Он не прекращал ерошить мои волосы, слегка массируя кожу. Это было так приятно, что я чуть не заурчал, как довольный кот.
— Я понимаю, Рудольф, это же твой сын, тем более он ещё такой маленький. Знаешь, ты представляешься мне очень хорошим отцом, таким любящим.
— Да, я действительно его люблю. Сейчас Костю забрали к себе мои родители. Их не было в городе, и они соскучились по внуку.
— У меня тоже есть дедушка и бабушки. И была няня до восьми лет. Мамина мама жила в деревне. Мы иногда ездили к ней, когда я был маленьким. Потом баба Тоня стала указывать отцу, что с ребёнком нельзя так поступать. Отец рыкнул на неё, сказав, что если она ещё раз что-то пискнет в его сторону, то он её в психушку упрячет. Мама тоже заявила, чтобы бабушка не вмешивалась. Типа они родители и лучше знают, как меня воспитывать. А вскоре бабушка заболела. У неё обнаружили болезнь Альцгеймера. Мама не стала её забирать к нам. Хотела сдать в дом престарелых для таких людей. Но мой дядя, мамин младший брат, увёз её к себе. Он живёт и работает на Сахалине. Дядя перестал с нами общаться из-за бабушки. Якобы богатая дочка не могла за мамой ухаживать. Сам дядя работает на рыболовецком сейнере, а его жена и дети присматривают за бабулей, когда он в море. Папины родители сами сына как огня боятся. Предпочитают лишний раз не перечить, да и остальная родня тоже. Я иной раз думаю, что меня кроме бабушки Тони не любил никто, — с грустью поведал я.
— Теперь у тебя есть я, малыш. Насколько долго, кто знает. Человеку не дано знать свою судьбу наперёд.
— Спасибо, что не поёшь в уши сладкие речи. Типа мы будем вместе до самой смерти и всё такое.
— Я не привык обманывать, малыш. Если я сейчас говорю, что люблю тебя, то это так и есть. Когда будет иначе, я не стану юлить и выкручиваться. Поэтому давай договоримся, ты тоже не будешь мне врать.
— Хорошо, я не буду.
За разговором мы упустили суть фильма, но это казалось неважным. Сейчас на первом месте был наш разговор. Мы начали наше знакомство совсем не с того. Сначала рулетка в клубе и секс. Потом его заявление, что я его и снова секс. Поэтому как это ни странно звучит, в данную минуту мы знакомились друг с другом. Расспрашивали о любимых вещах, делились историями из детства. Мы оказались такие же разные как две стороны одной монеты. Но монета не может быть полноценной без этих сторон. Вот и мне сейчас хотелось верить, что мы одно целое, дополняющее друг друга. Мы проговорили до позднего вечера, не забыв поужинать. Потом, как и в прошлый раз, Рудольф потащил меня в душ. Я уже не стеснялся. Поэтому наша любовная игра началась ещё там, с жаркого поцелуя под «тропическим ливнем». Потом мы поднялись в спальню и сели на середине кровати.
Верхний свет не горел. Рудольф включил подсветку на подиуме. Я с замиранием сердца смотрел, на его красивое тело подсвеченное голубым. Светодиодная лента светила ровно настолько, чтобы создать интимную обстановку. И я как заворожённый, впервые позволил себе так откровенно разглядывать его. Раньше закрывал глаза, или стыдливо отводил взгляд. Протянув руку, погладил его грудь, задевая соски. Рудольф не шевелился. А глаза словно спрашивали меня, до каких пор я смогу дойти в своей смелости. Тогда, в клубе, я ничего не видел. Мог лишь неловко провести руками по его спине. Или когда он приставил член прямо к губам и приказал: «Возьми в его рот», — сделать это. Вчера он тоже не дал к себе прикоснуться, но сегодня всё было иначе.
Рудольф упёрся руками в матрас, слегка, прогнувшись назад, и тихо застонал. Я снова провел пальцами по его соскам.
