Каждый раз, вталкиваясь внутрь ее узкой дырки или просто ее целуя, меня накрывает болезненный спазм удовольствия, а в паху звенит похоть, отдаваясь в мозгу настойчивым волчьим воем.
Потому что нет даже ощущения, что мы делаем, что-то запретное или неправильное. Его перебивает четкое, волчье: «моя сука!». Для меня течет. Только у меня сосет. Только мне даст трахнуть себя в задницу.
Сжимаю зубы, сдерживая желание не утащить ее в свое логово и не доказывать час за часом, что никакого на хрен мужа у нее нет, что только я имею все права ее брать и пользовать во все сладкие дырочки.
Нельзя. Нельзя.
Нельзя так хотеть замужнюю женщину. Это заканчивается плохо, всегда. Для всех героев анекдота.
Или кто-то вылетит из окна. Не я разумеется. Или кто-то сядет. Вот здесь скорее, мой расклад.
Еще раз делаю глубокий вдох, считаю до десяти и протяжно выдыхаю сквозь тесно сжатые зубы.
Так учили врачи еще в армии. Когда адреналин в крови зашкаливал.
Возможно, в отсутствии боевых заданий, мозг ищет замену острым ощущениям, на которые я уже давно и окончательно подсел.
Какая уж тут жена. Да я от бытовухи свихнусь в первый год брака. Родители же мои, например, от нее наоборот прутся. Хорошо хоть не навязывают свои интересы.
К машине Настя, в легком, но старом спортивном костюме, приходит почти сразу после меня.
Держу ей дверцы открытыми, стараясь не смотреть, как при пружинистой ходьбе покачивается грудь, как она, смотря на мое лицо, лизнула кончиком языка пересохшие губы. Смотреть то не стараюсь, только взгляд, как магнитом тянется на это не только поглядеть, но и задержаться там навечно.
— Куда мы едем? — с энтузиазмом спрашивает Настя уже на полпути к скалодрому. Я люблю быструю езду и часто лавирую между машинами. Но если мама часто просит снизить скорость, Настя ею наслаждается. Даже приоткрыла окно и вытащила туда пару пальчиков, жмурясь от приятных ощущений.
Когда я ей отвечаю, ее лицо вдруг меняется, глаза распахиваются, а руки стискивают собственные бедра.
— Что?
— Артем, пожалуйста. Не туда. Только не туда. Только не альпинизм, — как заведенная кукла, повторяет она.
Вот это ее заклинило. Глаза, как два блюдца с поданным на них страхом. Липким, болезненным. Так смотрят только люди, испытавшие в своей жизни настоящий кошмар.
— Занималась альпинизмом? — удивляюсь я, останавливая машину возле многолюдного перекрестка и беру ее дрожащую руку в свою.
Сначала даже хочется одернуть руку, насколько ее кожа похолодела.
Учитывая полуденное июльское солнце, от этого становится страшнее. Да, что с ней такое?
Почему же она столь не откровенна?
Хотя понятно, кто я для нее? Временный ебарь, не более.
Может быть, пора и мне самому начать к ней так относиться. Вот уеду я через пару месяцев, она преспокойно вернется в свою жизнь, в постель мужа. Только постройневшая.
И очень быстро забудет одного горячего солдафона с твердым членом и столь же твердой волей.
Осталось понять, как забыть ее мне.
Возвращаю руки на руль, вспоминая о нашем «первоначальном плане», и завожу двигатель, чтобы отвезти нас на крытую парковку и утолить тот лютый голод, который мной владеет в ее присутствии.
— Стой! — вдруг кричит Настя и долго вглядывается в лобовое стекло. Смотрю туда же и хмурюсь.
Там только толпы незнакомой людской массы, никого знакомого.
— Мне надо идти, — удивляет она меня еще больше и прыжком вырывается из машины.
Я матерюсь, как заправский прапорщик, и быстро припарковал своего зверя где и как попало. Заглушив двигатель, я тут же бегу за ней.
Она все увеличивает шаг, обходя протекающих, словно песок сквозь пальцы, незнакомцев. Она срывается на бег, забывая, что тут вообще-то и машины ездят.
Чуть не попадает под машину и продолжает бежать. Как у нее еще дыхалки хватает.
Догоняю ее через пару минут, возле вереницы домов со стеклянными витринами по фасаду. В одной из них отражается запыхавшаяся девушка.
— Настя.
Она молчит и тяжело вздыхает, а ко мне уже подбирается злость. Я резко дергаю ее на себя, спасая от зазевавшегося велосипедиста.
— Настя, твою мать. Почему я должен за тобой по городу гоняться?!
— Но я не просила тебя, — удивляется она и продолжает осматривать залитую солнцем тротуарную дорожку. Делает шаг, но я резко тяну ее на себя, и закидываю голову, заглядывая в глаза.
— Меня твои тайны мадридского двора уже порядком под*аебали. Я что, похож на пажа или шута?
Она осматривает меня с ног до голов, пока я ревниво смотрю, как солнце ласкает ее кожу, цвета топленых сливок.
Ты, скорее полководец или генерал, — выдает она с улыбкой вердикт и тут же хмурится. — Я не просила тебя за мной идти.
— То есть ты считаешь, что меня в свои планы и дела посвящать не стоит?
— А зачем? — так искренне удивляется она, что я стискиваю зубы. — Разве тренерам по фитнесу рассказывают что-то сверх нормы?
Злость мигом взметнулась во мне, заполняя кровь ядом гнева и обиды.
Рука сжалась в кулак, сдерживая желание дать ей оплеуху.
А лучше трахнуть.
— Значит я просто ёбарь?
— Ты так оскорбляешься, словно я для тебя кто-то больше, чем временная давалка. Ты вообще хорошо устроился, — злится она в ответ. - Даже на свидание приглашать не надо.
— Ты, я смотрю, плохо устроилась, получая ежедневно пару оргазмов, сучка неблагодарная.
Она вытягивает лицо и уже хочет разразиться новой вереницей обвинений, как вдруг снова меня пугает….
— Твоя машина! Её забирают! — кричит она, тыча пальцем мне за спину.
Резко оборачиваюсь, и тут же все мысли о ссоре вылетают.
Мой джипарь уже погрузили на эвакуатор и дают задний ход, выезжая на проезжую часть. Тут же бегу туда, уже зная, что договориться с этими поборниками правил парковки нельзя. Так хоть документы с кошельком заберу.
Успел, и даже увидел, как парень в очках мерзко ухмыльнулся на мои потуги достать из открытого окна свои вещи.
Этого дрища нам бы в военную часть, я бы показал ему, как быстро слетают усмешки, ухмылки и прочие претензии на остроту ума. Пока почистишь зубной щеткой пять унитазов, не то что улыбаться, жить не захочется.
— Прости, — где-то сбоку слышу тихий голос Голубки, пока тяжело вздыхая, смотрю в след своему железному коню.
— За кем хоть бежала? — притягиваю ее к себе, понимая, что как бы не злился, отказаться от сладкой дырочки пока не в силах.
— За мужем, — признается она, заставляя меня резко на нее взглянуть и нахмурить брови. — Он на работе должен быть.
Хочу заказать такси, уже обдумывая как и кому позвонить, чтобы выяснить куда мог здесь пойти ее муженек, как вдруг она тянет меня куда в сторону.
— Настя.
— Мне надо купить торт. Мама просила. Раз приготовить не получилось…