмоциональное удовольствие от того, что мы, наконец, стали одним целым, вкупе с физическим, заставило прикрыть глаза от наслаждения. Хочу хоть как-то обуздать свои чувства, но каждый толчок остро отдается в моем теле и в моем сердце. Я почувствовала напряжение, мои мышцы начали сжиматься вокруг его плоти. Мы достигли освобождения одновременно, он в последний раз резко вонзился в меня, сопровождая свои действия стоном. Это было настолько разрушительное чувство, что я удивилась, как это ещё остаюсь в целости и сохранности.
— Зря ты попала ко мне, — резко заявляет Алексей Македонский. — Ты будешь страдать!
— Угрожаешь?
— Предупреждаю, и твои перспективы печальны. Ты живой от меня не уйдешь.
Македонский вышел из меня, почувствовала резкий холод. Он посмотрел на меня, помог одеться, собрал свои вещи и вышел, только свет оставил включенным.
В этот момент думаю лишь о том, что в этой игре с ним мне не победить, ведь теперь я в его власти и он диктует правила игры. Хотя, Македонский второй раз оставляет мне жизнь и это означает — имеет на меня планы. Для меня же это означает: собрать все силы, восстановиться душевно и дать бой. Чистое сумасшествие…
Алексей Македонский
Я победитель. Победа у меня в крови. Всегда. Я не знаю что такое поражение. Никогда не преклоню колени. Мои кулаки и связи решают любую проблему. Жестокий нрав только помогает идти напролом. С легкостью грызу чужие глотки, разрываю врагов на куски и шлю голову своим конкурентам в подарок.
Это моя сущность. Я так привык жить с детства. Других вариантов не существует, если кто-то не понимает по хорошему беру силой. Власть сильнейшего. Если надо, то и саму судьбу возьму за глотку.
У меня нет тормозов.
Я пожираю врагов. Это моя основа. Закон. Все будут наказаны.
Вижу как Маргарита становиться на колени. Блядь. Она такая сука. Я опять ведусь на ее тело. Особенно на ее запах.
Подставляю член к ее рту, она содрогается.
Моя!
«Наша»- шепчет внутренний голос.
Насаживаю ее рот на свой член. Ударяю в глубь. Вхожу до упора, это вызывает у девчонки рвотные позывы. Даю время для привыкания. Снова долблю ее гортань.
Вот сучка, будит внутри все самое темное. Жуткое. Мое терпение на пределе. Знаю, в ней чистого ничего нет. Столько жизней унесла и столько отсосала членов, что хочется задушить.
Дурею от похоти. Так хочется поцеловать ее грязный рот, но не могу сейчас. Ее рот занят моим членом.
Хочу всю ее порвать.
Никому не отдам. Заберу ее себе. Если не согласиться замучаю до смерти.
Изливаюсь ей в глотку и сбегаю как пацан. По кругу хожу в комнате и крушу все вокруг. Я не удовлетворен. Я все еще голоден.
Снова врываюсь к ней в коморку. Она меняется в лице. Глаза гаснут. Ничего, я дам тебе огня.
Не стану ее убивать. После моего ранения выжила, значит моя. Другим не отдам. Нечего ей бояться.
Подхожу к ней в плотную, дрожит. Боится, но молчит. Стягиваю ее одежду, накрываю ладонью низ живота. Дыхание девчонки становится тяжелым. Хочет меня.
Опускаюсь ниже и раздвигаю складки. Надавливаю на клитор и девушка извивается. Маргарита дергается, будто от электрического тока. Давлю сильнее, отзывается на каждое прикосновение.
Стонет. Дёргается в эйфории. Ощущаю ее запах. Аромат возбуждения. Такой пьянящий.
Как она горячая и текучая. Вся горит. Поддается моему напору.
Сука, но почему так башню сносит?
Продолжаю исследовать ее тело, она трясется, будто раненый зверь в капкане. Так она и правда в капкане, по присмотром моего зверя.
Вскрикивает, чувствую, как ее мышцы сводит спазмом. Она кончает. Бурно. Выгибается дугой.
Такая порочная.
Моя!
Я заболел ее, от нее подымается температура и ее уже не сбить. Ни один доктор не поможет. Может помочь только пуля в лоб.
Не могу отлипнуть от девочки. Рядом с ней мозг вырубается. Манит. Зовет за собой в темноту страсти. Моя девочка.
Я тронулся умом. Снова кончаю в нее. Зверь доволен. Снова оставляю ее одну, но ненадолго.
Уже сидя в своем кабинете, стал обдумывать почему я стал таким. Жестоким. Циничным. Все концы уходят в детство. Нас с матерью морально уничтожал отец. Физически он не прикасался даже пальцем.
Самое сильное насилье — это вред душе, особенно когда ее ломают. Когда ломают твой характер и лепят из тебя того, кем ты никогда не хотел быть.
Физическая рана быстро зарастет, а вот душевная остается навсегда. Особенно, если родной человек наносит эти раны. Мои же раны кровоточат до сих пор.
Отец всегда хотел, чтобы я пошел по его стопам. Стал таким же деспотом. И я стал таким. С тех пор, я лишился человеческих эмоций.