— Можно я их поцелую, как это делал ты? — спросил краснея.
— Тебе можно всё, Саша. Всё что захочешь, — сказал он хриплым голосом.
Я встал перед ним на колени. Наклонившись, начал целовать его грудь. Потом поднялся выше и дотронулся губами впадины между ключицами. Он выпрямился, а после приблизил свои губы к моим.
— Поцелуй меня, Саша. Хочу твои клубничные губы, — почти простонал он.
Я видел, как его красивые зелёные глаза подёрнулись дымкой страсти. На душе стало тепло, от того, что это сделал я. Именно мои неумелые ласки заставили его возбуждаться. С этой мыслью, я накрыл его губы своими, одновременно зарываясь в его шелковистые волосы.
— Ты такой нежный, мой мальчик, — шепнул он, перехватывая инициативу.
И вот уже наши языки сплетаются, я чувствую вкус морозной свежести из его рта. Это добавляет остроты чувствам, а по венам начинает струиться расплавленная лава. Мои руки гладят его спину, он в это время ласкает мои ягодицы. Потом роняет меня на кровать, и я замечаю, что открывается большая ниша в подиуме. Рудольф достаёт оттуда крупную клубнику. Потом сминает её в кулаке и льёт сок на мои соски и тело.
— Оближи, — протягивает мне ладонь.
Я убираю языком мякоть с его ладони. Потом принимаю в рот его пальцы, как он просит. Рудольф тихо стонет, а потом наклоняется и начинает слизывать сок с моего тела. Голова идёт кругом, член встаёт, а яички поджимаются. Это невероятно, так чувственно и нежно. Рудольф не торопится. Медленно продвигается к моему паху, а потом целует моё возбуждение. Облизывает головку, словно леденец, проводит кончиком языка по всему стволу. Я готов кричать от наслаждения, так мне хорошо. Каждый нерв отзывается на его ласку. По телу прокатывается волна сладких мурашек. Он что-то одевает на мой член, перетягивая его у основания. Я понимаю что это. Мне не больно, но я стону от разочарования, что мне не дают кончить. Тем временем он снова начинает целовать моё тело, я в это время смело ласкаю руками его член.
— Теперь, сделай мне минет, — говорит он, дойдя поцелуями до моих губ, — Я надеюсь, ты знаешь, что такое поза шестьдесят девять.
Киваю, а он достаёт из другой ниши смазку и кидает на кровать. Потом становиться в позу. Я уже делал это в клубе. Знаю, что мне до его мастерства далеко, но тем не менее не испытывая отвращения начинаю ласкать его орган ртом. Рудольф тем временем щекочет кончиком языка мою дырочку. Я пропадаю, как будто тону под толщей воды, но мне совсем не страшно. Дыхание становится рваным, а сердце стучит как у марафонца. Почему-то хочется кричать, чтобы он засунул в меня палец. Закусываю губы до боли, а потом чувствую, как он потихоньку начинает входить меня пальцем. Один палец, два, три. На этот раз он разрабатывает меня дольше, чем в клубе, перевернувшись, и сев на колени в моих ногах. Затем Рудольф заставляет встать меня на четвереньки и снова входит тремя пальцами, раздвигая их во мне. Потом отстраняется. Слышу, звук разрываемой фольги.
Резкий захват вокруг талии, рывок на себя, и вот я уже сижу на нём. Чувствую задницей его возбуждённый орган. Я знаю, что он хочет полноценного секса и готов к этому.
— А сейчас ты приподнимешься, и насадишься на него сам, мой хороший. Расслабься, не торопись. Сделай так, как тебе нужно.
— Я не смогу, — пищу я, боясь, боли.
— Сможешь, только не зажимайся как в прошлый раз, — шепчет ласково мне на ухо.
Делаю, как он говорит, стараясь расслабиться. Мне не больно, только неприятно в начале. На этот раз он постарался меня растянуть. Проскальзываю наполовину, а потом отдыхаю пару секунд. Он не торопит меня, ждёт. И вот я полностью на нём. Ещё чуток жду и начинаю двигаться. Рудольф снимает с моего стояка кольцо и, сжимая член рукой, начинает ласкать. Я откидываю голову ему на плечо, выгибаясь всем телом и стону. Вдруг он протягивает руку к стене. Полоски цветной ткани разъезжаются, и я вижу себя в зеркале. Я сижу на его члене в развратной позе, в глазах туман, лицо искажено наслаждением. Неожиданно его головка касается чего-то чувствительного внутри меня. Я снова выгибаюсь, из груди вырывается глухой стон. Зажмуриваю глаза, а он наклоняется и шепчет над ухом, теребя одной рукой мои соски, а другой член.
— Открой глаза, Саша. Посмотри на себя, развратный мальчик. Ты так прекрасен в этот момент. Я обожаю тебя. Обожаю до самых кончиков пальцев. Ты мой и это уже ничего не изменит.
Распахиваю глаза, когда его член снова касается чувствительного места внутри, и почти кричу от нахлынувшего оргазма. Смотрю на себя в зеркало. Растрёпанный, раскрасневшийся, с капельками пота на теле, я выгляжу как развратная блядь, но мне это нравится. Рудольф наклоняется и, повернув мою голову к себе, целует. От этого жёсткого поцелуя перехватывает дыхание. Я чумею от собственных чувств. От того, как он доминирует и властвует надо мной. Рудольф отстраняется, прикусывает кожу на моём плече, и осторожно снимает меня с себя, поддерживая за талию.
— Как себя чувствуешь, всё хорошо? — спрашивает, оттирая салфетками белые капельки с моего живота.
— Всё хорошо. Это было потрясающе, — улыбаюсь и, оборачиваясь, обнимаю его.
Через несколько секунд мы падаем на кровать и снова целуемся. Рудольф закрывает цветные жалюзи. Даже не знал, что за этими полосками ткани прячется зеркало. Хотя я живу тут каких-то два дня. Мы засыпаем в объятиях друг друга. Я обвиваю его тело ногами и руками. Пусть он будет рядом всегда. Да знаю, каждый день мы проводить вместе не будем, но я хочу, чтобы он был со мной. Он мой до тех пор, пока судьба позволит нам быть вместе.
=16
Александр.
Прошло три недели с тех времён, как я согласился встречаться с Рудольфом. Но я ни разу не пожалел об этом. Сейчас мой любимый.… Да, вы не ослышались, именно любимый. Короче, он вышел на работу и давно забрал сына от родителей. Мы стабильно четыре раза в неделю встречаемся на квартире. На несколько часов в выходные и два раза в будни он остаётся у меня ночевать. Наши свидания в большинстве своём проходят в постели, и я каждый раз жду этого свидания с нетерпением. Единственное, что я пока не признался ему в любви, но думаю, что и этот день не за горами. Наберусь смелости, и скажу ему. Ведь сам Рудольф не устаёт повторять, как любит меня. Он такой красивый и мужественный. Я рядом с ним чувствую себя неженкой, обласканной с головы до ног. Но вот выхожу на работу и сразу превращаюсь в крутого парня, таскающего тяжёлые колеса. На работе всё больше помогаю мужикам. Много чему у них научился. Тигр даже сказал как-то, что я буду со временем классным мастером. Типа руки у меня не из жопы растут, соображалка работает отлично. И вообще, у меня талант к делу, которое я выбрал, потому, что мне стали доверять более сложные задачи. Я счастлив. У меня любимая работа, учёба и мужчина. Как-то перестал задумываться над тем, что это вовсе не девушка. Ни создать семью, ни завести детей, с Рудольфом я не могу. Но о детях я не мечтаю. А семья? Да мне и так хорошо, с ним. Потому что Рудольф не указывает мне, что делать. Он только говорит: «Я бы поступил так. Но это твоя жизнь, малыш, и ты можешь решать, как хочешь». Я благодарен ему, что он всегда даёт мне право выбора.
Сейчас пришёл домой с работы. Устал жутко. Был наплыв клиентов, и я убегался сегодня. Как всегда принял душ на работе. Осталось только вымыть руки с улицы и переодеться в домашнюю одежду.
Только спустился со второго этажа, чтобы перекусить, как раздался звонок в дверь.
— Рудик, паршивец, открывай. Я видел, у тебя свет горит, — крикнул кто-то за дверью.
Вот же припёрло кого-то в одиннадцать вечера. Посмотрел в глазок. Стоит баба в коротком синем платье. Симпатичная такая, с волосами до плеч и лёгким макияжем на лице. Ну, думаю, от девушки мне ничего не угрожает.
— Здравствуйте, вы к Рудольфу? — открыл дверь.
Вау, у неё ещё и тело шикарное. Он что изменил мне с ней? В душу закралась ревность.
— Ну, здравствуй, — жеманно улыбается девушка, — Какая киска красивая. Что делаешь в квартире Рудика и где он сам?
— Эм, я квартирант, снимаю тут… — смущённо сказал я.
— Да ладно, сладкий. Так я и поверила. У тебя в глазах такая ревность, что я задохнулась, и начала судорожно кашлять. Подумала было, что ты сейчас вцепишься мне в волосы. Ну, давай чай пить и знакомиться.
Она бесцеремонно отталкивает меня и проходит, захлопывая дверь. Стоп что-то тут не вяжется. Во-первых — девушка раздета. Пришла в одном платье и тапках. Соседка? Может быть. Во-вторых — вырез платья низкий, а я вижу верх соблазнительной девичьей груди. Она небольшая, но всё же. Тогда почему мне кажется, что это мужик? По грубоватому голосу и манерности? Может быть.
— Ну, чего встал, иди чайник ставь. Ой, прости, что-то яйца зачесались.
Офигеть, она действительно чухнула себя пятернёй в районе паха. А может это — оно? Лапища мужская, хоть и с длинными красными ногтями. Но, титьки-то есть. Я был в шоке, не только от внешности, но и от бесцеремонности гостя. А он или она? Запутался. Сидел уже за столом на кухне.
— Меня зовут Саша, а вас как? — произнёс нервно.
— Ну, если по паспорту, то Марсель. Но для тебя просто Марик.
Вот это да, всё же мужчина. Набираю номер Рудольфа в вацапе.
— Привет, малыш, что-то случилось? У тебя такой вид странный.
— Привет. Эм, тут пришёл какой-то странный Марик с бабскими буферами и утверждает, что знает тебя. Типа планировал застать дома. Свет в окне увидел. Он зашёл в наглую на кухню, кинул на стол коробку конфет и требует чаю, — шёпотом сказал я.
— Вернулся, значит. Подойти к нему и включи громкую связь. Скажу этому оболтусу пару ласковых.
Я подошёл к незваному гостю и поставил телефон на стол, облокотив о вазочку с печеньем.
— Привет, Марик! Ты зачем моего мальчика напугал?! — гневно сказал Рудольф.
— Привет, сладкий. Значит всё же твой мальчик. А-то, я ничего не знаю, снимаю тут квартиру, а у самого ревность в глазах. Думал, придушит меня. А вообще не нужно на меня кричать. Моя тонкая артистическая натура этого не выдержит. Почему раньше с малышом не познакомил? — почти пропел Марик.
— Ты же был на гастролях. Я звонил пару раз, чтобы сказать, что у меня на квартире живёт человек, но ты, сволочь такая, выключил телефон.
— Пф, а я увидел в окнах свет и подумал, что это ты. Ладно, поздно уже. Не переживай, мальчика твоего не съем. Приставать не буду. Мне Андрюша яйца отрежет, если я ему изменю.
— Хорошо. Я буду завтра на квартире, часов в пять. Приходи. Саш, можно не бояться, он та ещё пантера, но своих не кусает. Завтра буду ждать тебя с работы. Пока, мальчики.
— Пока, сладкий, — улыбнулся Марик.